стремглав бросился вперед, ощутив смертельную опасность угрожающую ей - его звезде, его Розе...
Изгой ворвался в круглую пещеру, освещенную бледным светом каких-то грибов и на миг растерялся, обнаружив немыслимую сцену, бесчеловечную и святотатственную: у стены истошно вопила чумазая, немного вульгарная девица, слабо трепыхаясь в руках удерживающих ее здоровяков, а в центре подземелья - прямо на полу, лежала Она - придавленная телом бесстыжего насильника. Не отдавая себе отчета в совершаемых поступках, Рейн одним коротким ударом по затылку вырубил изверга, посмевшего посягнуть на госпожу, и отбросил в сторону его ставшее неподвижным тело, освобождая девушку. Она испуганно села, робко зажимая на груди порванную одежду, а Рейн вдруг снова почувствовал себя мужчиной - увидев ее нагое тело, белеющее в прорехах. Кровь быстрее заструилась в жилах, приливая к щекам, рукам и пробуждая те сладостные желания, кои, как думалось ему ранее - безвозвратно отмерли вместе с потерей любимой. Но сейчас его сердце замерло и дыхание сбилось с ритма, ибо Изгою хватило одного взгляда, чтобы опознать и ее серебристые волосы, волной рассыпавшиеся по плечам, и точеный носик, и нежную линию скул - являвшуюся ему во сне...
- Людвига! - потрясенно воскликнул он, не смея поверить в чудо - вернувшее ему незабвенную возлюбленную, погибшую двадцать пять лет назад. - Ты ли это?
Девушка подняла ресницы, являя Рейну благодарный взор прекрасных миндалевидных очей, оказавшихся не голубыми, а почти черными. И Изгой тут же задохнулся повторно, обнаружив загадочное сочетание знакомых черт, представлявших собой настоящую насмешку судьбы. Каким-то непонятным образом случилось так, что темные глаза Белы Фаркаша переместились на нежное личико его Людвиги... Озарение пришло мгновенно. Так вот кто она на самом деле - его шаладанья! Дочь умерших друзей, та новорожденная малютка, кою он столь недолго держал на руках и поклялся защищать до последней капли крови!
- Не бойся, моя госпожа! - Рейн ласково улыбнулся, благоговейно, самый кончиком пальца дотрагиваясь до ее грязной щеки. - Пока я жив, тебя никто уже не посмеет обидеть! - он извлек из ножен меч с волнистым лезвием, и долы на клинке мелодично запели - требуя крови. - Вы, мерзавцы, покажитесь мне! - воин шагнул вперед, пинком переворачивая корчившееся от боли тело несостоявшегося насильника. Брови Рейна удивленно пополи вверх: - Станислас? Он повернулся ко второму человеку, замершему у креста: - Айзек?
- Изгой! - вдруг тоненько, совсем по-бабьи завизжал Айзек, падая на четвереньки и резво отползая подальше. - Идущий сквозь дождь убийца! Но тебя же нет в нашем мире! Сгинь призрак, изыди... Тебя осудили, заточили в пещеру, упрятав там на веки-вечные?..
- Как видишь, я уже есть! - холодно усмехнулся Рейн, угрожающе поигрывая клинком. - И клянусь Митрой, сейчас я намереваюсь разобраться в истинной подоплеке всех творимых вами злодеяний!
Окружающий мир сузился до пределов мускулистого мужского тела, придавившего меня к земле, до жестких пальцев - настырно срывающих с меня брюки и раздвигающих мои ноги. Уголки его квадратных, коротко подстриженных ногтей больно царапали мою кожу чуть ниже живота, а приникшие к уху губы торопливо нашептывали тысячи непристойностей, доходчиво объясняя - что именно собирается сделать со мной сам Стас, а потом - и четверо его друзей. И они готовы повторять свои развлечения до бесконечности, а вернее - до тех пор, пока я не расскажу им - куда подевалась пластина с третьим пророчеством...
В моей душе вскипела волна протеста, придав мне небывалую силу:
- Даже если бы я про нее знала, то все равно не сказала бы! - просипела я и, извернувшись, при этом - чуть не сломав себе шею, умудрилась укусить Стаса за ухо.
- Ах ты, щлюха! - взревел он, а я радостно зарычала, ощутив во рту вкус его крови. - Да я тебя...
Над нами мелькнула какая-то светлая тень и лежащая на мне туша мгновенно обмякла, закатив глаза и пуская слюни. А затем я стала свободна, и первой моей заботой была разорванная одежда и собственная нагота.
- Людвига! - судя по всему, это эмоциональное восклицание относилось ко мне, но произнесенное имя - хоть и красивое, и благозвучное, оказалось для меня совершенно незнакомым. - Ты ли это?
