никогда не было мужчины, который «закатывал» бы перед ней «гастроли».
Откуда?! У нее были племянники – то есть дети, конечно, дети! – с семнадцати ее лет, и на племянников она работала, моталась на электричке в это самое Троицкое и даже в обезьяннике ночевала, где были хорошие парни, напоившие ее чаем!
И вдруг так ему захотелось сделать что-то такое, очень молодое, удалое, черт знает какое, чтобы она перестала так завистливо вздыхать по Тимофею Ильичу, чтобы поняла, что на свете есть много разных мужчин, и пусть не все они олигархи и политики – вот писатели есть, к примеру, которые тоже чего-то стоят!
Это была ужасная чепуха, и он понимал, что чепуха, но все-таки думал именно так, и довольно долго.
С лестницы они, не говоря друг другу ни слова, повернули в гостиную и через французское окно вышли на лужайку, где было тепло, и солнце припекало, и весело пахло розами и еще чем-то приятным, похоже, свежевыпеченными булками, и Маша повела носом – ей хотелось есть, потому что за завтраком она совсем ничего не съела, «из приличия».
Когда в доме происходит убийство, считается, что никто ничего не может есть, потому что «кусок не лезет в горло». Если лезет, то это свидетельствует о душевной черствости либо о причастности к кошмарному преступлению.
– Как я люблю май, – пробормотал рядом Родионов и потянулся, закинув руки за голову, потом охнул и перестал тянуться. – Лето впереди, и все такое!.. В Турцию поедем отдыхать?
– Когда, Дмитрий Андреевич?
– В августе, наверное. Я как раз книжку сдам.
– Как?! – тяжело поразилась бедная Маша, за два дня совершенно отвыкшая от своих секретарских обязанностей. – Как в августе?! Марков с ума сойдет! Он ждет ее самое большее недели через две, а никак не в августе!
Родионов засмеялся – так горячо она вступила в дело!
– Нет, не эту! Следующую.
– За три месяца не успеете, Дмитрий Андреевич.
– Успею.
– Не успеете. Пообещаете и не сдадите, а мне Валентин Петрович голову снимет!
– Ничего, он снимет, я приставлю. Подумаешь, твоя голова! Все-таки не моя!
Иногда он шутил именно так, и Маша пропускала такие его шутки мимо ушей.
За спиной послышались шаги, и появилась Мирослава. У нее был озабоченный вид – может, «чоловик» вместо «горилки з пэрцем» хватил керосину?..
– Доброго вам дня! Через час второй завтрак, так шо ласкаво просимо на каву з булкамы!
– Спасибо, Мирослава Макаровна!
– Встретите Олесю, передайте ей, что Стас ее ищет, бедный мальчик, потерявший отца! Ему нужна ее поддержка, а она куда-то запропала совсем! И про завтрак ей скажите, будьте ласкавы!
Сейчас она напоминала удрученную деревенскую тетку в своем нелепо-нарядном костюме, с платком, засунутым за обшлаг рукава, и ничего демонического не было в ней, и нельзя было даже подумать, что это именно она вчера никак не могла решить, стоит ли Машу сажать вместе со всеми за стол, «бо» она прислуга.
– Хорошо, Мирослава Макаровна!
– А город ведь так и не посмотрим, – проводив ее глазами, сказала Маша. – Сказочный город. Волшебный. Одна Андреевская церковь чего стоит. Или дом с химерами, который Городецкий построил!
– Кто такой Городецкий?
– Знаменитый киевский архитектор! – Кажется, она едва удержалась, чтобы не добавить «темнота» или что-то в этом роде. – Он построил в Киеве несколько домов, и этот самый знаменитый, с мордами, хоботами, горгульями и прочим. И еще я хотела в квартал за Театром Ивана Франко. Там как в Париже, и каштаны цветут, наверное!
– Я привезу тебя в Киев, – вдруг пообещал Родионов. – Будем три дня гулять и больше ничего не станем делать. Я даже роман писать не буду. Договорились?
Маша Вепренцева сбоку посмотрела на своего работодателя.
Что она могла ему ответить?
Да, договорились? Вези меня в Киев, гуляй со мной по улицам, пей со мной кофе в маленькой французской кофейне за углом улицы Михаила Грушевского?
Нет, не договорились? Потому что вам-то ничего не будет, а я, может быть, после всего этого просто- напросто умру, когда позвонит ваша очередная девушка и вы станете с ней разговаривать обыкновенным голосом, а потом возьмете машину и уедете на свидание? А мне нельзя умирать, у меня дети маленькие!
– Пойдемте погуляем, – вдруг предложила она. Просто так, потому что ей больше не хотелось думать, а хотелось погулять с ним по солнышку. – До стоянки и обратно. Это, между прочим, не так уж и близко.
Он покивал, соглашаясь, и они пошли в обход, чтобы не лезть через кусты, как Маша вчера, когда ее то и дело за этим занятием заставали разные люди.
Она шла и думала – что же здесь все-таки произошло? Что?
Не похоже на политическую драму или на то, что с кандидатом в президенты разделались конкуренты,
