планшетку, добротную и ничуть не пострадавшую от многолетнего пребывания в подземелье. Игорь с Галиной таращились на меня восторженно выпученными глазами, не смея ни вздохнуть, ни моргнуть от напряжения. Я медленно расстегнула застежку планшетки, и в руки ко мне выкатилось что-то небольшое, квадратное, бережно обернутое в лоскут черного шелка. Я развернула ткань, извлекая из нее глиняную, покрытую синеватой глазурью плитку...
- Ну вот, - разочарованно протянул диггер, - а где сокровище, золото, брюлики?..
- Тс-с-с, - сердито зашипела Галка, зажимая ему рот своей мягкой ладошкой, - не видишь что ли, ты мешаешь Еве!
Нет, он мне не мешал. А вернее, я напрочь позабыла сейчас о существовании своих спутников, пристально всматриваясь в загадочную пластинку и напрягая мозги. Я пыталась вспомнить: мне уже доводилось где-то видеть точно такие же клинообразные значки, складывающие в непонятную надпись? Причем, видеть буквально на днях! Но увы, расшатанная усталостью и недосыпание память никак не хотела пойти мне навстречу или дать подсказку, превратившись в темный, безголосый провал. И тогда, подчиняясь идущему от плитки зову, я положила пальцы на ее поверхность, словно слепая - наощупь исследуя каждый значок, каждую черточку неведомого текста...
Свечение возникло само собой, зародившись в глубине пластины. Сначала оно напоминало крохотного светлячка, но потом усилилось и обрело форму четкого квадрата, занявшего всю плитку. Я потрясенно расширила глаза, намереваясь отбросить от себя этот непонятный предмет, но раритет словно прилип к моим пальцам, не желая расставаться с кем-то - проснувшимся в недрах моего сознания. Свечение плавно перетекло в мои ладони, наполняя их зудом и жаром. Мне казалось: вот я перестала быть самой собой - скромной девушкой двадцати пяти лет от роду, круглой сиротой, покинутой мужем и до недавних пор считавшей себя неприметной серой мышкой. Сейчас я стала кем-то другим - сильным, умным, опытным. Перед моим воспаленным сознанием проносились удивительные картины, расшифровать которые я не могла. Я видела мощную крепость - возведенную на вершине высокой горы и многочисленную когорту всадников, следующих за молодым мужчиной с благородным и умным лицом, ласково усмиряющим гарцующего от нетерпения вороного жеребца. А рядом с ним юную, смеющуюся, прекрасную деву с королевским венцом на серебристых локонах. Я видела воина в белом плаще и ощущала на своих губах его горячие от страсти уста, целующие меня самозабвенно и исступленно. А затем вдруг изображение крепости поплыло - сменившись рядами марширующих солдат, вскидывающих руки в жесте преданности и восторженно скандирующих: 'Хайль Гитлер!' Два пятна - черное и белое в середине ромбического рисунка, тварь с когтистыми лапами - обнимающая меня уверенно, будто личную собственность; летящие по ветру пряди длинных белых волос... Хотя нет, это не волосы, это снег, а точнее - огромная снежная равнина и ползущие по ней снегоходы, помеченные гербом, имевшим форму свободно распахнувшего крылья имперского орла, несущего в когтях лавровый венок - в центре которого находился полярный медведь со свастикой на спине... Не помню, какое государство имеет такой красивый герб... Это не Норвегия, не Исландия... Но чей же он тогда? И вот это снежное великолепие внезапно перекрывает ослепительная вспышка, переходящая в волны всепожирающего пламени - катящегося по поверхности нашей планеты и уничтожающего все на своем пути: города, леса, людей...
Я закричала и открыла глаза...
- Что это было? - с заиканием спросил Игорь, стягивая со своей головы вязаную шапочку и утирая струящийся по вискам пот. - Ты сидела вся объятая светом, а твое лицо..., - он посмотрел на меня вопросительно, - оно выглядело таким отрешенным, словно уже не принадлежало человеку. Что тебе открылось, Ева?
Я медленно перевела взгляд на свои ладони. Свечение потухло, утянувшись куда-то внутрь моего тела и сжавшись в малюсенькую точку, слабо тлеющую в области груди. Глиняная пластинка исчезла, рассыпалась, превратившись в горку пыли - тонкими струйками высыпающуюся у меня между пальцев.
