двенадцатилетний...
Скоро нетерпеливый Елька стал уносить готовые части Нукаригвы домой и клеить на стену. Мучным клейстером, который сварила мама Таня. Начал с самого верха. Ставил взятую у соседей стремянку и колдовал у потолка. Вырезал края, умело состыковывал облака, горные вершины, деревья и скалы. А потом стремянка стала не нужна, можно было работать на табурете.
Некоторые снимки оказались чуть размытыми, но все трое решили, что так даже лучше. Будто Елькина страна местами покрыта чуть заметной сказочной дымкой. А отчетливые детали Елька еще добавит! Из новых картинок! Митя пообещал отыскать для этого пачки давних 'Огоньков'. И отыскал!
Елька, узнав про них, обрадовался:
-- Вот хорошо... Чтобы Нукаригва была живая, к ней надо иногда добавлять что-то новенькое... -- И вдруг застеснялся, стал вытирать нос-двухстволку рукавом свитера.
Он обещал придти за журналами вечером в воскресенье, но почему-то не пришел. А в понедельник случилось т о с а м о е. Утром Митя узнал про шумную субботнюю историю с бомбой и эвакуацией, а на последнем уроке 'музыкантша' Яна Леонтьевна значительно сказала:
-- Зайцев, после звонка не уходи домой. Зайдешь к директору, там тебя ждут.
...И сейчас, в столовой, Митя, не глядя на князя Даниила, вспоминал все это, словно прокручивал видеозапись.
Клоунада и личное дело
1
Он неторопливо заскреб вилкой пюре, дожевал хлебный ломтик, запил компотом. Географ терпеливо ждал. Потом спросил:
-- Не убедил я тебя?
-- Насчет системы? Не-а... -- сказал Митя с Елькиной интонацией.
-- Жаль.
-- Не нравится мне ваша система.
-- Она, дорогой мой, не моя. Она объективная данность. И человек может нормально существовать лишь тогда, когда учитывает реальные обстоятельства. Если живет в согласии с ними. Самое разумное для тебя сейчас сказать педсовету: 'Простите, это я. Хотел пошутить, больше не буду'. А то ведь... Ну, спецшколой тебя пугали зря, но из лицея можно полететь.
-- Ну и фиг с ним. Извините, -- сказал Митя.
-- Извиняю. Но 'фиг' не с ним, а с тобой. Лицей не потеряет ничего, а ты... Впрочем, дело твое... Не внемлешь моему совету?
-- Нет. Неохота, -- зевнул Митя. Натурально зевнул, его и правда клонило в сон.
Максим Даниилович встал.
-- Ну что же, пошли, отрок... -- Наверно, в давние-давние времена классный наставник таким тоном приглашал упрямца в комнату, где скамейка и березовые прутья.
Но Митя зевнул еще раз и пошел без дрожи. Только опять проклюнулось сквозь усталость любопытство: 'А все-таки чем это кончится?' А еще опасливое: 'Вдруг внутри что-то лопнет и разревусь?' Но до этого было, кажется, далеко.
В кабинете директора все оказалось по-прежнему. Наверно, педсовет не вставал из-за стола и даже не менял поз.
Жаннет быстро глянула на Митю, незаметно повернула к нему свой блокнот. Митя видел его листы, а те, кто за столом, -- не видели. На белом развороте было крупно написано: 'Они позвонили отцу. Скоро придет'.
'Ну и слава Богу! А то сколько еще продержусь?'
Он кивнул Жаннет ресницами: все в порядке, мол. И услышал Киру Евгеньевну:
-- Что скажете, Зайцев? Надумали что-нибудь?
-- Что? -- сказал Зайцев.
-- Я спрашиваю: набрались ли вы мужества, чтобы сказать все как есть.
'Когда скажу, вот огорчитесь-то...'
-- Мы ждем, Зайцев!
-- Чего?
