-- Я прочитал про "Титаник." -- Признался Джона.
-- Ну, это было чуть не тысячу лет назад, так что не принимай всерьёз. Что ж, придется возвратиться к изначальному плану. Говорить с преступниками буду я. Слушай. А меня среди всех этих десяти тысяч человек ты нашёл бы?
-- Да. Тебя я знаю. Ты довольно смешной и громкий.
Не время было возмущаться и обижаться, и выспрашивать -- чего это. Харди решил разъяснить вопрос позже.
-- И если я буду стоять к человеку очень близко и разговаривать с ним, этого человека ты тоже сумеешь найти? И залезть ему в голову? И что-нибудь там перемкнуть, но несмертельно?
Джона с некоторым сомнением кивнул.
-- Отлично. Этот план гораздо, гораздо лучше, чем надеяться, что корабль не переломится пополам. Я вообще-то боюсь космоса, знаешь ли. Он чёрный и большой.
-- Ага, -- согласился Джона.
Уж они-то с Джоной посреди космоса как раз и замерзали. Знают, что это за дрянь.
Харди нашёл в списке пассажиров представителей фелинид, их оказалось трое.
Но интересовали его те, что с инициалами "Т." и "Л."
Харди задумался. Наверно, не очень хорошо начинать письмо с фразы "Знаешь, было очень круто придумать угнать алмаз размером с луну. Серьёзно."
И тогда он написал: "Я умею варить взрывчатку из обычного мыла и жевательной резинки. И "греческий огонь" из крема для бритья и жидкости для розжига костра. Мы, культурологи, опасные люди. А ещё у меня в каюте неконтролируемый телепат экстра-класса, который терпеть не может замкнутое пространство и в конце концов сведёт нас всех с ума. Кстати, вы классно трахаетесь."
Нажал "отправить" и второй раз за день принялся ждать, что придут, чтобы долбануть по голове и вышвырнуть за борт. Бр.
***
Харди никогда, ни разу за всё детство, не спросил у Микаэля, какой была их мать. Мику было четыре, когда Харди родился, а Элеонора Сомерсет умерла.
У всех, кого Харди знал, матери были живы. Разумеется, знал Харди в то время только людей "своего круга", поэтому матери не приносили детям ланчбоксы с завтраком, не копались с ними в песочницах и не вытирали грязные носы -- всё это были дела гувернанток. Матери виделись Харди высокими, дивными созданьями, почти нереальными и очень, очень приятно пахнущими. У них должны были быть мягкие руки.
Мику и Харди тёплых материнских рук в то время уже не перепадало.
И вот Харди иногда думал: моя мама была бы такая же высокая. Она бы прогуливалась под кружевным зонтиком, как мать Алисии. Или бы приезжала в дорогом кабриолете, опускалась на площадку рядом и подзывала бы к себе, чтобы поцеловать -- как мать Конрада.
Он никогда не спрашивал Мика, какова была их мать. Он боялся, что Мик -- расскажет. Он не завидовал тому, что у Мика мама была, хотя и совсем недолго.
Он просто не хотел, чтобы его фантазии о матери были поломаны чужой памятью. Так-то он мог воображать её себе какой угодно.
Фелиниды, подумал Харди теперь, наверно, очень приятные родители. Кроме случаев, когда угоняют туристические лайнеры. По крайней мере, они мягкие и пушистые.
А ответ пришёл через пять минут: стуком в дверь и грубым окриком.
Потом дверь распахнулась и рослый детина в штурмовом тактическом костюме (и с опущенным на лицо щитком) махнул своей огромной пушкой и велел:
-- Идём. Ты. А этот пусть не дёргается и сидит здесь. Попробует выйти -- пристрелим. И на мне блокирующий телепатию браслет, если что. Тебя хотят видеть главные.
И потряс запястьем.
Харди одернул футболку и пригладил волосы. Даже если ты уже попадал в чужую постель, не повод распускаться и делаться неряшливым.
А браслет этот, видел Харди, дешевая подделка. Потому что настоящих-то не существует.
***
Тэй и Лэй стоят посреди капитанского мостика, пялятся в экраны. На экранах сияет огромный алмаз. Харди видел фотографии. Но вблизи...
Штука эта, конечно, не огранена как должно, но она полупрозрачная, похожая на чистый, тёплый лёд и сияет мягко, нежно -- отраженный свет сразу двух звёзд таинственно мерцает будто бы из глубины наружу.
Харди останавливается и, кажется, даже приоткрывает рот. "Ты это видишь?" -- спрашивает мысленно у Джоны. Тот отвечает: "С чего бы? Мы же с тобой не симбионты. И не Рой. На самом деле мы не Рой..."
-- Красивый, верно? -- спрашивает Тэй (или Лэй).
-- Красивый, -- соглашается Харди, -- и огромный. Эвакуируйте людей, пока не поздно. Капитан говорит, что риск повреждения корабля слишком высок.
Лэй (или Тэй) слабо смеётся.
-- Ты же понимаешь, что только люди заслоняют нас от полиции. Не будь на корабле людей, никто не позволил бы нам подойти так близко к алмазу. Нас бы просто расстреляли.
-- То есть пассажиры -- живой щит.
-- Ну, мы воры. Не убийцы. А шанс на благополучный исход очень высок. Этот твой капитан -- параноик.
-- Он говорит, процентов двадцать на то, что корабль сломается. И он этот корабль знает.
-- Вот видишь, целых восемьдесят процентов на то, что всё получится. Вы, терранцы, сплошь какие-то пессимисты.
Харди продолжает глядеть на огромный алмаз.
-- Он очень, очень красив. Но куда вы его потом денете? Кто его у вас купит? Будете пилить и продавать по частям? Это обрушит рынки. Да и потом -- вас поймают раньше. Столько свежих незарегистрированных "дичков". Это привлечёт внимание.
Тэй (или Лэй) снова смеётся:
-- Ты мне сразу понравился. Даром что какой-то хренов книжник. Только мы уже нашли покупателя. Он, знаешь, коллекционер. Он этот камушек запустит вокруг своей планеты в серой зоне и будет любоваться. Он нас уже ждёт со своим тягачом. Никакие рынки не обрушатся. Никто не пострадает. Никому не станет хуже.
-- Могут погибнуть люди. Возможно, изменится ось наклона планеты. Придётся эвакуировать людей ещё и с неё.
-- Всё будет хорошо, -- легко отвечает Тэй (или Лэй) и дёргает хвостом. -- Возвращайся в свою каюту. Мы потом заглянем. Поможем расслабиться. Какой-то ты напряженный.
И машет рукой-лапой, мягко-мягко, и Харди пробуют подпихнуть стволом пушки в спину. Это очень неприятно. Это из тех вещей, которые Харди в жизни не хотелось бы повторять, но, увы, повторяется. И повторяется.
Он с отчаянием думает -- "Давай, Джона, сделай же что-нибудь! Меня сейчас выпрут с мостика! Хоть что-нибудь!"
"Я мало что умею," -- отвечает Джона, стервец.
Но глаза Тэй и Лэй делаются влажно-стеклянными и удивленными, а за спиной тяжело
