будет тебе финал репортажа.
3
Чем хороша Жаннет, так это решительностью. Никогда не откладывает важных дел на потом. И тут же она доказала Мите, что ехать на Одесскую надо немедленно. 'Чем больше проходит времени, тем сильнее стираются следы'.
И поехали. А что еще было делать-то, в конце концов? Не идти же в самом деле учить уроки!
Все равно скоро он вернется в прежнюю школу. В шестьдесят четвертую. Как говорится, по месту жительства. Жаль, что реже будет видеться с Жаннет, зато ближе к дому. И с Елькой в одной школе. Правда, в разные смены... Елька сейчас, конечно, на уроках, так что к нему идти не имеет смысла. Ладно, потом все равно Митя устроит ему нахлобучку. А пока...
А пока им снова очень повезло. Почти как с фотобумагой. В первом же дворе на Одесской Жаннет углядела на деревянной горке, среди галдящих пацанят, 'того, растрепанного'.
Скомандовала:
-- Люди! А ну, идите сюда!
'Люди' подошли с любопытством и бесстрашно. А чего бояться? Они в своем дворе. Уставились на яркую курчавую девицу с серьгами. А на Митю -- так, полвзгляда. Потому что чего в нем особенного? Обыкновенный белобрысый пацан, здесь таких полно...
Жаннет взяла быка за рога:
-- Разыскиваем одного человека. Надо взять интервью для газеты. Знаете, что такое интервью?
Мальчишки знали -- образованный народ, каждый день телевизор смотрят. Растрепанный склонил голову к плечу в порванной майке.
-- Что за человек?
-- По-моему, ты его знаешь. Такой рыжеватый, с гладкой прической, ходит с теннисной ракеткой. Звать, кажется, Кеша...
-- А! Кешка Мигутин!
-- Как? -- машинально сказал Митя.
-- Как его зовут? -- строго переспросила Жаннет. -- Иннокентий Мигутин?
-- Ну да. А чё?
Митя и Жаннет посмотрели друг на друга. Выражаясь языком старинных романов, 'образ князя Даниила встал перед ними'.
'Совпадение', -- подумал Митя. А Жаннет поинтересовалась небрежным тоном:
-- У него случайно нет родственника-учителя?
-- Есть, конечно! -- обрадовался мальчишка с замызганным бинтом на локте (он стоял рядом с растрепанным). -- Он по географии. Они в нашем подъезде живут, только не на четвертом этаже, а на третьем. Они братья.
-- Двоюродные, -- уточнил растрепанный.
-- Но это ведь все равно братья, -- сказал пацан с бинтом.
Растрепанный опять перехватил инициативу:
-- Они оба теннисом занимаются, только большому некогда, он же в школе вкалывает каждый день по две смены, а Кеша -- он чемпион...
-- Вот-вот, -- покивала Жаннет. -- Нам и надо интервью от чемпиона. Вы можете позвать его на двор?
-- А его нету дома! Он ушел на пустыри, к стенке! Там тренируется мячиком!
-- Идем! -- обрадовалась Жаннет.
'Стенка' -- это была та противопожарная стена, за которой застрял когда-то в снегу Елька. Место известное. Там часто тренировались те, кто увлекался теннисом. Площадка перед кирпичным отвесом к концу лета оказалась вытоптана и утрамбована.
До пустырей было недалеко, три трамвайных остановки.
Когда спешили к остановке, Жаннет с кровожадной задумчивостью произнесла:
-- Вот так родственничек у Даниилыча. Будет любимому педагогу подарок...
-- Думаешь, этот чемпион признается?
-- Поглядим...
-- Или у тебя тоже система? Как у старшего брата Мигутина? Неважно, виноват или нет, лишь бы признался?
-- А по шее? -- сказала Жаннет.
-- Нет, правда! С чего ты взяла, что это он звонил? Зачем ему это?
-- Не знаю. Но -- интуиция...
