Губы мудака опускаются на плечо, обтянутое топом, замыкая во мне все предохранители. Мне становится насрать на Митча. Хочу втащить уроду, трогающему МОЕ. Где-то на подкорке осознаю, что Рина вдруг что-то мне кричит, зеленые глаза в ужасе распахиваются, а потом внезапный оглушительный звон в ушах ослепляет. Голову пронзает боль. Перед глазами плывет, смазывая все в цветной туман. Рефери отсчитывает до трех, а я, блядь, не нахожу в себе силы чтобы хотя бы встать.
— Митч победил!
Сука!
Глава 26
Марина
— Рина, не надо этого делать! — Сережа крепко сжимает мои плечи, пока я затягиваю на запястьях потертые черные перчатки.
Внутренний мандраж грозится прорваться наружу, но я не собираюсь показывать ни ему, ни требующим хлеба и зрелищ зевакам, что меня легко сломить.
— Давай я заплачу за тебя.
Отрицательно мотаю головой и отстраняюсь. Зуб на зуб не попадает от нервов. Дернул же черт меня поставить сегодня на Матвея. Если бы еще сумму маленькую. Дура. Размечталась, что смогу заработать легкие деньги. В моем случае таковых не бывает. Все своими зубами выгрызаю и трудом. А теперь еще и кулаками придется.
Меня заранее предупредили, что если ставка не сработает, я должна буду принять участие в бою, таким образом отработав ее. Организаторам от подобного только денег больше приплывает. И самое ужасное, что драться нужно с парнем. С девушками-то был опыт потасовок. С ними легче. А вот с профессиональным бойцом сразу понятно, что в нокаут я уйду на первой же минуте.
Липкий страх струится по нервным окончаниям, но я его блокирую. Выхода все равно нет. Брать денег у Сережи не собираюсь. Такую сумму я ему не верну, а значит платить придется по-другому. Подобный вариант никак не входит в мои планы.
Из-за двери слышны крики публики, пока Сережа выхаживает по раздевалке из угла в угол. Правда я не знаю что его больше волнует. Я или потерянная круглая сумма, проигранная из-за Матвея. При воспоминании об угрожающем взгляде голубых глаз там на ринге, мне становится не по себе. Сережа со своими зажиманиями достал. Вот только после того, что произошло ночью, я должна была убедить брата Ланы в том, что он мне действительно безразличен, а для этого пришлось позволить парню себя облапать.
Нервный смешок едва не слетает с губ. Ага, безразличен. Уснуть не могла до самого утра. Кожу жгло и пекло от пережитых властных поцелуев и укусов. Внутри все горело, стоило вспомнить наши одуревшие ласки и хриплый надрывный шепот. А желание повторить все сначала хотя бы еще раз граничило с ненормальным.
Самокопание нарушает жуткий грохот двери о стену. Тот, о ком я очень старалась не думать весь день, кремирует взглядом сначала меня, потом Сережу, вытаптывающего пол. Сглатываю, подбираясь и готовясь к нападению Матвея, нацеленного совсем не на меня, как оказывается.
Матвей тяжелыми шагами пересекает расстояние до Сережи и одним четким ударом в лицо заставляет парня замычать от боли.
— Какого хера ты разрешил ей ставить в долг?
Матвей
Мудак скулит, выпрямляясь и держась за нос.
— Она не захотела брать деньги.
— Не захотела, или ты решил сыграть по своим правилам? Знал же, что в таком случае нужно будет выходить драться.
Он точно знал. Все осведомлены о подобном исходе для должников. Подонок по всей вероятности надеялся, что Рина испугается и позволит за себя заплатить, а он потом воспользуется этим случаем и потребует благодарного секса. От мысли, что они уже какое-то время могут спать, меня кроет с новой силой. В затылке ноет и пульсирует от силы удара, с которой меня приложил Митч, но как только Рыжий рассказал о том, что Рине придется принимать участие в бою, все остальное ушло на второй план. Злость на эту самонадеянную дуру захлестнула.
— Матвей, я правда не захотела. Сережа мне говорил, что это опасно!
Голос Ри внедряется в сознание и обращает на себя мое вибрирующее внимание.
— Нахер вышел отсюда! — Серый дергается и пулей покидает раздевалку.
Вместо крови через сердце проходит серная кислота при взгляде на дикарку. Она сейчас походит на безумную кошку, готовую к прыжку. Смотрит на меня взглядом, полным вызова. Подбородок задрала, кулаки нервно сжимает.
Ступаю к ней и хватаю за шею. Пригвождаю к шкафчику, стараясь контролировать силу. Но контроль всегда был моей слабой стороной.
— Ты какого мать твою делаешь?
Рычу в даже не вздрогнувшее лицо. Рина сцепляет зубы. Как всегда непроницаемая и несгибаемая.
— Мне деньги нужны. Кто же знал, что ты решишь сегодня сдать позиции?
— Позиции сдать?
Я бы хер их сдал, если бы ты, стерва, не позволила какому-то мудаку себя облизывать.
— Ты хотя бы понимаешь, что тебе там могут отбить к чертовой матери все внутренние органы, включая матку, дура?
Эмоциональная блокада Рины на короткое мгновение дает брешь, и по лицу проносится едва различимая тень. Чувствую, как она дрожит, но взгляд не отводит. Упрямая стерва!
— А что мне сделать? Через окно предлагаешь сбежать? Или тоже денег заплатишь?
Язва источает яд с пухлых губ, которые мне хочется сожрать.
— Для начала надо было не ставить в долг. Тебе правила объяснили?
— Да! Но ты так кичишься своими победами, что я решила рискнуть!
Блядь! Рычу и едва не ору ей в лицо от того, в какое положение загнала и себя, и меня. Рина прикусывает губу и спешно выдыхает, опаляя мое лицо холодным дыханием. Волнуется. Я и сам на пределе.
— Ты спала с ним?
Задаю единственный вопрос, имеющий сейчас значение. От её ответа зависят мои дальнейшие действия.
В зеленых глазах сверкает непонимание.
— С кем?
Повторять нет никаких сил, и так еле сдерживаюсь, чтобы не сдавить пальцы на шее сильнее. Утыкаюсь носом в напряженную скулу и веду по ней, втягивая запах, почти сутки не покидающий легких. Ожидание вспарывает вены изнутри. Скажи “нет”. Скажи мать твою “нет”!
— Не спала.
Резкий ответ вынуждает закрыть в благоговении глаза, потому что я верю ей. Дикарка не из тех, кто станет врать, нутром чую. Нахожу искусанные от страха губы и делаю то, что сейчас жизненно необходимо. Запускаю язык во влажный рот, улетая от того, как Рина стонет в ответ и сама вдруг яростно подается ко мне всем телом. Жадно встречается своим языком с моим, короткими ногтями вонзается в голый живот. Пожираю гранатовые губы, чувствуя, как ревность покидает тело, а на освобождающееся место заступает липкое чувство собственности. Оно мигает яркой неоновой вывеской и сигнализирует о том, что теперь все будет
