Он словно забыл, что мама-то не его. Или не забыл, но все равно... Вспомнил, как был когда-то Лопушком?
- Мама, не надо приезжать!.. Ну, позвони тете Эле, пусть она с Ванюшкой у нас поживет!
- Тетя Эля на даче! У нее-то есть полная возможность отдыхать по-человечески!
Мама велела нам запереться, никому не открывать, не высовываться из квартиры и ждать ее возвращения. 'И уж тогда я поговорю с тобой как полагается!' Запищали короткие гудки.
- Вот так... - Я поник, будто приговоренный преступник.
- Обойдемся, - отозвался Сережка. Не очень, правда, уверенно. - Я вызову огонь на себя...
- У мамы хватит огня на двоих.
- Лишь бы не сказала, чтобы я больше здесь не появлялся...
- За что?! - взвился я. - За то, что ты со мной нянчился?!
Он ответил еле слышно:
- Не нянчился, а дружил.
- Если она что-нибудь... я тогда... куда-нибудь... Вместе с тобой! В самое дальнее пространство, навсегда!
- От мамы-то? - грустно усмехнулся Сережка.
Мы с полчаса сидели молчаливые и подавленные. И вдруг опять затрезвонил телефон.
- Здравствуйте, Рома! Это вас беспокоит Евгений Львович. Мне только что звонила ваша мама и обрисовала, так сказать ситуацию... Она в большом расстройстве...
- Ну и зря, - буркнул я.
- Совершенно с вами согласен! Понимаю, что вы вполне могли бы вести самостоятельный образ Жизни. Но мы должны учитывать свойства женского характера. Поэтому возник такой вариант: что если мне поквартировать у вас, пока Ирина Григорьевна отдыхает? Разумеется, если вы не возражаете...
Конечно, я не возражал! Вариант был не самый приятный, но все же лучше, чем завтрашнее возвращение мамы.
И Сережа вроде бы обрадовался:
- Вот и ладно. А то тетя Настя уже ворчит, что я от дома отбился.
- Но приходить-то будешь? - всполошился я.
- Каждый день!
Евгений Львович перебрался к нам в тот же вечер. С 'командировочным' чемоданчиком. Вел себя очень скромно. Опять сказал, что верит в мою самостоятельность, но мужчины должны уступать женщинам в их слабостях. Заявил, что ни в коем случае не ляжет на мамину кровать, будет спать на раскладушке.
- Я ведь, Рома, человек неприхотливый...
Сережа торопливо попрощался и убежал.
А я в то же вечер убедился, какой замечательный человек Евгений Львович.
Раньше я относился к нему прохладно. Поведение его казалось мне наигранным. А теперь я понял: просто у него такое воспитание, такие манеры. И, что ни говорите, а он спас меня сегодня.
Перед ужином он сходил на вечерний рынок, принес помидоры и научил меня делать с ними вкуснейшую яичницу, 'По-испански!' Потом заварил очень душистый чай. 'Учитесь, Рома, чай - это совершенно мужское дело'. А после ужина сели мы за шахматы.
Сережка в шахматах был слабоват, и я соскучился по настоящей игре. А сейчас отвел душу. Правда, не выиграл ни разу, но зато Евгений Львович показал мне два интересных дебюта...
Перед сном он зашел ко мне, присел в бабушкино кресло, мы слово за слово разговорились о всяких делах. Евгений Львович вспомнил, как был мальчишкой, как они с ребятами из просмоленного картона смастерили индейскую пирогу и потерпели на ней кораблекрушение во время грозы и ливня.
- Но все обошлось без драматических последствий, все умели плавать... Кстати, Рома, вы не пробовали учиться плаванию? Я понимаю, что... известные обстоятельства... они затрудняют дело, но тем не менее.
- А я умею! Меня Сережка научил недавно!.. Ой, вы только не проговоритесь маме...
- Ни в коем случае... А что за Сережка?
- Но вы же его видели! Сегодня!
- А! Выходит, вы хорошие приятели? А я, признаться, думал, это случайный мальчик, сосед со двора...
- Почему вы так решили?!
- Ну... по правде говоря, мне показалось...
- Что?! - насторожился я.
- Да ничего. Я, видимо, ошибся... Показалось, что у него с вами мало общего. Почудился, так сказать, недостаток интеллигентности в облике этого молодого человека....
А какой у Сережки облик? Самый для меня хороший - Сережкин!
Я сказал очень твердо:
- Евгений Львович, внешний вид тут ни при чем. Сережка - мой лучший друг. Вернее - он единственный.
- Понимаю вас, Рома. Извините... Но вы неправы в одном: Сережа, возможно, ваш лучший друг, но не единственный. Вам не следует сбрасывать со счетов меня... Спокойной ночи, Рома.
- Спокойной ночи...
Утром Сережка появился Рано. Евгений Львович только еще приготовил завтрак (я бессовестно проспал).
- Ромка, привет! - И Евгений Львовичу: - Здрасте...
- Здравствуйте, молодой человек. Позавтракаете с нами?
Сережка не отказался. Охотно умял свою порцию салата и пшенную кашу с тушенкой. На завтрак прошел в молчании.
Потом я и Сережа отправились на озеро.
Я крутил колеса, Сережа топал рядом. И вдруг сказал:
- Как-то странно он ко мне приглядывался...
- Кто?
- Этот... Евгений Львович.
- Он тебе не нравится, да?
- Ну, почему не нравится? Не знаю... Мы же совсем не знакомы.
- По моему, он хороший дядька.
- Тебе виднее... - Это у Сережки прозвучало примирительно. И все же я почуял: что-то здесь не то.
Но потом было озеро, брызги, горячий песок. Счастье...
А вечером, за ужином, Евгений Львович обронил:
- Гуляли с вашим другом?
- Естественно...
- Кстати... кто его родители?
- Не все ли равно? - Я малость ощетинился.
- Да нет, я без всякого умысла. Просто из любопытства...
- Мамы у него нет. А папа... он, по-моему, плотник. Ну и что?
- Абсолютно ничего, почтенная и древняя профессия, сам Иисус Христос был плотником... Только посоветуете Сереже - чисто по дружески - не втягивать воздух, когда он ест помидорные ломтики. Из-за этого летят брызги, и... ну, вы понимаете.
Я сказал напрямик:
- Евгений Львович! Почему вы его невзлюбили? Так сразу!
- Я? Бог с вами, Рома! Я готов согласиться, что у вашего друга масса достоинств. Но меня тревожит вот что...
- Что 'вот что'?
- Мне кажется, вы слишком подчинены его влиянию. Это при вашем-то развитии! Ваш интеллект не должен быть закрепощен.