23 августа 1941 года, 21:15. Москва, Кремль, кабинет Верховного Главнокомандующего
Присутствуют:
Верховный Главнокомандующий и нарком обороны — Иосиф Виссарионович Сталин;
Нарком внутренних дел — генеральный комиссар госбезопасности Лаврентий Берия;
Порученец ЛПБ по особо важным делам — майор НКВД Константин Воронов;
Нарком иностранных дел — Вячеслав Михайлович Молотов;
Начальник Генерального Штаба — маршал СССР Борис Михайлович Шапошников;
Заместитель начальника Генерального Штаба — генерал-майор Василевский.
По возвращении миссии маршала Шапошникова из 2018 года, в Кремле было совещание военно-политического руководства в узком составе. Никаких политиканов, вроде Маленкова, Кагановича или Хрущева, на нем не было, тем более что с последним еще предстояло разобраться персонально. Так ли нужен Стране Советов товарищ «Клоун», чтобы сохранять ему жизнь даже при наличии обоснованных подозрений в участии этого персонажа в антисоветском троцкистском заговоре? Но это будет потом, а пока товарищ Хрущев был перпендикулярен текущим процессам. За маленьким исключением. Товарища Сталина очень сильно заинтересовала роль этого человека в случившемся в нашей истории окружении Юго-западного фронта, повлекшего за собой гибель или пленение более полумиллиона советских бойцов и командиров. Но опять же, поскольку армия потомков заткнула дыру в боевых порядках Брянского фронта, попутно переломав ноги Гудериану, который теперь больше не шел на юг, с этим деянием «Никитки» можно было разбираться не спеша и по существу.
Пройдя в кабинет Вождя, и поздоровавшись, маршал Шапошников первым делом передал Сталину прошитый, подписанный и пропечатанный договор о Дружбе, Сотрудничестве, Взаимной Помощи и Совместной Обороне. В принципе ничего неожиданного в этом документе для вождя не было. К тому времени, когда этот документ был готов к подписанию, через штаб группировки «потомков» в Сураже была налажена устойчивая связь с Генштабом, а через него и с Кремлем. Так что Вождь знал об условиях, поставленных президентом Путиным, и не счел их слишком обременительными. Да и тому же Путину тоже было некуда деваться. Война-то началась помимо его желания, а с учетом уже имеющегося опыта, он никак не мог позволить немцам вести себя в сорок первом году так, как им вздумается, в силу чего отзыв войск обратно в двадцать первый век выглядел маловероятной авантюрой с трудно предсказуемыми последствиями. Товарищ Сталин и СССР тоже находились далеко не в том положении, чтобы привередничать по поводу союзников и предоставляемой ими помощи. Тем более союзников, пославших в самое уязвимое место советско-германского фронта крупное и хорошо вооруженное армейское соединение, активные действия которого привели к разгрому вражеской ударной группировки и срыву стратегической наступательной операции противника.
Таким образом, высоким договаривающимся сторонам удалось сойтись на том, что они не вмешиваются во внутренние дела друг друга, советские политруки не ведут агитацию, направленную на военнослужащих ВС РФ, которые находятся на советско-германском фронте, и в то же время российские власти (у которых, в принципе, нет никакой идеологии) не оказывают разлагающего буржуазного воздействия на тех граждан СССР, которые находятся на территории Российской Федерации на излечении после ранений или в ходе обучения различным воинским специальностям.
Прочитав последний пункт, Верховный задумчиво хмыкнул и посмотрел на Берию и его порученца, который вернулся из будущего, где побывал вместе с командой маршала Шапошникова, но ничего не сказал, видимо, отложив этот вопрос на потом, когда они с Берией и порученцем останутся только втроем.
Так же спокойно Вождь дочитал документ до конца, включая пункт о возможности беспрепятственной взаимной эмиграции, потом в левом верхнем углу титульного листа вывел красным карандашом: «Утверждаю. И-Ст».
Поставив свою визу, Верховный, передал Договор ошалевшему Молотову, для которого особо диким было сочетание рядом двух печатей — советской (с земным шаром, увитым колосьями, звездой, серпом и молотом) и российской — с двуглавым орлом.
— А теперь, Борис Михайлович, — произнес он, — рассказывайте все по порядку.
