Ингеборга посмотрела на Степана, а тот на нее. Такой скорой капитуляции ни он, ни она не ожидали.
– Куда поедем? – спросил Степан в машине. – Идеи есть?
Идей ни у кого не было – Иван уже пристроился на нагретом солнцем заднем сиденье, и было ясно, что он уснет в ту самую секунду, как машина тронется с места, и Ингеборга закрывала глаза, делая вид, что от солнца.
С ума от них можно сойти. Что он станет с ними делать, если они сейчас оба уснут? Иван еще туда-сюда, а эта?..
Как он догадался поехать в парк, наплевав на все проблемы и несчастья? Пожалуй, это было его лучшее решение за последние несколько недель.
– Все ясно, – сказал он громко, и Ингеборга резко выпрямилась, пытаясь вырваться из дремы. Вид у нее был забавный. – Никаких идей ни у кого нет, значит, я буду действовать на свое усмотрение.
– Конечно, – пробормотала она, – пожалуйста. Ишь какая вежливая! Культурная и хорошо воспитанная.
Черт бы ее побрал.
Джип ловко выбрался со стоянки и нырнул под мост. Куда бы сейчас поехать, чтобы не нарваться на пробки? Павел Степанов понятия не имел о том, куда можно ехать в будний день в четыре часа – если только в мэрию или в префектуру, но на сегодня эти проверенные маршруты ему не годились.
– Дайте мне сигарету, – попросила прибалтийская крыса, – мои в рюкзаке, а рюкзак в багажнике.
Степан протянул ей пачку и включил кондиционер, который на днях починили.
– Ребенка простудим, – проговорила она невнятно от зажатой в зубах сигареты.
– Не простудим. В открытое окно больше дует.
– Куда вы решили ехать?
– Еще не знаю. Пока поедем прямо. – В зеркало заднего вида он посмотрел на Ивана, который спал, подложив под щеку сложенные ковшиком ладони. – Как вы его сегодня… уделали. Он еле до машины дошел.
Ингеборга не очень поняла, осуждает он ее или на этот раз хвалит.
– Вы можете завезти меня домой, если вам все равно куда ехать. Наверное, я вам сегодня больше не понадоблюсь.
«Я вам сегодня не понадоблюсь» – это была фраза из какого-то английского романа. Там героини, как правило, разговаривали именно так.
– Вы же совсем недавно мне объясняли, что в его жизни должно быть что-то постоянное: например, вы, или обед, или что-то в этом роде, иначе он совсем пропадет!
– Ну, мы почти выполнили свою программу, – сказала Ингеборга невозмутимо и посмотрела в окно. – Я думаю, ничего страшного не случится, если вы проведете вечер вдвоем с сыном.
– С вами тоже ничего страшного не случится, если вы проведете этот вечер с нами, – буркнул Степан, совершенно не понимая, зачем он ее удерживает.
Хочет домой, ну и катилась бы!..
Ингеборга снова посмотрела в окно.
– Тогда расскажите мне, что такое происходит у вас на работе, – внезапно попросила она. – Почему вам постоянно звонят, и вы бросаетесь неизвестно куда на ночь глядя, потом напиваетесь, потом приезжаете в середине дня в Парк Горького и так далее. Что у вас за работа такая необыкновенная и ужасная?
– Нормальная у меня работа, – ответил Степан мрачно. – Просто… стечение обстоятельств. Шестнадцатого числа у меня на стройке в Сафоново погиб человек. – Он коротко глянул на Ингеборгу, вытаращившую глаза. – Не надо так возбуждаться. Он просто упал головой на бетонную плиту, которая лежала посреди котлована. Милиция констатировала несчастный случай и уехала.
– А на самом деле, – подхватила Ингеборга, – это был никакой не несчастный случай, а кровавое убийство.
– А хрен его знает, что это было. Я до сих пор так и не понял окончательно. Только после этого… несчастного случая мы у покойника в вещах тетрадку нашли, из которой явно видно, что он был вымогатель и шантажист, и именно на ту ночь у него было назначено свидание с очередной жертвой, и никаких циферок, подтверждающих, что деньги он получил, в ней не оказалось. То есть денег он не получил. Он отправился за ними, назначив встречу этой самой очередной жертве. Следовательно, человек, которого он шантажировал, был в ту ночь в котловане. Он мог и не убивать. Но он, скорее всего, видел, как все случилось…
– Господи боже мой, – пробормотала Ингеборга.
– Ну вот. А потом из моего сейфа в главном офисе тетрадка пропала, и я сразу понял, что ее утащил мой зам. У меня два зама. Я работаю с ними всю жизнь. Это… близкие мне люди. Есть еще один близкий человек, Саша Волошина, наш офис-менеджер, и я слышал, как она по телефону сказала, что…
– Она ваша любовница? – Ингеборга знала, что лучше бы промолчать, что это вовсе не ее дело, что просто неприлично задавать работодателю такие вопросы, но не спросить она не могла.
– Сашка? – Он как будто удивился и даже посмотрел на Ингеборгу, отвлекшись от перегруженного машинами Садового кольца. – Нет, не любовница. Хотя две недели назад я собирался на ней жениться. Но она… не любовница. Знаете, это странно, но я, пожалуй, в первый раз задумался, почему, собственно, она не моя любовница.
– И почему же? – спросила Ингеборга злобно. Куда его понесло, этого кретина? И какие еще откровения он для нее приготовил?
