колечки - отпечатки лунных кратеров.
А в воздухе в это время выросли облачные столбы. Этакие гигантские застывшие смерчи из просвеченного луною пара. Я лавировал между ними, а Сережка в динамике легкомысленно мурлыкал старую, слегка переделанную песенку:
Потому, да потому что мы пилоты, Небо наш, эх небо наш родимый дом. Мы с тобою превратимся в самолеты, Чтоб на землю не свалиться кувырком...
Превратился-то он один, но я не стал спорить. Мне было хорошо. Так же, как днем, когда гуляли по окраинам. Даже еще лучше, просторнее. Это было продолжение дневного счастья...
Светлые обычные колонны стали раздвигаться, отходить назад, а впереди открылось черное пространство, и в нем горели редкие звезды - такие далекие, что я не смог бы придвинуть их никаким усилием. Пространство это мягко вздрогнуло, отозвалось во мне толчком. Раз, другой, третий...
- Гулкие барабаны Космоса, - сказал я. Шепотом сказал. Но Сережка услышал.
- Ромка, туда не надо... пока. Это уже... другие миры.
- Безлюдные Пространства? - вспомнил я. И стало тревожно.
- Ну... всякие там пространства.
- Туда нельзя?
- Можно, только но сейчас...
- Ты, наверно, устал! - спохватился я.
- Не в этом дело. Просто пора. Поворачивай.
Тут я растерялся:
- А куда поворачивать?
В самом деле: где наш город, где стадион?
- На сто восемьдесят градусов! По компасу.
Я положил Сережку на правое крыло. Деления на шарике-компасе побежали за курсовой чертой, и я выровнял полет, когда вместо 150 появилось 330.
- Вот так и держи. Только давай ближе к земле...
Я послушно снизился. Теперь надо мной снова было обычное небо июньской ночи, впереди тлела заря, а внизу мерцали редкие огоньки. С десяток огоньков - красных, дрожащих - вытянулись в две параллельные цепочки.
- Ромка, смотри! Это чуки зажгли для нас посадочные костры!
Я ничуть не удивился, порадовался только, что садиться буду не в темноте. Сделал круг над огнями и стал снижаться, чтобы попасть между линиями костров.
- Смелей, смелей... Убери газ! - командовал Сережка. - Выпусти закрылки! Выключай... На себя чуть- чуть... Хорошо...
Колеса толкнулись в землю, нас мелко затрясло, пропеллер замелькал, замер. Замер и самолет. С двух сторон от него металось костровое пламя. Я разглядел, как от огня заспешили в темноту маленькие косматые существа.
- Ну вот, удрали, - с досадой сказал Сережка. - Я думал, они помогут тебе вылезти.
- Это чуки?
- Ну да! До того боязливые, даже тошно...
- Ничего, сам вылезу... - И я скатился по трапу.
Думал - попаду на каменную крошку стадиона. А оказалось - ласковый прохладный песок. Ой, да мы сели не у школы! Я узнал это место - мы были на краю Мельничного болота!
- Ромка, отползи подальше, - попросил самолет.
Я отполз к ближнему костру. В зябкости болотистого воздуха тепло от огня было таким приятным (даже ноги его почувствовали). Я с полминуты заворожено смотрел в пламя, потом оглянулся на самолет. Но самолета не было. Сквозь отпечатки огня я увидел, как бежит ко мне освещенный костром Сережка.
Подбежал, сел на корточки, засмеялся.
- Вот и приземлились! Хорошо, да?
- Да! - Я хотел, чтобы этот сон никогда не кончался.
Сережка обнял меня за плечи.
- Ты молодец. Ас...
- Ну уж ас!.. Ты же помогал мне! И не только советами!
- Самую чуточку...
- А почему мы сели здесь, а не на стадионе?
- Там же нельзя разводить костры! А здесь безлюдное пространство...
- Да, верно... Но смотри, впереди деревянный тротуар. Тот, что идет от коллектора. Еще бы немного и мы в него - колесами.
- Не-а, - беспечно отозвался Сережка. - Он еще далеко...
- А я недавно грохнулся об него в полете! - И рассказал я Сережке про свой сон с аварией.
- Ромка, значит, этот тротуар шел вверх среди облаков?
- Ну да! Я же говорю!..
- Так вот где начинается другая дорога, - шепотом сказал Сережка. Как я раньше-то не догадался...
- Какая дорога?
- Я потом объясню, ладно?
- Ладно... - Я не обиделся. Мне так хорошо было с Сережкой у огня, среди этой ночи, где никого, кроме нас. Да кроме спрятавшихся чук и ночной птицы, которая вскрикнула в камышах.
Луна выглянула из-за развалин мельницы. С надутой щекой, важная, недоступная, словно я не держал ее недавно в ладони.
- Пора нам... - Сережка поднялся.
- Ой, а как ты потащишь меня отсюда? Велосипеда-то нет!
- А тут недалеко! Ну-ка... - Сережка подхватил меня на руки. Как младенца.
Неподалеку лежал полузарытый в песок барабан от кабеля. Этакая громадная, сколоченная из досок катушка. Сережка легко вспрыгнул со мной на круглую наклонную площадку.
- Зажмурься, Ромка.
Я доверчиво зажмурился.
- Раз, два, три! - И он прыгнул.
До земли было всего полметра, но я ощутил, что лечу. Вниз, вниз! Однако испугаться по-настоящему я не успел. Очнулся под своим одеялом...
О ДАЛЬНИХ КРАЯХ
В то утро мама еле добудилась меня.
- Что с тобой? Спишь, словно гулял где-то всю ночь!
А может, я и правду гулял? Потому и уснул как убитый, когда оказался дома после прыжка с Сережкой?
Я сел, откинул одеяло. Если все случилось на самом деле, ноги должны оказаться в царапинах...
Царапины были, но, скорее всего, от вчерашних колючек на пустырях. Я вздохнул, но тут же опять обрадовался жизни. Тому, что есть на свете Сережка! Тому, что он скоро опять придет!
Мама ушла в институт, оставив мне кучу привычных наставлений. Я в ответ кивал: 'Да-да, конечно, мамочка, не волнуйся...' А сам готовился ждать и волноваться: когда же он придет. В самой этой тревоге была радость.
Но тревожиться почти не пришлось. Сережка появился через пять минут после ухода мамы. С большущей хозяйственной сумкой. С нетерпеливым весельем в глазах.
- Ромка, привет! Ну что, будем сегодня путешествовать?
- Конечно! Давай только перекусим на дорогу!
- Перекусывай. Я уже...
Почти не жуя, сглотал я половину батона, запил молоком из пакета. Какое уж там 'разогрей картошку и свари кофе'.
- Я готов!
- Книжку не забудь...
