приятной девицей, и что важно – трудилась в сфере бизнеса.
Вася сел на телефон.
– «Бастион»? Асенька? Горчаков. Проверьте по документам – не было ли контрактов с фирмой «Гудинг»! Срочно!
Версия выстраивалась прямо замечательная – представительница крошечной фирмы совращает хозяина большой фирмы, но у нее есть жених, брат, сват, дедушка, одноклассник, сумасшедший сосед… Найти бы только теперь связь между этим дедушкой и Башариным…
Башарин!
Долго он на макаронах по-польски не продержится!
Не бежал бы…
Еще утром Вася растолкал Игоря, они скинулись, и Синицын был командирован за продовольствием. Следовало также учесть, что на Базе хронодесанта уже даже соль подъели. Вася с Игорем проверили, работает ли холодильник, и решили загрузить его пельменями. Пельмени – дело сытное, большой возни не требует, испортить их сложно. Если сваришь в кашу – все равно сожрать можно, особенно со сметаной.
Но вот как проконтролировать Синицына? Он ведь может пойти на базар, где все продукты дешевле, отвлечься на красивый кадр и очнуться уже к вечеру на каких-нибудь редакционных посиделках!
Вася положил на стол выданный Сорокиным и все еще не отнятый мобильник. Это была стойкая техника – как Вася на нее ни таращился, даже не попыталась звякнуть. Тогда следователь Горчаков взялся за безнадежно-перспективную затею – обзванивать участковых.
Вопрос ко всем к ним на протяжении двух недель был туманный:
– Слушай, у вас за последнюю неделю ничего странного не происходило? Нелепого, необъяснимого? Несуразного? Такого, что только руками развести?
– Происходило! – сразу же рапортовал участковый, но описывал какую-то вполне реальную гадость. Подростки у старика деньги отняли, игровой автомат при помощи пьезозажигалки разбомбили…
– Это как? – изумился Вася.
– Ну, эти сволочата умеют! Если знать, куда нацелить разряд, оттуда все жетоны высыпаются.
– Холодильником крышу машины проломили! – сообщал очередной участковый.
Васино сердце начинало колотиться. Такой идиотский поступок мог совершить только нереал.
– А ну, давай, излагай!
– А чего излагать? Один козел поставит на машину целую пожарную сирену. Ночью на капот кошка прыгнет – оно и орет, как резаное. Весь дом на дыбы встает. А другой козел не выдержал и с шестого этажа холодильник скинул. У него там стоял старый на балконе – ну и вот…
– Второй козел откуда взялся? – с угасающей надеждой поинтересовался Вася.
– Да живет он там! Уже лет двадцать.
После двух сотен таких сообщений Вася понял, что город сошел с ума окончательно и бесповоротно. У всякого нормального человека должна была по итогам двухнедельного опроса возникнуть мысль о немедленном бегстве, возникнуть – и затормозить о расписание движения поездов. Нормальному-то человеку не так-то просто дозвониться до вокзальной справочной службы. Вася же, нечетко осознавая мотивы своего решения, злоупотребил служебным положением и позвонил в вокзальное отделение милиции. Оно же присматривало за соседним рынком и чуть далее – до самого Дома колхозника.
– Антошин? Валера? Горчаков это, – представился Вася и задолбил тошнотворно-казенным голосом навязшие в зубах слова: – Слушай, у вас за последний месяц ничего странного не происходило? Нелепого, необъяснимого? Несуразного? Такого, что только руками развести?
– У нас всю жизнь околесица! – обрадовался Антошин. И начал было излагать последнюю свою стычку с общеизвестным вагонным вором Сашей Винокуровым, который работал по пригородным электричкам и имел глупость нечаянно доехать до вокзала как раз тогда, когда Антошин провожал на дачу жену с тещей.
– Да нет же! – Вася уже не говорил, а стонал. – Мне нужно что-то необъяснимое. То, чего нормальный человек ни в жизнь не вытворит! Ведь твой Винокуров – нормальный?
– Более чем! – согласился Антошин. – Когда я с ним разбираюсь, мне даже начинает казаться, что я сам – ненормальный, такая это хитрая сволочь! Так тебе чего надо-то?
– Мне нужны все мелкие недоразумения. Ну, скажем, шел человек по вокзалу, шел – и вдруг на столб с часами вскарабкался.
– Это было, а как ты узнал? – изумился Антошин.
– Тьфу! – Вася вздохнул с таким прискорбием, какое следовало бы приберечь для ближайших похорон. – А чего его на столб понесло?
– Идиот потому что… – тут и Антошин похоронно вздохнул. – Поезд запаздывал на пять минут, он и решил сверху посмотреть. Ты же знаешь, там у нас поворот…
– Встречал кого-то? – догадался Вася.
– Подругу, если не врет.
Оба помолчали.
– Значит, не было ничего идиотского? Ни на вокзале, ни на базарчике? – безнадежно спросил Вася.
– На Машку какой-то хмырь напал, – подумав, вспомнил Антошин. – Вот это точно было по-идиотски!
– На какую Машку?
– Беляши у нас продает, – объяснил Антошин. – Ну и вот – чуть ли не в шесть утра! Знаешь, когда первая электричка из Уфимова приходит? Она там на выходе со своим ящиком торчит. Самое время брать ее беляшную кассу! У нее в сумке, может, рублей сто всего и было.
– Так-так-так! – произнес Вася, сам себе напомнив в этот момент присевшего перед прыжком и от нетерпения завертевшего задом кота. – Похоже, что она-то мне как раз и нужна! Что, если я сейчас до вас добегу?
– А добеги! Может, хоть ты поймешь, что это за ерунда такая произошла! – Антошин был сейчас всего лишь голосом в трубке, и довольно нейтральным голосом, но Вася явственно увидел ехидную улыбку лейтенанта, которая особенно удачно получается на круглых усатых физиономиях. – Я тебе, что было, рассказываю!
– Ну и что было? – даже чуточку наигрывая интерес, спросил Вася.
Антошин с каким-то унылым возмущением рассказал, как незнакомый мужик при всем честном народе пытался сдернуть с продавщицы сумку и как его всем базаром гнали прочь.
Вася слушал и все отчетливее понимал, что речь идет о нереале. Потому что нормальный человек по крайней мере подождет первой электрички из Уфимова, которая разберет у продавщицы весь ее подгорелый товар.
– Ты не знаешь, она там каждый день свои беляши продает? – спросил он.
– С утра – так точно. Погоди, я в окно выгляну.
– У тебя же окно на площадь выходит!
– Я в коридорное. Оттуда как раз угол базара виден.
Через полминуты Антошин снова возник в трубке.
– Твое счастье – торчит, дура толстая!
– Почему это – дура?
– А что, скажешь – умная? Умные вон в Доме колхозника кофе пьют, – отрубил Антошин, имея в виду деловых женщин.
Вася поспешил к вокзалу.
Антошин встретил его у входа и вывел к нужному месту.
Железный ящик с беляшами стоял впритык к киоску, в заветренном месте, так, что продавщица даже могла, понемногу перемещаясь, торговать не на солнцепеке, а в тени. Это был последний солнцепек уходящего лета, и близились дни, когда, наоборот, продавщица со своим ящиком будет искать теплого заветренного местечка.
– Ну, Колесникова, это по твою душу! – сказал он тетке, которая как раз в качестве живой рекламы доедала беляш. – Насчет того кретина.
– Мария Колесникова??? – в полнейшем изумлении спросил Вася.
И, видать, хорошо в него въелась служебная выучка: рот приоткрылся, глаза вылезли на уши, но рука