— Значит так, товарищ Сталин, — сказал он, делая знак Василевскому развернуть на столе привезенную с собой карту, — мы с товарищами и коллегами из российского генштаба долго думали над тем, чем же, кроме посылки ограниченного экспедиционного корпуса, Россия из будущего сможет помочь нам в борьбе с германским вторжением. Во-первых — это должны быть средства радиоразведки, аппаратура по перехвату и быстрой расшифровки сообщений. Во-вторых — средства связи, то есть радиостанции для уровней связи полк-дивизия и дивизия-армия, со встроенным электронным устройством шифрования. Самые главные составляющие военного искусства — это заблаговременно вскрыть намерения противника, и в свою очередь скрыть от него свои планы. Сейчас это лучше всего получается у немцев, но и техника и опыт наших потомков позволит нам превзойти их в этом деле. В-третьих — потомки обещают поставку медикаментов для наших госпиталей. Кроме того, дополнительно, есть планы по поставке нам их грузового автотранспорта, который будет сначала доставлять боеприпасы частям их экспедиционного корпуса, а после разгрузки поступать в распоряжение РККА. На этом пока все.
— А почему так бедно, — недовольно сказал Молотов, — какие-то жадные у нас потомки. Я, честно говоря, ожидал значительно большего.
Маршал Шапошников вздохнул и ответил:
— Главная причина, по которой потомки не могут дать нам все, в чем мы нуждаемся, это очень невысокая пропускная способность портала, позволяющая осуществлять снабжение экспедиционной группировки в режиме активных боевых действий и еще доставлять небольшое количество грузов сверху. Все, что мы сможем поставить группировке потомков из своих источников — то есть продовольствие, топливо, винтовочные патроны и 152-миллиметровые стальные гаубичные гранаты — высвободят грузовой тоннаж для поставок вооружения, критически важного оборудования для наших заводов, дополнительных медикаментов, и прочей номенклатуры грузов, которые могут значительно приблизить нашу победу. Кроме того, их физики сейчас работают над повышением пропускной способности этого образования, и хоть не факт, что у них это получится, но в случае успеха нас ждут многие приятные сюрпризы.
Молотов хотел было что-то сказать, но Верховный жестом показал ему, что сейчас не время для дискуссий. Маршал Шапошников сказал все что мог, и затевать с ним споры было бы очень контрпродуктивно.
— Очень хорошо, Борис Михайлович, — сказал Сталин, — а теперь в общих чертах расскажите нам, каким образом верховное командование «потомков» видит дальнейшее развитие ситуации?
— В первую очередь, — сказал маршал Шапошников, — мы должны обратить свое внимание на Днепропетровский и Кременчугский плацдармы противника, где сосредотачиваются соединения 1-й танковой группы. Под Днепропетровском для рывка на Донбасс, накапливаются 3-й и 14-й моторизованные корпуса противника, а под Кременчугом, для обходного удара вокруг главных сил Юго-западного фронта навстречу удару 2-й танковой группе изготавливаются 48-й моторизованный и 29-й армейский корпуса. Кроме того, с запада к указанным плацдармам подходят части 17-й армии противника, закончившей ликвидацию уманского котла. Насколько известно потомкам, наступление с Кременчугского плацдарма начнется в начале сентября, а с Днепропетровского плацдарма — на три недели позже. При этом товарищи в российском генштабе сказали мне много интересных слов по поводу практикуемой товарищем Тимошенко тактики множества мелких ударов растопыренными пальцами. Такие действия, как правило, не приводят ни к каким положительным результатам, но зато в обязательном порядке влекут за собой тяжелые потери в живой силе у участвующих в этом безобразии войск. И опять же, как правило, эти же войска некоторое время спустя оказываются в глубоком окружении, со всеми вытекающими из этого последствиями. Товарищи и коллеги из будущего никого не обвиняют, но настаивают на том, чтобы порочная практика распыления сил была прекращена, а замешанные в ней военачальники отстранены от командования войсками в боевых условиях, и в первую очередь это касается маршала Тимошенко, который за всю войну, командуя фронтами и направлениями, по сведениям «потомков», не провел ни одной успешной операции, зато потерпел несколько тяжелых поражений с окружениями наших войск и потерями многих сотен тысяч наших бойцов и командиров. Как минимум, маршал неудачлив или недостаточно компетентен для войны в современных условиях, а как максимум, его делом должен заниматься наркомат товарища Берии, но я бы не рекомендовал. Нам еще только разговоров в войсках не хватало, что в командовании Красной армии одни предатели. И так сгоряча наломали дров с генералом Павловым, на радость немцам, которые теперь пишут в своих листовках, что советские генералы предают своих солдат.
