Картинка сложилась довольно быстро.
Это была фотография Стаса Головко. Та самая, где он сидел на диване, поджав под себя ноги, а перед ним на столе сияла белая лилия или что-то в этом духе. Впрочем, разобрать было трудно, потому что прямо на лилию пришлась рваная белая полоса.
Горничную они нашли в комнате Родионова.
Окна были распахнуты, в ванной лилась-шумела вода, горничная взбивала подушки и пела: «Черный бумер, черный бумер под окном катается, черный бумер, черный бумер девкам очень нравится!»
Завидев парочку, она засуетилась и стала отступать, странно повиливая задом и приседая – должно быть, эстетка Мирослава Цуганг-Степченко таким образом научила ее демонстрировать любезность.
– Во сколько вы убираетесь на первом этаже? – выпалил Родионов с ходу, и девушка выпучила на него глаза и разинула рот. Маша поняла, что нужно немедленно вмешаться, пока он не испортил всего дела.
– Простите нас, мы сейчас уйдем, – затараторила она, – и не будем вам мешать, честное слово!
– Та вы мне и не мешаете, – окончательно перепугалась горничная. – Я только вот постельку переменю и пойду, а туточки я ничего не трогала, только пыль смахнула и…
– Вы не беспокойтесь, – с удвоенной силой зачастила Маша Вепренцева, – мы просто так, на секундочку зашли. Мы спросить хотели. Вот Дмитрий Андреевич вчера в кабинете… ну, который на первом этаже, где такая мебель зеленая, кожаная, знаете?
Горничная покачала головой. Вид у нее был обалделый.
– Ну, на первом этаже, третья дверь по правую руку. Там еще сова такая на камине!
– Сова? – переспросил детективный автор, который в силу своего профессионализма всегда подмечал детали и очень этим гордился. – На камине?
– Та цэ нэ кабинэт, – пропела горничная. – Цэ курытельная!
– Да-да-да! – обрадовалась Маша. – В курительной, именно в курительной он вчера позабыл… визитную карточку с одним важным телефоном.
– Як же ж он в курытельной позабув телефон, когда там никакого телефона не було!
– Да не телефон, а маленькую такую бумажку с телефонным номером! Ма-аленькую! – И Маша Вепренцева показала пальцами, насколько мала была бумажка.
Родионов и бумерная девушка проследили за ее пальцами, а потом снова уставились на нее.
– Вы не находили?
– Хде?
– Да в курительной!
– Та не, ничого я не находила, бо там и не було ничого!
– Точно не было?
– Та я николи чужого не возьму, бо Мирослава Макаровна сразу казала…
– А во сколько вы убираетесь?
– Хде?
Маша чуть не заплакала, а вместе с ней и Родионов, и вместе с ними и горничная, которая решила, что ее облыжно обвиняют в воровстве.
– В курительной! Где же еще? – Маша сильно выдохнула и решила, что брать надо только лаской. Исключительно лаской. Поэтому она сделала светское лицо, подобное лицу Лиды Поклонной, подошла и взяла горничную за руку.
Та уперлась и руку не давала, и получалось, что Маша тянет ее, а горничная сопротивляется изо всех сил.
– Послушайте, как вас зовут?
– Мене?
– Да, как вас зовут?
– Га… Галей мене зовут, ну и шо такое?
– Галечка, дорогая, в котором часу вы убираетесь на первом этаже?
– Та как приду, так и убираюся.
– А во сколько вы приходите?
– Та у… утречком прихожу, а шо такое?!
– А сегодня убирались?
Галя вырвала руку и спрятала ее под передник.
– Та я каждый божий день, а шо такое?..
– И сегодня?
– И сегодни. С самого спозаранку. А шо я не пылесосю, так это потому, шо вчора пылесосила!..
Маша перевела дыхание.
