Под рукой что-то негромко звякнуло и покатилось, Степан посмотрел с удивлением. Ничего такого, что могло катиться или звякать, у него под рукой не должно быть – там только плотная поношенная синяя ткань. Спецодежда Петровича.
Степан пощупал – ничего. И еще чуть встряхнул куртку. Снова что-то как будто рассыпалось, и Степан, сообразив наконец, откуда звук, решительно полез в карман куртки. Пальцы нащупали что-то твердое и холодное, и Степан вытащил маленький аптечный пузырек с лекарством.
«Я где-то свои таблетки забыл, а мне без них неуютно…»
«Где ты мог их забыть?»
«Не знаю, Андреич. Но где-то забыл…»
Если Петрович тогда потерял свои таблетки и никак не мог их найти, то что же держит сейчас в руках Степанов Павел Андреевич? Петрович был тогда именно в этой куртке, и дело вовсе не в том, что у Степана такая необыкновенная память на шмотки, а в том, что Петрович всегда ходил именно в ней. Даже в жару. А в мороз надевал сверху серую лагерную телогрейку.
Белов ему за эту телогрейку несколько раз собирался выговор объявить.
«Сейчас не тридцать пятый год, и мы не Днепрогэс строим! – разорялся он. – К нам немцы приезжают, швейцарцы, заказчики каждый день бывают, а вы, Валентин Петрович, в каком-то абстрактном виде пребываете!..»
– В абстрактном, – повторил Степан и встряхнул пузырек. Негромко звякнули маленькие белые таблеточки. – Как пить дать в абстрактном!..
Ничего такого. Наверное, в конце концов Петрович нашел свое лекарство и сунул его в карман, только и всего.
«Что ты так перепугался? – это было сказано самому себе. – Еще ничего не случилось».
Тем не менее толстые пальцы держали пузырек так, будто это был хвост оголенного провода, находящийся под напряжением.
Нужно быстро и желательно без лишнего шума установить, что именно в пузырьке. И тогда он поймет…
На крылечке вагончика послышались шаги. Степан торопливо сунул пузырек в карман, кое-как прикрыл картонные створки и отскочил от коробки.
– Степ! – позвал Чернов. – Ты где?
– Я здесь, – откликнулся Степан, лихорадочно распахивая и пододвигая к себе папку с бумагами, – где мне еще быть?
– Полуйчик с обеда на склад уехал и до сих пор не вернулся, а Юденич здесь. Сейчас явится отчет давать. Ну что за погода, а? Сдохнуть от смеха можно!
«Можно, – подумал Степан, – но не от смеха».
* * *
Он принял решение, пока дотошный и занудный Юденич бубнил что-то о том, как прошел на стройке сегодняшний день. Степан его не слушал.
Едва тот закончил бубнить, Степан объявил всем, что сию минуту возвращается в Москву, а за всеми остальными делами присмотрит Вадим Алексеевич. Чернов к такому повороту событий был совершенно не готов – остаться среди зимы за городом, без машины и теплой куртки!
– Тебя кто-нибудь привезет, – сказал Степан изумленному Чернову, – мне правда нужно прямо сейчас уехать, Черный!
– Да ты бы мне раньше сказал, я бы на своей машине поехал! Что я тут стану делать, твою мать, в пятницу вечером? У меня за шиворот вода налилась, и все ноги мокрые!
– Посуши, – посоветовал Степан, – вон из калорифера как теплом несет! Посуши ноги, а то еще, не ровен час, простынешь, Черный!
– Пошел ты! – окончательно вызверился зам, решив, что Степан специально, из каких-то своих соображений, завез его в Сафоново и бросил.
– Я с Дмитровки водителя пришлю! – уже с крыльца крикнул Степан и мерной тяжелой рысью затрусил под снегом к своей машине.
Из машины он позвонил и долго и униженно умолял его соединить, а потом объяснял положение дел, и выслушивал ироничные замечания, и соглашался с ними, и подобострастно хихикал в нужных местах, и вообще мел хвостом изо всех сил.
Вырулив со стройки, он поехал в противоположную от Москвы сторону и некоторое время провел там, куда в конце концов приехал. От непрерывно идущего снега казалось, что уже вечер, хотя время едва-едва перевалило за три часа.
По дороге в Москву Степан позвонил на Дмитровку Саше и сказал, чтобы она придумала, как эвакуировать из Сафонова Чернова.
– Пошли Серегу, – приказал он, – или сама поезжай, только осторожно, снег и вообще черт знает что!..
– Хорошо, – согласилась безмерно удивленная Саша, – только зачем ты его там бросил?
– Надо было, я и бросил, – буркнул Степан. – Саш, я на работу сегодня уже не вернусь, мне надо еще в пару мест съездить. Если Руднев будет разыскивать, я на мобильном. Если что стрясется, звони мне вечером домой.
– Хорошо, – сказала Саша.
Весь разговор происходил будто в старое благодатное время. «Еще до войны» – как определила она про