4
Кеша Мигутин был у стенки. Всё такой же гладко причесанный и аккуратный. В белых шортах, в белой рубашке с короткими рукавами, в белых кедах и белых носках. Он бил звонкой ракеткой по желтому мячику. Мячик ударялся о кирпичи, отскакивал от земли, и Кеша бил по нему снова. Красиво изгибался при каждом ударе. Оттачивал мастерство. Двое пацанят лет семи-восьми торчали неподалеку и наблюдали за мастером, приоткрыв рты.
-- Здравствуйте, -- с изысканной интонацией начала Жаннет. -- Вы Иннокентий Мигутин?
-- Да! -- он опустил ракетку (малыши тут же подхватили мячик) и наклонил расчесанную на пробор голову. Сдвинул пятки. Джентльмен. Ноги у него были тощие и светлые. Наверно, шорты надевал он только для игры. Впрочем, рыжие вообще загорают плохо.
-- Мы рады, что нашли вас, -- все тем же светским тоном сообщила Жаннет. -- Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов? Это для лицейской газеты 'Гусиное перо'.
-- Но ведь я учусь не в лицее...
-- Мы знаем. Однако, дело это касается и вас, и лицея в одинаковой степени... -- Жаннет улыбалась и поправляла на груди футляр 'Зенита'.
-- Какое дело? -- невозмутимо спросил Кеша Мигутин. Так невозмутимо, что за этим хладнокровием Митя ощутил на миг нерешительность.
Жаннет посмотрела на Митю: 'Твоя очередь'. И Митя ее не подвел.
-- Вопрос формулируется прямо, -- подчеркнуто спокойным тоном сообщил он. -- Зачем ты, Мигутин, в субботу утром позвонил в лицей и сообщил о дурацкой ртутной бомбе?
Кеша не возмутился. Мигнул, помолчал немного. Рядом валялся рейчатый ящик из-под пива, Кеша дунул на него, сел, положил ногу на ногу. Улыбнулся.
-- Вы думаете, я начну сейчас пугаться и бурно отпираться? Вам на радость? Нет, господа журналисты, я скажу просто: такие вещи надо доказывать.
-- Думаешь, мы пришли без доказательств? -- Жаннет тоже улыбнулась.
-- Думаю, да. У вас их просто не может быть. Могут быть только глупые догадки, которые вы считаете доказательствами...
Митя опять постарался поточнее подобрать слова:
-- Эти догадки, Кеша, мы можем все вместе обсудить с нашим любимым педагогом Максимом Данииловичем. Выстроить их в систему. Он любит строить системы...
Кеша посмотрел на Митю, на Жаннет. Отложил ракетку. Ладонями обнял костлявое колено, откинулся назад и засмеялся.
У него был приятный смех -- звонкий такой, переливчатый. Кеша не боялся. Свидетелей разговора не было. Два малыша неподалеку -- не в счет. Да они и не слушали, перекидывались мячиком.
Кеша посмеялся и сказал:
-- Сейчас вы будете приятно удивлены. С Максимом ничего не надо обсуждать. Он в курсе. Я звонил по его просьбе.
Они действительно 'отвесили челюсти'.
-- Не ожидали? -- хмыкнул Иннокентий Мигутин. У него были серо-желтые иронические глаза.
-- Признаться, не ожидали, -- честно призналась Жаннет. Искренность -- она иногда тоже оружие.
-- А зачем ему это было нужно? -- недоверчиво проговорил Митя.
-- Комплекс причин. Во первых, его ненаглядная Яна. По-вашему -- Яна Леонтьевна. Она весь август занималась с хором добровольцев-пятиклассников, похвасталась директору, что у нее готовый репертуар, а на самом деле они вопят, будто коты с прижатыми хвостами. Ваша Кира ей поверила, назначила на субботу показательный концерт. Яна в рёв: 'Максимчик, что делать?' А у него еще и свой интерес...
-- Какой? -- с неподдельным любопытством спросил Митя.
