— Ты здорово заинтриговал художника, когда позировал. А еще… о тебе были все мои девчоночьи фантазии. В них ты всегда был самым красивым и только моим.
Я стою перед Стасом обнаженная, и, кажется, после моих слов он забывает о своем намерении. Снова притягивает к груди и раздеться получается второпях, не разрывая губ.
Постель сводного брата. Моя постель. Когда-то я и подумать не могла, что мы окажемся в ней вдвоем. Но вот я опускаюсь на подушку, теряя рассудок от желания, и прогибаюсь навстречу жадному рту, накрывшему мою грудь.
— Настя, ты потрясающая. Моя…
Мне не хватает его. Мучительно. Я чувствую, как сгибаются колени, а пятки скользят по простыни, сминая ее. Пальцы царапают широкую спину. Я зову Стаса и он поднимается. Прижимается ко мне всем телом, и у меня перехватывает дыхание от того, насколько он полон ответного желания.
Сегодня ночь откровений и проснувшаяся чувственность давно взяла верх над смущением. Я сама тянусь к нему и словно понимая это, он берет мою ладонь и накрывает пах. Сжимает на себе мои пальцы, падая лбом на плечо.
— Настя, мне кажется я сейчас умру, так мне хорошо.
Я готова трогать его без стыда, узнавать и ласкать в ответном внимании, и Стас тихо стонет мне в шею.
— Да, моя сладкая, да… — толкается в руку бедрами, гладит меня между ног, и я понимаю каково это — быть на грани.
— Эльф, клянусь, что этой ночью узнаю тебя всю. А сейчас не могу терпеть. Я дурею от тебя. Так хочу быть в тебе, что схожу с ума. Я устал желать этого столько лет…
Знаю. Все это живо и во мне.
— Стас, я должна сказать.
— Да… — он снова склоняется к груди, приникает к ней ртом, перекатывает языком сосок и это так сказочно-остро по ощущению, что я запрокидываю голову, желая полнее впитать эту ласку. — Боже, какая ты вкусная. Нежная моя девочка. Что ты хочешь мне сказать? Я готов тебя слушать вечно…
— У меня еще никого не было.
— Да-а… — продолжает шептать, и вдруг замирает. Длинную секунду не двигается, затем медленно отпускает грудь, чтобы поднять голову. Находит мой взгляд.
— Что?! — рвано выдыхает, и его голос почти не слышен.
— Ты будешь первым, Стас. Извини, — прикасаюсь пальцами к его виску, — если добавила нам этим сложности.
Он закрывает глаза. Его лицо по прежнему обращено ко мне, и я могу видеть внутреннюю борьбу, что натянула желваки на четких скулах и сжала рот. Вижу, но не могу понять.
— Что? Стас, что не так? Ты же сказал…
— Эльф, — он падает лбом на мое плечо и притягивает к себе еще крепче. — Я бы принял тебя любой. Но это… я не достоин такого подарка. Неужели он никогда…
— Хотел. Я не могла. Не могла с ним…
— О Господи, Настя… Прости меня за душ. За то, что не сдержался. Так давно хотел почувствовать тебя, что ни о чем другом и думать не мог! Если бы я знал…
— То что? Что бы это изменило? Ты бы не прикоснулся ко мне?
Он трется носом о мою шею, как будто запоминает запах.
— О нет. Когда ты рядом, это не в моих силах — держаться подальше. Но не так бы… не сразу… Че-ерт, Настя, я такой осел!
Я смеюсь, обнимая его за шею. Это так не похоже на Стаса Фролова, на того, кто привык брать свое — просить прощения. Отрываю затылок от подушки и целую любимые губы, щеки.
— Я хочу тебя, Стас. Сильно! Мне ничего не страшно и ни за что не стыдно, когда я с тобой. Я тоже ждала тебя. Столько лет ждала только тебя!
И больше не нужно слов. Мы снова забываемся друг в друге, не можем разорвать губ, рук, пока почти не задыхаемся от столкнувшего нас притяжения.
Стас целует мою шею, спускается к груди. Словно укрощая свою страсть, касается ее очень нежно. Сползает ниже, лаская ртом живот, поглаживает ноги, шире раскрывая меня для себя…
Я понимаю на что он сейчас готов и прошу его:
— Нет! Потом! Пожалуйста! Я хочу тебя! С тобой… Пожалуйста…
Мне не пятнадцать лет и я догадываюсь, что ему придется нелегко. Задерживаю дыхание на вздохе, когда чувствую в себе его пальцы — осторожные, настойчивые, нежные.
