сходу предъявила документ.
– Мария Ширинкина! – злобно отвечала тетка. Она действительно была толстой и неуклюже завернутой в два халата – серый и поверх него еще один серый, которому полагалось считаться белым.
– Ширинкина? – переспросил Антошин. – Это что еще за новости? Ты же всю жизнь была Колесникова! Замуж, что ты, вчера выскочила?
– Попрошу документы! – не менее злобно, чем тетка, вызверился опомнившийся Вася. Когда прижимало, он умел это делать в наилучшем ментовском стиле.
Тетка достала какое-то удостоверение в коричневых корочках, по которому она числилась технологом не пойми чего. Главное – имелась фотография десятилетней давности.
Но по документам Колесникова действительно была Ширинкиной!
– А кто же тогда Колесникова? – поинтересовался Вася, глядя на Антошина с вполне объяснимыми чувствами.
– Машка, кончай вилять! – велел тот продавщице. – А то я до тебя доберусь…
– А зачем вам Колесникова? – по глазам тетки Вася понял, что Антошин не соврал, просто придется разгребать очередную путаницу.
– По факту нападения с попыткой отнятия денег в рабочее время, – сформулировал Вася. Он знал эту сварливую, но притом и пугливую базарно-вокзальную публику. С ними нужно было попроще.
– Это в среду утром, что ли? – догадалась продавщица. – Ну, тогда я – Колесникова! Очень интересно! В среду чуть не убили, а милиция только сегодня заявляется! Две недели спустя!
– Девичья фамилия? – уточнил Вася.
– Вроде того.
– А если точнее?
– Мать замуж вышла за этого своего, за Ширинкина, он меня удочерил, я маленькая была, – неохотно объяснила продавщица. – Сюда переехали, из Красноярска. Потом во дворе меня дразнить стали – Ширинка! Я сообразила, потребовала, чтобы меня на прежнюю фамилию вернули. Всюду Колесниковой называлась, а по документам – Ширинкина, вот и получалась путаница. Мать потом со своим развелась, документы не поменяла, у нее точно такая же путаница пошла. Нас с ней те, с кем во дворе жили, Колесниковыми знают, с кем в шестой школе училась – Ширинкиными, с кем в цеху – опять же я Ширинкина, а сюда меня дядя Коля устроил, он меня Колесниковой знает, так и пошло.
Вася понял, что замуж Машка так и не вышла. Хотя это было наилучшим способом избавиться от дурацкой фамилии.
– Вы скоро освободитесь? – спросил он.
– А что, опять показания давать? Делать вам там нечего!
– Другие показания! – Вася соорудил каменное лицо, сдвинул брови и всем видом показал: Машка, настал твой звездный час!
– Какие еще?…
– По делу о покушении на Валерия Ротмана! – отчеканил Вася, внимательно следя за эффектом.
– На Ротмана? Которого киллер недострелил? – в полном восторге уточнил Антошин.
– На Валерия Ротмана? – повторила Машка. – Это на какого же? На… Валерку?… Ой!…
Вася, отгородившись от мира каменной физиономией, внутренне ликовал и плясал вприсядку.
– Это же надо… – бормотала потрясенная Машка. – Это за что же его?… Это – как?… А он – жив?…
– Пошли, – распорядился Вася. – Зайдем на вокзале в отделение, побеседуем, потом вы сюда вернетесь. Это недолго…
Машка захлопнула крышку ящика, дернула ручку и потащила его за собой. Он, дребезжа, поехал на маленьких и, очевидно, кривых колесах. Машка волокла эту штуковину с поразительно обреченным видом, основательно нагнувшись вперед, и сделалась вдруг похожа на заезженную лошадь.
На вокзале ящик оставили под присмотром Машкиной соратницы, торговавшей беляшами не под открытым небом, а в помещении, и поднялись на второй этаж. Антошин предоставил комнату, а сам вышел, собюдая служебную этику, субординацию и прочие ментовские добродетели.