Я удивленно подняла ресницы...
'Значит, он мне не привиделся, тот слившийся с пургой незнакомец, едва не сбитый нами по дороге к строящейся станции метро! Как много времени прошло с тех пор, наверно - лет сто. Хотя нет, сейчас мне кажется, будто все это произошло совсем не здесь, а в какой-то иной, предыдущей жизни! - отрешенно думала я, разглядывая склонившегося надо мной мужчину. - Возможно это всего лишь обманчивый эффект 'дежа вю', но мне смутно припоминается, что я его уже где-то видела, касалась этих сильным пальцев, целовала сурово сжатые губы, играла прядями длинных белых волос...' - я глубоко вдохнула, отгоняя наваждение, но вместе с тем умоляя всех богов вселенной - только бы он не исчез снова, превратившись в полуночный сон, в прекрасную зимнюю сказку...
Незнакомец рассматривал меня столь же пристально и внимательно, как и я - его. Он был необычайно высок, наверно метра по два ростом, светлокож и гибок. Не слишком накачан, но при том - очень жилист и стремителен, как молния. Густые белые волосы красиво спускались ниже лопаток, удивительно сочетаясь с его одеянием - тоже безупречно белым. Легкие сапоги с острыми носами, шелковая рубашка с кружевом на груди, распахнутый кожаный плащ... И он не мерз? Узкое лицо, губы тонкие, красивые, бледные, безупречной формы, как и аристократичный нос с горбинкой. И весь он, удивительно неземной - похожий на ледяную статую, на прозрачные струи холодного дождя. В его светло-серых, нереально серебристых глазах промелькнуло узнавание, разочарование, непонимание - быстро сменившееся облегченным, всепоглощающим восторгом, а зрачки расширились - засияв словно звезды. Я несмело улыбнулась, открывая навстречу знакомому-незнакомцу всю свою душу и все помыслы, отныне связанные с ним безраздельно, связанные с ним навсегда. Наши сердца потянулись одно к другому, встретились и соединились - обретя свою богоданную, но некогда потерянную половинку. Светлый рыцарь бережно коснулся моей щеки и проникновенно произнес:
- Не бойся, моя госпожа! Пока я жив, тебя никто уже не посмеет обидеть!
И я поверила ему сразу же, так - как не доверяла еще никому в жизни. Никому, даже самой себе...
- Айзек! - голос Рейна щелкнул обжигающим ударом бича. - Как посмел ты покуситься на шаладанью народа лугару, зная, что все мы ждем ее появления словно манны небесной? А Логан, он в курсе твоего самоуправства?
Чернявый шакал поднялся на ноги, кривя верхнюю губу в несмелом подобии злобной усмешки. В его крохотных глазенках зажглись кровавые искры застарелой ненависти:
- Ты забываешься, выродок! - высокомерно бросил Айзек, задирая подбородок повыше, дабы скрыть овладевший им страх. - Теперь ты уже не спаситель Избранного народа, и даже не сын Чистых, а просто Изгой и предатель. А ведь когда-то Логан считал тебя своим братом и покровителем тех, кого ты вывел из нацистских застенков. Считал вплоть до той поры, пока ты не нарушил закон и не встал на защиту преступных любовников - осмелившихся смешать кровь двух родов...
Рейн небрежно оперся на меч и язвительно хмыкнул прямо в лицо Айзеку:
- Вижу, тебя не изменили даже пропущенные мною двадцать пять лет. Ты остался тем же трусом, коим выказал себя еще там, в лаборатории Менгеле. По-прежнему живешь лишь тем, что лижешь Логана по шерсти, а не против нее?..
- О ком он говорит? - шокировано прошептала я, подползая к Галке. - Неужели, о том самом знаменитом нацисте, докторе Менгеле? Но ведь он давно умер...
Тройка наемников, совершенно позабывшая о нас с Галиной, переместилась поближе к Айзеку, выстроившись у него за спиной, что и стало очевидной причиной столь наглого поведения последнего. Стас же по-прежнему не приходил в себя, неподвижно валяясь чуть поодаль.
- А я знаю? - расширила глаза подруга, выказывая полнейшую неосведомленность в любых биографических подробностях, кроме своих собственных. - Да я даже имени моего первого мужа не помню...
Я уселась на землю, уже не обращая внимания на свою растерзанную одежду. В пещере творилось нечто совершенно невероятное. Подобные диалоги - про доктора-изувера, Избранный народ и шерсть вполне вписались бы в сценарий Ночного дозора, но отнюдь не в реальную жизнь... Я мучительно
