Внезапно весь мир сотрясла ужасная катастрофа – в течение трех дней от неизвестной прежде болезни погибло почти восемьдесят процентов населения земного шара.
Хорошее начало, подумал я, вдохновляющее. Самая подходящая обстановка для игр!
– В огне пожаров погибла большая часть крупных городов, унося с собой всю основу современной цивилизации. Во всем мире воцарился хаос!
– Классно! – одобрил Корнет.
– Проблема прикида отпадает! – радостно поддержал Хэмси.
– По непонятным причинам большинство выживших – в возрасте от 16 до 28 лет, – продолжал Корвин. – У всех без исключения глаза стали чрезвычайно восприимчивы к солнечному свету. Сноска! Если кто на полигоне появится без защиты для глаз – то есть очки или шлем с лицевым щитком, – то он немедленно слепнет и вынужден играть слепого. Также у многих из выживших появились экстрасенсорные способности…
– То есть, магия, – уточнила Лирайт.
Мудрый Башарин, не обращая внимания на этот Апокалипсис, наворачивал пельмени, и правильно делал. Их нужно было сожрать, не задумываясь, пока они не остыли. А я вот зазевался – и узнал, что холодная пельменная каша в моем возрасте противопоказана. Даже со сметаной. Даже когда сметаны больше, чем каши…
– И долго мне тут жить? – спросил он, доев обед.
Но как спросил! Имелось в виду – какие на сей предмет дал сегодня инструкции Главный Начальник Горчаков?
А какие он мог дать инструкции на базаре, спасая меня от преследователя?
Я спросил у ролевиков, где тут телефон. Телефон нашелся за рюкзаками. И тут же оказалось, что он не работает. Хотя шнур вроде цел…
Ребята стали вспоминать, кто и когда в последний раз отсюда звонил. Попутно встал вопрос: кто хозяин этой квартиры? Лирайт подозревала некого Ронина, исходя из того, что этим словом средневековые японцы называли бродячего самурая. Значит, Ронин ушел бродить, а ключи от квартиры отдал тусовке.
Корвин произвел расчет – и оказалось, что Ронин, даже если он с игры в Казани пошел по трассе на игру в Екатеринбурге, а оттуда – на игру в Тюмени, уже все равно должен был бы вернуться, потому что до игры в Барнауле еще не меньше месяца. А я из этого расчета понял, что телефон просто-напросто отключен за неуплату.
Я всего-навсего хотел позвонить Ваське по служебному телефону, доложить6 что объект покормлен, и потребовать дальнейших инструкций.
И я вышел на улицу, и я отыскал будку, и набрал номер, и услышал: «Следователь Горчаков слушает!»
Но в ответ на мой вопль Васька бросил трубку.
Я повторил звонок – и с тем же результатом.
Тогда только я вспомнил, как маги подслушали наш ночной звонок в ментовку…
Мир вокруг меня сделался какой-то странный. Приходилось считаться с магией. А откуда я знаю, на что еще эти сволочи способны?
Обозвав Ваську старым перестраховщиком, я решил доехать до управления внутренних дел и явиться в кабинет лично. И я честно пошел к остановке, но сообразил, что оставил на Базе хронодесанта сумку с аппаратурой. Я же не думал, что соберусь в ментовку!
Резко развернувшись, я буквально налетел на крупного парня.
Парень шарахнулся от меня. И мы оба застыли.
По идее, мне бы сейчас следовало услышать от этого громилы что-нибудь матерное. Обычно такие формулы мужики выпаливают без рассуждений. Но этот ошалело молчал. Потом шагнул назад, по дуге обошел мня и заспешил прочь, не оборачиваясь.
Грешным делом я подумал, что меня в очередной раз приняли за сумасшедшего. Хотя повода вроде бы не давал. На всякий случай я внимательно осмотрел себя – вдруг у меня всего-навсего расстегнута ширинка? – а когда поднял голову, громила как сквозь землю провалился.
