– Вот, Игорешенька, – Вася совершенно непедагогично показал на впавшего в младенчество Башарина пальцем. – Вот, смотри и учись, как не надо вести себя с органами власти. Этот мужчина наверняка был в указанное время занят чем-то противозаконным, но куда менее противозаконным, чем стрельба по президенту «Бастиона». Допустим, он даже снимал колеса с чужой машины. Ну, что мы с ним сделаем за колеса? Обругаем, заставим вернуть украденное и впаяем какой-нибудь идиотский условный срок…
– Да не снимал я никаких колес! – заорал Башарин. – Что я – совсем идиот?
Мы переглянулись и одновременно повернулись к кухонной двери. Оба юных существа, Хэмси и Корнет, наверняка дрыхли без задних ног, но каково было Корвину и Лирайт в самую неподходящую минуту слушать такие вопли?
– Ну, я бы не рискнул так категорически заявлять… – тонко намекнул я.
– Башарин, прекратите наконец истерику! – казенным голосом рявкнул Вася. – Вы в состоянии осознать свое положение? Вы несколько месяцев стреляли в тире, и не просто так, а тренировались с Костей Сафари. Вы не выпадали из девятки. Я связался с курсами бодигардов и узнал, что вы хотели туда поступить, но возраст уже не тот, берут до тридцати пяти. Тем не менее вы продолжали всем рассказывать, что хотите сменить профессию, и тренировались! Так?
– Так, – не дождавшись от Башарина ответа, сказал я. – Давай, Вась, оглашай дальше!
– Дальше по списку – во время покушения на Ротмана вы были непонятно где. И, наконец, сбежали! Что я как следователь должен был подумать?
– Да чего ты – были, сбежали?… – восстал против вежливости Башарин. – По-человечески нельзя, что ли?
– Я с тобой, дураком, пробовал по-человечески – так ты визжать начинаешь, – объяснил Вася. – Ну вот объясни мне – как назвать человека, который не виноват, но на всякий случай удрал? Он таким дурацким образом заставляет всю городскую милицию гоняться исключительно за собой, а настоящий преступник в это время благополучно скрывается!
– Эх!… – сказал на это Башарин и махнул рукой. В голосе слышалось – все рухнуло, жизнь не состоялось, и одна у меня перспектива – пойти и повеситься. Это «эх» Васе явно понравилось – перед тем, как намылить петлю, человек бывает склонен к откровенности.
– Да если ты даже в это время квартиру брал – тебе умнее признаться! – проникновенно посоветовал он. – Потому что если на тебе повиснет эта идиотская стрельба по Ротману – тебя в покое не оставят. Ротмановская «крыша» начнет из тебя выбивать – кто заказал? А им нужно знать, кто заказал, чтобы доложить о своей бурной деятельности. Тебе непременно надо, чтобы угрожали твоей жене и твоим детям?
Очевидно, такой вариант Башарину в голову не приходил. Он вытаращился на Васю, как бы надеясь прочитать на его лице, что это просто шутки у Ментов такие, но спокойно и неколебимо было Васино лицо, и тогда Башарин посмотрел в поисках спасения на меня. Однако я заблаговременно получил приказ не вмешиваться и этюдов по актерскому мастерству на материале древнерусского фольклора не разыгрывать. Мне оставалось лишь горестно развести руками.
– Ну… – пробормотал Башарин. – Ну…
Вася насторожился – уже и по роже было видно, что человек осознал, в какую кучу дерьма вляпался, и готов говорить хоть до завтра – лишь бы его поняли и за шиворот оттудова вытянули! А, глядя на Васю, оценил ситуацию и я.
– Jacta est alea! – не удержавшись провозгласил он. Ну, а кто бы удержался?
Вася сверкнул на меня серыми, вмиг потемневшими глазами, но Башарину было в тот момент не до латыни: он думал – с чего бы начать.
– Да это все Ленка… – наконец пробормотал он.
Вася ни с того ни с сего показал мне кулак. Кулак был не слишком внушительный, но я видел как-то Васю в боксерских перчатках, обрабатывающего «грушу», и менее всего хотел бы оказаться на ее месте. И потому не латинское, а вовсе французское выражение «Cherchez la femme!» замерло на моих губах, как бы в последнюю долю секунды прихваченное за хвост зубами.
