выкинул вперед руку с баллоном, и дед получил прямо в пасть ядовитую струю, по силе вонючести сопоставимую с его собственным ароматом, но более химического, что ли, происхождения.
Взревев и захлебнувшись собственной атакой, дед откатился – а дальше покатился, как мяч, и сгинул во мраке.
– Это что? – тыча в баллон, спросил Васька.
– Эн-зе, – объяснила Лирайт. – Дихлофос.
– Который против тараканов? – уточнил я, как будто бывают другие.
– Хорошая штука, – заметил Корвин. – Горит замечательно. И вот… пригодилось… А вообще мы его для большой игры бережем.
– Кто это такие были? – спросил маленький, толстенький Хэмси.
– А черт их знает, – отвечал Васька. – Хорошо вы их!
– Я же говорил, – Сафари взял у Корвина баллон и отдал Лирайт. – Топливо – экономим! Василий Федорович, вы, может, не поверите, но когда мы вот так идем вместе и еще поем, всякие чудеса получаются. Однажды перед самой игрой над полигоном дождь собрался. Так мы тучу отогнали.
– Поверю, – пробурчал следователь угрозыска и потер плечо. Очевидно, безумный дед лупил во всю дурь.
Мы еще постояли, прислушиваясь и ожидая контратаки. Но сгинули амбалы, не появлялся и дед. Должно быть, укатили на черной иномарке, имеющей способность прикидываться милицейским «газиком».
Молчание бы и дольше затянулось – но я обратил внимание, что вся команда, от огромного Корвина до маленького Хэмси, и даже малоуправляемая Лирайт, смотрит на Ваську, как бы ожидая его распоряжений. Васька же смотрел в землю, хотя с тем же успехом мог и таращиться по сторонам – вокруг был мрак. Не густоты дегтя, однако порядочный.
Я ткнул его локтем вбок.
Он вздернул подбородок.
Рожа у Васьки не шибко выразительная. Он, может, вселенские проблемы решает, а если судить по выражению – задремал с открытыми глазами. Или действительно задремал – но невольно создает видимость медитации, достойной йогов и Шамбалы… Тьфу, не к ночи будь помянута! Как он нашу «Шамбалу-Плюс» из окна шарахнул!…
– Василий Федорович, – Сафари всем видом и интонацией давал понять, что всякий гость хорош, пока не слишком мешает хозяевам. – От нас еще что-то требуется?
– Да, – сказал Васька. – Нужно где-то спрятать Валентина. Вся эта чепуха, ребята, из-за него.
– А у вас нельзя? – удивился Сафари.
Мне кажется, в эту ночь и сам Башарин не возражал бы, если бы его привезли в ментовку и сунули в КПЗ. Он бы там хоть отмылся после своего огородного житья.
Но Вася, которому начальство каждое утро напоминало о не изловленном по сей день киллере, принял неожиданное, как мне тогда показалось, решение.
– У нас – не надо, – веско заявил он. – Я хочу его спрятать там, где его действительно никто не догадается искать.
– На Базе, что ли? – спросил у команды Сафари.
– А-а! – Лирайт махнула рукой. – Все равно ночь вдребезги! Хрен с ним – возвращаемся на Базу! Там всем места хватит.
– На какую Базу? – насторожился следователь Горчаков. Мало того, что эти безумцы согласились приютить человека, за которым гонятся жуткие колдуны, так он еще и названием недоволен!
– На нашу, – буркнул Корвин. – Ну, есть у нас такая…
– База хронодесанта, – сказал Хэмси так, словно каждому идиоту было известно: именно из нашего города совершает свои налеты знаменитый на всю галактику хронодесант.
Васенька посмотрел на меня, как будто без моего вердикта и шагу бы не ступил в направлении Базы. Точно, сообразил я, я же историк и должен сейчас объяснить ему, что слово «хроно» употреблено по назначению.
Но ничего я объяснять не стал.