-- Да он просто издевается! -- взвизгнула 'музыкантша' Яна Леонтьевна.
-- Похоже на то, -- согласилась не сей раз директриса.
Митя глотнул слюну. Искоса глянул на Жаннет, но она возилась с футляром своего 'Зенита'. Тогда Митя сказал:
-- Кто над кем издевается? Максим Данилович... Дани,илович... сейчас уговаривал: виноват или нет, а все равно признавайся, это система такая.
-- Ты, сударь мой, совершенно не так меня понял!
'Еще и вертится! А такой хороший на уроках. 'Друзья мои, нет ничего увлекательней науки географии. Это наука наук. В ней никогда не угаснет романтика открытий!' И отглаженный, как мужская модель на показе костюмов...'
Опять вступила Галина Валерьевна:
-- Виноват ты или нет, вопрос не стоит. Мы это знаем и так. Важно, чтобы ты признался сам. Так же, как признался твой дружок из шестьдесят четвертой школы.
-- Господи, да в чем он признался-то?
-- В том, что знал о твоих планах! В том, что участвовал в них! В том, что помогал тебе! Кажется, даже ходил с тобой к телефонной будке!.. Впрочем, это не важно. Главное, что он 'раскололся', как принято сейчас говорить! Мы позвонили в ту школу, там его взяли в оборот, и он честненько выложил все!
'Врут?'
-- Они что, пытали его?
-- Не говори глупостей! Просто оказалось, что у него есть остатки совести!
'А если бы и пытали! После такого папаши он привык ко всему...'
И Митя потерял интерес. Чуть не зевнул опять.
И вошла мама.
2
Митя не сразу понял, что мама. Просто увидел шевеление педсовета, ощутил движение воздуха от двери. И тогда глянул налево.
Мама стояла в темном дверном проеме. Она была в легком желтом плаще, и свет из окна -- хотя и не солнечный, но яркий -- охватывал ее, как яркое осеннее деревце. Мамины американские очки хрустально блестели. Мама надевала их не каждый день, а только при важных случаях. Была мама стройная и маленькая, как девочка, но Митя знал, к а к а я она сейчас в душе. Чуял.
Мама сказала негромко и внятно:
-- Здравствуйте. Кажется, я не ошиблась, именно сюда меня приглашали.
-- Э-э... простите, вы кто? -- глупо выговорила 'младшая завуч' Фаина Леонидовна.
-- Я, п р о с т и т е, Маргарита Сергеевна Зайцева. Мальчик, который стоит перед вами, мой сын.
Кира Евгеньевна возвысилась над блестящим столом.
-- Да-да... Хотя мы ждали его папу. Виктора Алексеевича...
-- Виктор Алексеевич занят и позвонил с работы мне. Я чем-то не устраиваю вас?
-- Что вы, что вы! -- Митя догадался, что директриса заулыбалась. -Прошу вас... Боря, уступи Маргарите... м... Алексеевне стул.
-- Сергеевне, -- сказал Митя.
-- Простите, Сергеевне...
Безмолвный председатель Совета лицеистов поднялся и встал у стены. Максим Даниилович вскочил, ухватил Борин стул, подвинул к столу.
Мама, постукивая туфельками, подошла. Села. От нее чуть заметно пахло розовой пыльцой. Не то, что объединенная косметика сидящих за столом дам. Мама мельком взглянула на сына. Обвела очками педагогический совет.
-- Я полагаю, меня проинформируют, в чем суть ситуации?
-- Безусловно, -- сухо отозвалась Кира Евгеньевна. Тоже села. -Надеюсь, вы помните, что в прошлом году, когда вы привели сына к нам, мы говорили о ряде требований, которые предъявляются ко всем лицеистам?
Мама кивнула. Она помнила.
Митя тоже помнил.
Не так уж он и рвался сюда. Конечно, в старой, шестьдесят четвертой, школе бывало всякое. И шпана
