Гомель… Маленький тихий городишко, острые шпили костела, полузнакомый польский говор… Что там поделывает панна Ружинска? Черный платок, суровая речь исповедника, запертые комнаты. Судьба грешницы… Насиловали, били плетьми, держали за решеткой, снова насиловали, снова били…
Вырвалась – и теперь виновна во всем. Недоумковатый ксендз так и порывался допросить ее по поводу верности римско-католической вере. Я оказался рядом – очень вовремя. Но я уехал, она осталась…
– Полно, дорогой де Гуаира! Вот увидите, все образуется!
– Конечно, шевалье! А как же иначе!
Обрадовался, улыбнулся, огладил бородку.
– Vieux diable! Чувствую, завтра тут будет жарко!
Да, жарко. Надо сходить за гитарой. Черная Книга – в надежном месте, а все остальное – пропадай оно пропадом!
– Дорогой дю Бартас! А не прочитаете ли вы мне какой-нибудь сонет?
Пикардиец на миг растерялся, бородка недоуменно вздернулась.
– Но… Вы уже все слыхали, Гуаира! Впрочем… Ага, вот! Признаться, несколько высокопарно…
Прокашлялся, помолчал, вспоминая. Я не торопил. Странно, иногда начинало казаться, что не забытый поэт, умерший много лет назад, а сам дю Бартас написал эти неуклюжие четырнадцатистрочники.
6
– Король! Король убит!
Еще ничего не понимая, я дернулся, привстал, рука привычно скользнула к сарбакану…
Сарбакана нет, лишь мешок да гитара в чехле.
– Короля убили! Насмерть! Слава!
– Слава! Слава! Сла-а-ава!
Я протер глаза. Выходит, я все проспал? Кажется, бой уже начался! И не просто начался!
– Ядром! Он впереди гусарии своей ехал! Наповал! Наповал!
Тучи сгинули. Яркое солнце заливало неровное поле. Дым, маленькие, словно игрушечные фигурки…
Ни черта не понять!
Черные реестровцы, забыв о привычной сдержанности, выстроились на краю вала. Кто-то кричал, кто- то размахивал саблей.
– Победа! Победа!
Белые свитки держались поодаль, но в их глазах я тоже заметил радость.
Неужели правда?
Хохот за левым ухом. Перекреститься? Нет, не поможет! Плохой из меня получился пророк!
– Бегут! Бегут!
Я поглядел туда, где клубился черный дым. Сквозь прорехи можно было заметить неровный отступающий строй.
Чей?
Шевалье! Где шевалье, черт его побери!
Дю Бартаса я нашел на самом краю вала. Грозный пикардиец стоял, скрестив руки на груди и надвинув мохнатую шапку на самые брови.
Тоже мне, принц Бурбон нашелся!
– А-а, Гуаира! Ну и спите же вы, мой друг! А баталия, признаться, преизрядная!
Я еле сдержался, чтобы не сбить с пана полковника шапку. Стратег, parbleu!
– Пока вы спали, нас, как видите, изволили атаковать. Но фельдмаршал-лейтенант Богун вовремя развернул пушки. Vieux diable! Ну и молодец!
– Король! – не сдержался я. – Что с королем?
– Гм-м… – пикардиец нахмурился. – Признаться, я не совсем понял. Тут все толкуют о каком-то короле. Но ведь мы воюем с татарами! Правда, татар я отчего-то не видел, нас атаковала латная конница…
Дьявол!
Клубы дыма сгустились, скрывая поле боя. Но вот откуда-то слева послышался знакомый визг. Сначала еле слышный, затем все громче и громче. Земля задрожала от ударов тысяч копыт.
– Кху-у-у-у! Ху-у-у-у-у! Алла-а-а!
