– Я постараюсь, – отвечал знакомый голос, но что-то в нем было уже незнакомое.
– Ты, родная! – сказал я ей. – Еще пару месяцев – и я заберу тебя у этого козла! Чтобы мне не пришлось тогда тебя обламывать – ты там не очень-то. Он – козел, и ты под него не подделывайся, ясно?
– Ясно, Брич. А каких тебе бутербродов?
Я задумался.
– Можно с копченой рыбой. Да – и еще по дороге захвати бутылку.
Маргаритка прибежала ненадолго и чем-то мне на сей раз не понравилась. Денег обещала принести в другой раз – то, что дал ей козел на хозяйство, она уже потратила. Мне даже показалось, что ей понравилось тратить козлиные деньги… в то время, когда я сижу тут, как дурак, и экономлю сигареты!…
К тому же, я так понял, что она из козлиных денег хочет заплатить за комнату. Черт, подумал я, сколько же я уже тут живу?
Когда Маргаритка ушла, я выпил полбутылки водки и закусил толстухиной колбасой.
Стоя у окна, я смотрел во двор. Приходили люди, пересекали двор, в доме напротив зажигались окна. Все жили и радовались, все имели деньги! Они ногтя моего не стоили – а имели деньги!
Чертова Маргаритка! Почему она не расколет своего козла?
Я взял телевизор в охапку и перетащил в маленькую комнату. Все равно толстуха целыми днями пропадает непонятно где, он ей не нужен.
Включив, я погулял по разным каналам. Один меня заинтересовал – там показывали хороший фильм. Мужчина в черном пиджаке, галстуке-бабочке и с пистолетом бегал по какому-то особняку. Пиджак мне понравился, я его запомнил. Мне скоро понадобится такой пиджак, подумал я. Когда приедет Бродяга, а он обязательно приедет и заберет меня отсюда, мы с ним пойдем в лучший магазин и выберем мне такой костюм, что все закачаются!
Я задумался о костюме и о том, сколько денег привезет Бродяга. Не может же он столько времени пропадать и явиться совсем пустой! А я что же – я подожду.
Я не стану ввязываться во всякие мелочные затеи со здешней шушерой. Они – плоские и ничего не понимают в МУЖСКОМ ДЕЛЕ. Я им такой план предложил! Идиоты. Кретины.
Нет, лучше я сейчас все продумаю – какой костюм и какие туфли выберу, а главное – какую машину!
Я стал переключать каналы в надежде, что сейчас покажут машины. И вдруг увидел то, от чего едва не выронил пульт.
– Брич… – позвал меня Бродяга. – Все кончено, Брич, уходи… Я прикрою…
Лицо его было в крови, волосы всклокочены.
– Бродяга! Что с тобой, Бродяга?! – заорал я.
– Зря я тебя с собой взял… – ответил он, и каждое слово давалось ему с огромным трудом, и я понял, что он умирает.
Но он не имел права умирать! Это что же – он там умрет, а я останусь тут без цента за душой?…
– Прости меня, Брич… – прошептал Бродяга. – Ты был хорошим товарищем… Прости… Беги!…
И потерял сознание.
Я увидел его – распростертого на песчаном холме, за невысокими и редкими кустиками. Он лежал, просунув дуло пистолета, и делался все меньше, и стало видно сверху, что к этому холму подбираются рейнджеры.
– Держись, Бродяга! – крикнул я.
Где-то тут валялись гантели толстухиного мужа… Я быстро выкатил их из-под тахты.
Там началась стрельба.
– Ну, вы, родные! – сказал я рейнджерам. – Бродягу я вам так просто не отдам!
И что есть силы треснул гантелью по телевизору. Прямо по экрану!
Внутри грохнуло, и дыра выплюнула осколки. Один царапнул меня по щеке.
Бешенство!
Эта дрянь еще и плюется!
Я раздробил гантелью боковую стенку и какие-то железки, я отошел, примерился, и ногой скинул телевизор на пол. А кучу осколков на полу я еще немного потоптал.
– Сволочи! – сказал я рейнджерам. – Это вам за Бродягу…
И задумался.
Это что же получается – его больше нет?
А кто же придет сюда за мной? Кто принесет деньги? Кто вытащит меня отсюда и возьмет в другую жизнь, где все мужчины – крутые, а все женщины – двадцатилетние? Кто?!?
Нет.
Так быть не должно.
Мне показалось.
Возможно, меня обманули.
Я сел на тахту. Обманывать себя не позволю – это раз. Два – Бродяга всегда возвращался. Вернется он и на этот раз.
– Брич, – скажет он, – дружище! Мы завтра идем НА ДЕЛО!
– Да, – скажу я.
Он знает цену моему «да».
Я вышел на кухню и заглянул в холодильник. Там была только пачка пельменей. Очевидно, толстуха почему-то стала питаться вне дома. Ну и черт с ней. Пельмени – тоже еда.
Я поставил кастрюлю с водой на газ и сел на кухонную табуретку.
Когда Бродяга приедет, я расскажу ему, как меня устраивали на работу. Это же надо – меня устраивали на работу! Какая, ко всем чертям, работа? И расскажу, сколько мне обещали за месяц таскания тюков. То-то он посмеется! На эти деньги даже в классный кабак поужинать не сходишь.
Я расскажу ему про те кабаки, которые обнаружил в городе. Бродяга – он, когда деньги есть, любит повеселиться. Значит, во-первых, одеться. Во-вторых, найти себе нормальное жилье. А то я торчу в этой комнатенке, как пес в конуре. И жру идиотские пельмени…
Кастрюля принялась как-то странно потрескивать. Я заглянул в нее и увидел, что дно уже черное. Наверно, я налил мало воды. Пришлось ставить другую кастрюлю, но со стряпней мне что-то не везло – я припаял совершенно разварившиеся пельмени ко дну намертво. Кое-как я выскреб тестяную кашу ложкой и сунул кастрюлю в мойку. Что за дела? Чтобы женщина в доме не могла помыть посуду? Пусть даже толстуха…
Я вошел в комнату и закрылся на крючок.
Скорее бы приезжал Бродяга! Я, кажется, сделал все, для чего прибыл в этот город. Ротмана – застрелил… А Ксения – дура.
Вот! Надо наконец дать в ухо Карасевичу…
Я лег и закрыл глаза.
Я представил себе, как вхожу в этот проклятый рыбный ресторан. На мне костюм из самой лучшей витрины, пиджак, который застегивается очень низко… которые высоко – те для педерастов… На мне – блестящие туфли и галстук, как у Джемса Бонда.
Мне навстречу выходит швейцар Юра. Он кланяется, он лепечет, что, мол, добро пожаловать. Я без замаха бью его – и он падает. Я вхожу в зал – там полно народа. За крайним столиком сидит Ксения с мужем – я сразу их замечаю. И от стойки отходит бородатый.
Он идет ко мне, а я иду к нему.
– Ну, ты, родной! – говорю я ему. – Получай, сука! Вот тебе твоя Ангола!
Он отлетает на десять метров – прямо к ногам Ксении, к этим стройным золотистым ногам – только так! Он лежит, не двигаясь, а она встает. Муж пытается ее удержать, но она стряхивает руку мужа, она идет ко мне!
Наконец-то она поняла, что такое настоящий мужчина!
– Идем отсюда, Брич! – говорит она громко и смотрит мне в глаза. Она уже хочет меня, открытое платье