— Хорошо, Эльф, мы сделаем это вместе. Господи, какая же ты у меня хрупкая и живая. Как орхидея… Подожди, моя девочка, еще чуть-чуть. Я для тебя пока слишком большой…
— Стас…
…О, это больно! Он держит раскрытые губы у моих губ и ловит тихий вскрик. Я дышу часто-часто, широко открыв глаза, чувствуя, как он замер во мне.
— Настя, Настенька, только скажи и я…
Глупый. Я еще не чувствовала его настолько моим, как сейчас, и позволяю одинокой слезе скатиться на висок. Обнимая, прижимаю к себе и шепчу:
— Нет! Все хорошо. Пожалуйста…пожалуйста… — выдыхаю в ответ на новый толчок, очень осторожный, несмотря на всю страсть, что съедает нас. — Люби меня.
Он так громко вздыхает, как будто я своим словами достала до самого сердца.
— Я люблю тебя, Эльф! Как может быть иначе? Я всегда любил тебя! С самого первого дня, как увидел. Только ты важна для меня, слышишь! Только ты. Моя сказочная, синеглазая девочка. Все пройдет, боль пройдет, и я обещаю, что буду любить тебя всю жизнь. Только тебя! Настя, моя Настя…
Больше нет никаких преград и я чувствую себя наполненной им. Мои ноги подрагивают, тело чувствует приятную тяжесть Стаса. Его нарастающее желание. Я отзываюсь на его стон всем существом, отдавая себя.
— Господи, как хорошо… Ты удивительная! Я никогда и никому не говорил ничего подобного! Это чудо — быть в тебе. Знать, что ты моя. Надеюсь я успел, — он улыбается, мягко целуя меня в висок. — Иначе бегать нам с тобой годика через два по двору за маленьким Фроловым. — И новый поцелуй — уже в губы, долгий и нежный. — Потому что я тебя теперь без внимания не оставлю. Я жадный и ненасытный, и ужас до чего люблю своего Эльфа.
Я тоже его люблю и говорю это.
Конечно я могу идти — смешно думать иначе! Но Стас относит меня в ванную комнату на руках и тщательно омывает внутреннюю поверхность бедер, как будто не доверяет, даже не допуская и мысли о моем возможном смущении. Смывает кровь с рук, оставаясь странно-серьезным.
— Ты хочешь меня, — я касаюсь крепкой груди, того места, где набита татуировка, смотрю на него, и он не думает ничего скрывать. Сейчас я вижу всю его наготу и не могу не восхититься своим мужчиной, в котором все бесстыдно-безупречно. Натянуто и откровенно. Он ни капли не преуменьшал, когда говорил, что ему нечего стыдиться.
— Хочу, Настя. Очень. Но сегодня твоя ночь, и для тебя она еще не окончена.
— А как же ты?
И вновь уголок рта ползет вверх.
— Ну, думаю, я заслужил немного мучений. Разве, нет?
— Ты … красивый, — неожиданно признаюсь, и Стас открыто смеется. Подхватывает меня по попу, чтобы унести в комнату.
— Я знал, моя радость, что «он» тебе понравится!
Мы сошли с ума. Разве могла я подумать, что во мне спит столько откровения? Что я смогу не только отдавать, но и брать его ласку? Так жадно, как будто он всегда принадлежал мне. Только мне. Без стеснения и ужимок первой ночи. Как будто все это время я именно этой ночи и ждала, чтобы с лихвой растратить свое ожидание.
Сильный. Красивый. Мой. Я целую татуировку на груди, что лечит мое раненое когда-то сердце. Чувствую себя хмельной и пьяной от счастья. От собственной наготы, позволяющей дышать полной грудью — легко и свободно.
Стас перебирает мои волосы, тихо шепчет слова, уложив на себя, пока я продолжаю качаться на волнах удовольствия, которое он мне только что подарил.
— Я бредил тобой, когда ты была еще сопливой девчонкой и у тебя не было почти ничего, что делало бы тебя женщиной. Эта картина до сих пор у меня перед глазами — холл нашего дома и ты — испуганная, тоненькая и нежная девчонка, словно ворвавшаяся в мою жизнь из другого мира. Я отдал тебе сердце с первым взглядом.
Ты. Только ты. Всегда, когда я думал о женщине, когда был с кем-то — я вспоминал тебя. Ни единого раза не было иначе. Твои глаза, твою нежную кожу, запах твоих волос. Уже тогда я понял, что люблю тебя и испугался твоей власти надо мной. Того, что ничего не смогу изменить и буду любить всегда. Тогда я казался себе таким бездушным и сильным…
