попытался сторговать маленький кипятильник, из тех, которыми начальство регулярно запрещает пользоваться на рабочем месте. Далее он набрел на тележку с просроченным товаром: кетчупом, «одноразовой» китайской вермишелью, банка растворимого кофе и почему-то шампунем. Эти тележки выгонялись внезапно, продавец торопливо, за то во всю глотку выкликал цены, вдвое меньше привычных, и товар разметался прежде, чем успевали подбежать стражи порядка. Вася взял и кофе, и вермишель, обеспечив себя завтраками как минимум на неделю.
Что характерно – закупки он произвел в рабочее время.
Уже близко был восточный киоск, у которого клубились любители шаурмы, уже и слюноотделение началось у следователя угрозыска, когда он заметил возле прилавка знакомую крупную фигуру.
Игорь Синицын покупал туалетную бумагу.
Сперва Вася образовался – вот ведь как его приятель проникся заботой о Башарине! Ясно же, что на Базе хронодесанта нет элементарных вещей!
Потом он заметил, что у Игоря, кроме сундучной сумки с фотооборудованием, появились два объемистых пакета.
Загрузив бумагу, Игорь неторопливо проследовал вдоль киоска – и вдруг кинулся в просвет между двумя грузовиками. Вася, очень этим маневром заинтересовавшись, забежал с другой стороны и увидел, как Игорь выглядывает из-за угла.
Очевидно, полоумный приятель выглядел-таки что-то неприятное. Вася видел только его спину, головы – и той не видел, потому что неопытный в шпионских затеях Синицын выставил ее всю целиком. Но поднялись и опустились плечи – очевидно, это был горестный вздох.
Место, куда заскочил Игорь, на первый взгляд казалось тупиком. Трудно было предположить, что между задней стенкой ларька и забором есть довольно широкая щель, которой воспользовался Вася. Игорь и не предположил. Он вышел из своего случайного укрытия, а Вася перебежал на его место. И тоже выглянул.
Странно вел себя на базаре отставной педагог, насильник печального образа, фотограф-самоучка Синицин! Он брел, прицениваясь, как и полагалось бы нормальному человеку, но время от времени принимался затравленно озираться. Вася пошел следом, пытаясь понять, что эта ерунда означает.
Время от времени Игорь делал покупки, о полной вменяемости не свидетельствовавшие. Он приобрел последовательно полкило яблок (наверняка надоевших Башарину за время огородного житья, а Базе хронодесанта – на один зуб), пакетик одноразовых носовых платков, электролампочку, третий пакет, куда складывать покупки (два, которые он уже тащил, были забиты под завязку), пачку хны для покраски волос, большую коробку спичек, антистатик, употребляемый при стирке белья, и комплект пестрых прищепок для белья же.
Вася и про шаурму позабыл…
Что-то же означали все эти странные покупки!
Синицын вошел в павильон.
Этот павильон имел два входа, и Вася поспешил к противоположному, чтобы перехватить безумного приятеля с новыми приобретениями.
Увидев его, Игорь попытался поднести палец к губам и сделать «Тс-с-с!» Но у него в кулаке были зажаты ручки пакетов, так что жест вышел, мягко говоря, дурацкий.
– Ты чего тут скитаешься? – строго спросил Вася. – Это ты так покупаешь пельмени для Башарина?
– Да вот же они, пельмени! – воскликнул Игорь. – Васька, все плохо! Помнишь «Древнерусскую школу ведической реабилитации»? Того амбала, который нам собирался веником карму чистить, помнишь?
– Ну?
– Ну, так он за мной идет! Я уж и так, и этак! Никак от него оторваться не могу! – в полном отчаянии сообщил Васе Игорь. – Я его уже полтора часа по базару вожу!
– И какого рожна ты его водишь по базару? – обалдев от такого события, спросил Вася.
– Я же тебе говорю – он следит! Он же – из тех, из магов! Он думает, что я покупаю продовольствие для нереала!