- Я видела гибель нашей планеты, - почти равнодушно произнесла я. - И это произойдет скоро, очень скоро...
Глава 8
Мы слишком поздно начинаем задумываться о смысле жизни, обычно в тот самый момент, когда перед нами возникает реальная угроза эту пресловутую жизнь потерять. А интересно, что произойдет, если все люди узнают точную дату своей смерти? Скорее всего, они тут же начнут исступленно предаваться всевозможным плотским грехам: примутся совокупляться с кем ни попадя, пьянствовать, курить. Хотя, как посмотришь на некоторых из ныне здравствующих, так создается впечатление, будто они эту дату знают уже давно. Но, в отличие от подобных счастливцев, у нас уже попросту не оставалось времени на какие- либо глупости, ибо мы понимали, что умрем очень скоро - здесь и сейчас...
Из ведущего в ритуальную пещеру коридора послышался приглушенный шум. Галка с Игорем тут же спрыгнули ко мне в яму, изрядно потеснив бренные останки неправедно усопших немцев и настороженно поглядывая по сторонам. Впрочем, их бдительность не являлась излишней, ибо положение у нас и впрямь оказалось не завидным: нам противостоял значительно превосходящий по численности противник, а из оружия у нас имелись лишь пистолет без патронов, да собственные зубы с когтями. Вобщем, следовало признать откровенно - наши шансы на выживание практически равнялись нулю.
- Они идут! - сквозь зубы процедил диггер, сосредоточенно хмуря брови и сжимая в ладони ствол пистолета. - Держитесь у меня за спиной. Уж пару-тройку черепов я точно проломить сумею...
- А что потом? - с истеричными нотками взвизгнула Галка, попавшая под влияние извечного женского инстинкта: 'мужчина - мой защитник', хватаясь за его рукав и умоляюще заглядывая в глаза хорохорившегося парня. - Они задавят нас количеством, схватят и начнут обгладывать заживо, даже не потрудившись придушить..., - осознав, что наш спутник отнюдь не Терминатор, подруга отпустила горестно отвернувшегося Игоря и уткнулась лицом себе в ладони. Ее плечи мелко затряслись, словно хвост бродячего цуцика.
Я ласково обняла робкую девушку, притягивая поближе к себе. Сейчас ее рыдания не казались неуместным проявлением слабохарактерности или трусости, а выглядели вполне логичными, ибо кому же хочется умирать в двадцать-то пять лет - когда жизнь еще только начинается, да к тому же столь страшной смертью? Поэтому ни у меня, ни у Игоря не возникло ни малейшего желания за что-то осудить мою неуравновешенную подругу. Сам диггер обильно потел от страха, в качестве адреналиновой подпитки - вполголоса выдавая скабрезность за скабрезностью. А вот я сама, в противовес своим откровенно паниковавшим спутникам, почему-то не испытывала особого волнения, что возможно - стало отнюдь не проявлением некоего бездумного пофигизма, а скорее наоборот - показателем довольно высокой стрессоустойчивости. Мой хваленый скептицизм разошелся вовсю, подсказывая - ты не умрешь здесь и сейчас, настолько нелепо и бессмысленно, ведь тебе еще предстоит совершить немало необычного! Хотя следует признать, что в тот миг я совершенно не представляла, какой же именно смысл вкладывается в это многозначительное слово - 'необычное'... Но подозреваю, знай я тогда все наверняка, то вероятно - добровольно предпочла бы умереть еще там, в той самой подземной пещере... К несчастью, подобные мысли пришли в мою голову намного позже, в совсем другом месте и при иных обстоятельствах. Ну что же тут поделаешь, если наша жизнь - весьма непредсказуемая штука, и неожиданное в ней случается намного чаще, чем ожидаемое.
Приютившая нас пещера плавала в синеватом полумраке, неравномерно освещаемая скудным светом - источаемым фосфоресцирующими грибами. Внезапно на ближайшей к нам стене возникла уродливая тень, горбатая и зловещая - ритмично размахивающая когтистыми конечностями. Очертания тени все увеличивались и разрастались, принимая поистине немыслимые размеры. Враг приближался... И тогда наши нервы, итак уже напряженные до предела, не выдержали... Галка взвыла воплем голодной африканской гиены, вытаскивая из нагрудного кармана своей куртки что-то непонятное, а Игорь рванулся навстречу противнику - замахиваясь разряженным пистолетом. Я едва успела ухватить его за штанину густо