Не так уж был мне дорог этот громила, чтобы метаться с криками, выискивая его по всем подворотням. Я устремился к Базе хронодесанта – и вдруг встал, как вкопанный.
Три амбала гоняли нас ночью, пока Васька не догадался спрятаться в казарме. Три амбала, которым срочно требуется нереал!
А если это – один из них?
Того, который чистит карму веником, я бы узнал. А двух других – вряд ли…
Стоп, подумал я, стоп, тут что-то не так, я должен их узнать, я же их явственно видел! Своими глазами! Хотя как-то мгновенно видел…
Не знаю, сколько я простоял столбом, может, минуту, а может, и десять, пока до меня дошло: я видел эти рожи, когда работала фотовспышка. А вспышка действует, когда нажимаешь на кнопку. И, значит, на моей фотопленке имеются образины всех магов, которые нас преследовали! И остается только проявить пленку, а потом с гордостью доставить Ваське картинки!
Я опять устремился к Базе – и опять окаменел.
Если они все же выследили меня – а это не так уж сложно, ребята они современные, при мобильниках, и тот, кого отогнал Васька, мог сообщить кому-то другому, что я уехал на трамвае номер пять в таком-то направлении, – так вот, если они выследили меня, то ведь им от меня нужно одно – чтобы я сейчас вошел в ту квартиру, где прячется Башарин! А они – по моим стопам! Кто их знает – может, они, как ищейки, по следу ходят?
Когда во второй половине дня торчишь посреди тротуара, пожимая плечами, разводя руками и предаваясь мучительным размышлениям, на тебя почему-то все время налетают совершенно посторонние люди. И еще при этом что-то бормочут.
Я не мог вернуться на Базу – вслед за мной туда ворвались бы магические амбалы и изъяли Баширина. Честно говоря, на самого Баширина мне было наплевать. Никакой ценности, ни интеллектуальной, ни духовной, он не представлял. Но вскоре после отлова Баширина они поймут, что никакой это не искомый нереал!
И что я тогда услышу от Васьки?
С одной стороны, чем дольше амбалы прооколачиваются вокруг Базы хронодесанта, чем лучше. Васька ведь наверняка продолжает поиски нереала! А с другой – на Базе оказалась арестована моя драгоценная сумка! А ведь мне завтра сдавать снимки сразу в две редакции… Ой, мама дорогая, подумал я, это что же такое будет? Уж как влип дородный добрый молодец…
У меня была тень надежды на то, что громила, с которым я столкнулся, – обыкновенный громила, без всякой магии, только удивительно неразговорчивый. Уцепившись за эту версию, как утопающий за бессмертную соломинку, я хлопнул себя по лбу, как бы вспомнив нечто важное, и устремился в первую попавшуюся подпоротню.
Влетев туда, я сразу же притормозил, прижался к стенке и пополз, обтирая ее правым боком, чтобы как можно осторожнее выглянуть.
И точно! Амбал выскочил из аптеки и почесал к моей подворотне.
И тут я вообразил себя Чингачгуком или другим не менее краснокожим индейцем, заметающим след. Я побежал во двор, еще не зная, где спрячусь, но готовый изворачиваться до последнего!
Меня, сама того не подозревая, спасла бабулька с мусорником. Она, выкинув мусор в контейнер за кирпичной стенкой, пошла себе, пошла… и пропала. Я понял, что на сей раз никакой магии нет, а есть дверь, ведущая на черную лестницу, которой из подворотни просто не разглядеть.
Оказалось, что если войти туда, спуститься до того уровня, где уже пахнет кладбищенской сыростью, а потом подняться, то можно выйти не просто в парадное большого дома, а вовсе даже на большую улицу.
Хотя я страстно люблю проходные дворы, но об этом – даже не подозревал.
Понимая, что расслабляться вредно, я сразу же остановил такси и, проехав квартала четыре, вылез. Шофер покрутил пальцем у виска, но вот уж на это мне было наплевать. Великая идея владела мной! Я спасал нереала от магов.