– Оцени, Башарин, я даже не спрашиваю, что за Ленка такая, – пришел на помощь Вася.
– Ну, Ленка из двадцать третьей квартиры! – выкрикнул тот. – Ну, муж у нее в командировку уехал!
– Ясно, – сказал Вася. – Муж в командировке – это великое дело. Но почему ты из своего захода налево делаешь такую глобальную тайну? Ведь не зарезал же ты эту Ленку?
– Да все моя! – нервничая, принялся объяснять Башарин. – Моя, понимаешь? Сказала – еще один заход, и катись ты на все четыре стороны.
– Мало ли… – начал было Вася, имея в виду, что все женщины только грозятся.
– Она ВСЕРЬЕЗ сказала!
– Настолько ты ее достал?
– Настолько… – вдруг Башарин словно воспрял к новой жизни. – Слушай, я же как решил? Я же понял, что если такого человека, как Ротман, подстрелили, значит, этого киллера всерьез искать будут! Я думал – отпечатки пальцев там, все эти ваши штуки! Что вы его быстро найдете – а тогда ко мне уже никто цепляться не будет!
– То есть, решил отсидеться? – уточнил Вася. – А жене-то как объяснил свое отсутствие?
– Когда к Ленке собирался – позвонил, сказал, что халтура. Что напарник у себя дома потолки белит, на работе краску взял, и меня пригласил, обещал дать новый кран для ванной. Ну, на два-то часа или там на три нормальная отмазка! А кран я в «Гербалайфе» отвинтил, там жильцы с третьего этажа выехали и кран совсем новый оставили.
– Это ты хорошо продумал, – одобрил Вася. – Значит, решил отсидеться именно в «Гербалайфе», где целую пустую квартиру для себя приспособил. Что же мы тебя леший знает где отлавливали?
Башарин задумался.
– Знаешь, я вообще-то мало пью… Ну, до чертиков не допиваюсь… А тут и не пил – а такое было! Расскажешь – не поверят!
– Поверю… – Вася покосился на Игоря.
– Поверим, – пообещал и я.
– Ну… Спрятался я в той квартире, все с собой взял, термос там, пожрать, радио… Ну, заснул. А проснулся я… – тут Башарин сделал такое страшное лицо, чтобы и без слов стало ясно – стряслось нечто жуткое! – Проснулся оттого, что меня за шкирку держат! Я извернулся – и увидел я, ребята!… Знаете, кого увидел?…
– Самого себя.
Башарин отшатнулся от Васи.
– Ты давай, рассказывай, – напомнил я ему.
– Ребята, моя рожа, чисто – моя! И ни с того ни с сего, на ровном месте – тресь меня в рыло! Я – сдачи! Он на меня прет, я отбиваюсь! Ну, жуть! Сам себя колошмачу!
– Ну и выпер ты его? – осведомился Вася.
– Так он же не один был! – как бы искренне удивляясь, что сразу не сказал такую важную вещь, воскликнул Башарин. – Одного-то я бы выставил! А так мне самому убираться пришлось. И, ребята, что дико – я же спал-то разутый, и он мне обувь вслед выбросил. Так выбросил не ботинки, а старые «казаки», которые я всегда на работе держу, они уже страшные, как смертный грех.
– Ну и как, удалось тебе отмыть эти «казаки»?
– Пришлось кое-как…
– А дальше?
– Что – дальше?… – Башарин махнул рукой. – До утра в парадном сидел. А потом, конечно, смылся.
– Почему смылся?
– Да бригада же! Они же сразу бы тебе позвонили!
– Тоже верно, – согласился Вася, всем видом показывая – действия Башарина не одобряет, но и не порицает.
А действия были такие: улизнув перед явлением бригады, он обзвонил несколько былых подруг, но ни у кого не случилось мужа в командировке. Связался также с дружбаном Борькой Жуковым, и Борька обещал приютить у себя на работе, а трудился он продавцом в магазинчике «second hand». У Борьки удалось