– …!
Следователь угрозыска возвысился до ненормативной лексики.
– Ого! – сказал на это Игорь.
– Ладно, – голос Васин сделался жестяным. – Ты сейчас идешь, не оборачиваясь, садишься в первый же трамвай и уезжаешь. Потом пересядешь и повезешь на Базу всю эту дребедень.
– Я нарочно чего подешевле брал, – признался Игорь.
– Вот и замечательно. Пошел!
Игорь, очень довольный, что перекинул груз со своих плеч на Васины, поспешил к остановке, а Вася решительно пошел навстречу амбалу, способному почистить карму веником. Амбал был достаточно крупен и заметен в толпе. Васе не составило труда заступить ему дорогу.
Он просто встал, готовый к самым решительным действиям.
Алконост, а это был именно он, уставился на человека, который по мнению деда Ворона вовсе даже и не был человеком, в ярости.
Затевать сейчас свалку ему было не с руки.
Тот, кто вез пельмени для нереала, уже торопливо забирался в трамвай.
– Мы тебе еще канал перережем! – негромко сказал Алконост.
– Вы его сперва нереалу перережьте, – посоветовал Вася. – Ишь, умные!
– Ты чего? – изумился Алконост.
– Чего-чего! Янтры знать надо!
Диковинное слово наконец-то стало родным. И, пока Алконост соображал, Вася развернулся и пошел прочь.
На душе у него было пасмурно…
Глава четвертая.
О необходимости африканской магии в условиях российского бомбоубежища
Для женщин, работающих в Доме колхозника, девяносто процентов его подлинной привлекательности представляет базар. Этот базар расположен между Домом колхозника и городским вокзалом. Сбегать туда в обеденный перерыв можно запросто – и там же перекусить, хоть беляшом, потому что кафе в офисном здании – дорогое удовольствие. Возможно, цены там взвинтили по западному образцу – чтобы всякая шушера не околачивалась. Чтобы солидные деловые люди могли съесть все тот же бездарный салат-оливье, но вшестеро дороже и в столь же солидном деловом окружении…
Алевтина Петрова, как и большинство женщин-клерков наинижайшего разряда, предпочитала базар. Она фактически одна растила дочку, пыталась наладить ребенку правильное питание из свежих продуктов с витаминами, а магазинная свежесть была не по карману. Аля брала в магазине только мясо и фарш, потому что базарная продукция доверия не внушала.
Выйдя из шестистворчатых дверей Дома колхозника за полчаса до истечения рабочего времени (Аля не нарушала трудовую дисциплину, а просто начальница у нее была тоже матерью-одиночкой и все понимала), она поспешила на базар с заранее обдуманным намерением. Следовало затовариться на три дня.
Перебегая улицу, входя в смешные сетчатые воротца, быстро протискиваясь вдоль длинных прилавков, Аля повторяла в памяти список: взять десяток яичек подешевле, растительного масла, два кило картошки, баклажаны и чеснок, яблок или… или… еще Настька затосковала о… винограде…
Виноград, сказала себе Аля, виноград… Вот именно – виноград! Аллах с ними, с баклажанами, может мать порадовать единственную дочь виноградом?
Тем более, что перед ее глазами был прилавок, на прилавке – деревянные ящики, а над ними нависала усатая, счастливая, сладкоглазая физиономия восточного человека.
– Нравится? – спросил этот человек с такой радостью, как будто минуту назад предложил руку с сердцем и вот сподобился согласия. – Попробуй! Пальчики оближешь!
– Дорого, наверно, – ответила Аля, понимая, что такой товар не может быть дешевым.
– Послушай, уважаемая! Твое дело – цену спросить, мое дело – цену назвать, твое дело – сказать «дорого», мое дело – спросить, а сколько дашь? – весело затараторил продавец, глядя прямо в глаза покупательнице. – Твое дело – вдвое меньше сказать, мое дело – «вай!» сказать, твое дело – «в другом