– В общем, так, – начал Вася. – Ротман жив, даже ранен не очень опасно. Но есть основания полагать, что в него будут стрелять еще раз, или два, или сколько понадобится, пока не убьют. Дальше. Этот киллер, видимо, знал Ротмана со школьных лет. Поэтому мы ищем всех, кто учился с Валерием Яковлевичем, кто с ним дружил…
– Киллер?… – заграничное слово в Машкиных устах исполнилось ароматом неземной романтики. – Ну, прямо как в сериале!…
– И еще каком сериале! – подтвердил Вася. – Значит, вы в юности были знакомы с Ротманом. Вы знали его друзей…
– Да никого я не знала… Были, конечно, друзья, но они все были знаете какие?… – Машка вдруг скривилась и передразнила какую-то особо ненавистную ей бабу: – Мальчики из хороших семей!… Я их только издали видела. Когда они к нему приходили. А с Валеркой мы жили в одном дворе.
– Ну и как, бегал за вами?
Машка задумалась.
– Он меня постарше был года на три. А что? Если у него папа завмаг, то ему уже за мной и бегать неприлично?
– А как он вообще относился к девочкам? Активный был? Или не очень?
– Будешь активный, когда такая мамочка дома сидит и в окошко глядит!
– Так-так-так… – произнес Вася. – Значит, мамочка лучше знала, с кем ему дружить?
Одновременно он выстраивал версию. Похоже, что-то между бизнесменом и продавщицей беляшей намечалось. И было задавлено в зародыше. Повод ли это, чтобы стрелять? Смотря для кого…
– Она вообще все лучше всех знала! – в Машкином голосе была ненависть.
Возможно, Ротман считал Машку Ширинкиной, подумал Вася, Колесниковой ее звали только во дворе, а с дворовыми он особо не дружил… Не было ли парня, который положил на Машку глаз в то время, как она вертела хвостом перед Ротманом? Тоже не основание для стрельбы, но хоть что-то! Ведь другой Машки Колесниковой в городе просто нет! Значит, каша заварилась из-за этой…
– Знаю я таких мамочек, – проникновенно сообщил Вася Машке. – Дрожат над своим сокровищем, а потом только удивляются, откуда у сокровища шприц в ванной, пустые бутылки под тахтой!
– Вот, вот! – обрадовалась Машка. – И чуть что – сразу за кошелек хватаются. Сунут в лапу кому надо – и опять порядок! Деньги-то есть, чего же не тратить на ребеночка?…
– Значит, был типичным маменькиным сыночком? – уточнил Вася.
– Да уж!
– И парни во дворе его не уважали?
– Да кто его видел? В школу убежал, из школы прибежал…
– А вы, я так думаю, были королевой двора?…
Машка улыбнулась.
Если бы стесать с нее сорок кило, нажитых на беляшах, и выбросить на помойку базарные халаты, и причесать по-человечески… Вася вдруг понял, что это была крупноватая, но яркая деваха, мечта незамысловатого парня с ближайшего завода.
Но эта деваха что-то скрывала… Узнав о покушении, она перепугалась всерьез. Может быть, подозревала, кто виновник сего торжества?
Впрочем, главное Вася выяснил – корни странного покушения, а вместе с тем и человека, породившего нереала, следует искать именно в том дворе, где провел детство и раннюю юность Ротман. Поэтому более он продавщицу не мурыжил, поблагодарил и отпустил с миром к жестяному ящику.
Время было уже почти обеденное.
Конечно, можно было закусить беляшами. Но на базаре понастроили всяких кафешек, пельменных, чебуречных, и даже воздвигся ларек с восточным названием «Шаурма». Вася решил, что надо бы этой шаурмы отведать. Если цена приемлемая, конечно. Он спросил у Антошина, что это такое, получил наилучшие отзывы, и отправился лакомиться.
Базар – он и есть базар. Соблазнов там хватает. Вася сперва застрял возле мужиков, разложивших на газетах всевозможные железки, от ржавых сапожных гвоздей до детонатора к взрывному устройству. Потом