Пусть сперва он мне объяснит, почему Башарина нельзя было спрятать в ментовке!
Глава вторая.
А не ходите, добры молодцы, по следам нереаловым!
Эту Базу хронодесанта видеть нужно было!
Когда-то давным-давно там жили люди. Они установили кухонный гарнитур и привезли холодильник. Они купили шкаф и два кресла с журнальным столиком. А потом куда-то подевались.
Те, кто их сменил, не обременяли свои головы мебельными делами, а просто привезли и покидали на пол матрасы, классические полосатые матрасы, возможно, даже больничные. Они также стащили сюда множество книг, но полки вешать не стали, это тоже было ниже их достоинства. Книги стояли вдоль стены высокими пирамидами, не менее метра, – вернее, параллелепипедами, если уж считаться со стереометрией. Эти параллелепипеды угрожающе кренились. И не хотел бы я попасть под обвал – среди книг имелись и дореволюционные фолианты издания Брокгауза и Ефрона.
Хронодесант в составе Корвина, Лалайт, Хэмси и Корнета, доставивший нас сюда, не только о мебели – и о еде мало беспокоился. Хотя Вася предлагал денег, чтобы добежать до круглосуточного ларька, хотя и я полез за кошельком, они уставились на нас, как на принцев крови, имеющих наглость требовать маринованных устриц, и командировали младшего, Корнета, на кухню варить макароны.
Серые макароны, опущенные в не успевшую закипеть воду и доведенные до состояния плохо размешанного цемента (или бетона?) получились того самого качества, которое моя строгая бабуля обозначает словом «по-польски». Скажем, «котлеты по-польски» – это котлеты, которые нечаянно вывалили на пол и потом сметали на тарелку грязным веником… Корнет честно пытался обжарить эти жуткие макароны на остатках растительного масла, но, как мне показалось, выполнял эту операцию впервые в жизни.
Что любопытно – Корвин, Хэмси и даже Лирайт ели этот кошмар с большим энтузиазмом. Башарин тоже наворачивал – будь здоров. Очевидно, ему просто надоела ворованная на огородах картошка.
Комнат было две. Лалайт и Корвин ушли ночевать в дальнюю, более того – заперлись там, а Хэмси и Корнет легли на матрасах в проходной. Нам как гостям выделили два кресла с приставленными к каждому набитыми рюкзаками6 неизвестно чьими, и спальник.
Но нам было не до сна. Вася велел нам с Башариным оставаться на кухне и приступил к допросу.
– Протокола не будет, – сказал он с таким видом, что мне одновременно сделалось нехорошо и отрадно. Нехорошо – потому, что Васька явно затевал какую-то противозаконную самодеятельность. А отрадно – в случае соблюдения юридически-процессуальных норм именно меня заставил бы этот вредитель конспектировать свою склоку с Башариным.
– Можно и с протоколом, – возразил Башарин. – Как там у вас положено? Протокол допроса подозреваемого…
– Свидетеля, – поправил Васька.
– … от такого-то числа такого-то мохнатого года…
– Двадцать восьмого сентября… Нет, двадцать девятого! – внес я свою лепту.
– Какого???
Очевидно, скитаясь по огородам, Башарин не догадался делать на какой-нибудь стене зарубки.
– Двадцать девятого, – подтвердил и Вася.
Башарин только вздохнул.
– Я уже знаю, что ты ни в чем не виноват. Ну и какого же ты лешего удрал, если не виноват? – резонно спросил Вася.
Это уже было начало допроса.
– Да-а, не виноват! – прохныкал здоровенный дядька Башарин примерно так же, как хныкал в возрасте четырех лет, будучи застукан за добыванием шоколадных конфет из запечатанной коробки. Имелось в виду – да-а, все факты – против меня, но на самом деле я действительно не виноват и все вы, невзирая на оправдания, до смерти будете считать меня виноватым!
