Как можно быть такой бестолковой?! Он вихрем вылетел из комнаты. А Мариан так и осталась стоять на месте. Час спустя Филип пришел в ее кабинет. Секретарша сидела за пишущей машинкой.
— Мариан…
Она подняла глаза.
— Да, мистер Адлер?
— Пожалуйста, простите меня. Я просто не в себе. Я не хотел вас обидеть.
— Я знаю, — спокойно сказала она. Он сел напротив нее.
— Я не выхожу из дому, потому что чувствую себя каким-то уродом. Я уверен, что все сразу начнут пялиться на мою руку. А мне не нужно ничьей жалости.
Она смотрела на него, не произнося ни слова.
— Вы были очень добры ко мне, — продолжал Филип, — и я это ценю. Но никто ничем не может мне помочь. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. А я высоко летал, Мариан, очень высоко. Кто только не приходил меня слушать… И короли, и королевы, и… — Он запнулся. — Мою музыку слушали люди в разных концах света. Я выступал в Китае, в России, в Индии, в Германии… — Его голос дрогнул, по щекам покатились слезы. — Вы заметили, что в последнее время я превратился в плаксу? — Он изо всех сил старался взять себя в руки.
— Ну, не расстраивайтесь так, — мягко сказала Мариан. — Все еще образуется.
— Нет! Ничего не образуется. Ни-че-го! Я несчастный калека.
— Не надо так говорить. Вы же знаете, миссис Адлер права. Вы можете найти для себя сотни разных дел. Вот только ваша рука перестанет болеть…
Филип достал носовой платок и вытер им слезы.
— О Господи, я становлюсь жалким нытиком.
— Если вам от этого легче, можно и поплакать, — проговорила Мариан.
Он взглянул на нее и улыбнулся.
— Сколько вам лет?
— Двадцать шесть.
— Вы прямо-таки сама мудрость.
— Вовсе нет. Просто я знаю, через что вам пришлось пройти, и отдала бы все что угодно, лишь бы этого не случилось. Но это случилось, и я уверена, что вы сумеете найти достойный выход из своего положения.
— По-моему, вы здесь просто теряете время, — снова улыбнулся Филип. — Вам бы стать проповедником.
— Хотите, я приготовлю вам что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. А вы любите играть в триктрак? — неожиданно спросил он.
— Обожаю, мистер Адлер.
— Если вы собираетесь играть со мной в триктрак, называйте меня Филипом.
— Хорошо, Филип.
И с тех пор они стали каждый день играть в триктрак.
Ларе позвонил Терри Хилл.
— Боюсь, у меня для вас плохие новости, — сказал он.
— Что такое?
— Комиссия по надзору за игорными заведениями вынесла решение о приостановке действия вашей лицензии до завершения расследования. Вас могут обвинить в уголовном преступлении.
Это был настоящий удар. Она вспомнила слова Пола Мартина: «Они все равно не смогут ничего доказать. Так что не волнуйся».
— Что мы можем предпринять, Терри?
— В настоящее время ничего. Надо сидеть и не высовываться. Я как раз работаю над этим вопросом. Лара поведала новость Келлеру.
— Боже мой! — воскликнул он. — А мы-то рассчитывали заплатить по закладным из поступлений от казино. Но они хоть собираются впоследствии восстановить нашу лицензию?
— Не знаю.
— Ладно, — задумчиво произнес Келлер. — Придется продать отель в Чикаго и воспользоваться акциями, чтобы заплатить по закладным и продолжить строительство в Хьюстоне. Похоже, рынок недвижимости катится ко всем чертям. Многие инвестиционные банки сейчас переживают глубокий кризис. «Дрексель Бурнхэм Ламберт» уже свернул свою деятельность. Кончилась сладкая жизнь.
— Все еще образуется, — сказала Лара.
— Хорошо бы побыстрее. А то банки-кредиторы уже замучили меня своими звонками.
— Не беспокойтесь, — ободряюще проговорила Лара. — Если вы должны банку миллион долларов, вы в его власти. Если же вы ему должны сто миллионов — он ваш. Они просто не допустят, чтобы что-нибудь случилось.
На следующий день «Бизнес уик» опубликовал статью, начинающуюся словами:
«ИМПЕРИЯ ЛАРЫ КАМЕРОН ТРЕЩИТ ПО ВСЕМ ШВАМ. ВОЗМОЖНО, САМА ЛАРА ПРЕДСТАНЕТ ПЕРЕД СУДОМ В РИНО. СМОЖЕТ ЛИ ЖЕЛЕЗНАЯ БАБОЧКА СОХРАНИТЬ СВОЮ ИМПЕРИЮ?»
Лара ударила кулаком по журналу.
— Как они смеют печатать такое? Я подам на них в суд!
— Это не самая блестящая идея, — заметил Келлер.
— Говард, «Камерон-тауэр» почти полностью сдан в аренду, так?
— Семьдесят процентов пока, но дело движется. Южная страховая компания собирается занять двадцать этажей, а десять этажей — Международный инвестиционный банк.
— Когда строительство будет закончено, это здание принесет нам достаточно денег, чтобы решить любые наши проблемы. Сколько времени осталось до его завершения?
— Шесть месяцев.
— И тогда, — голос Лары дрожал от волнения, — у нас будет самый высокий небоскреб в мире! Это будет великолепно!
Она повернулась к висевшему у нее за спиной эскизу будущего здания. Оно представляло собой гигантский стеклянный монолит, грани которого отражали окружающие его дома. Нижние этажи занимали крытые галереи вдоль фешенебельных магазинов, верхние — апартаменты и офисы.
— Надо будет позаботиться о создании благоприятного общественного мнения, — сказала Лара.
— Хорошая мысль, — Келлер нахмурился.
— В чем дело?
— Да ни в чем. Я просто вспомнил про Стива Мерчисона. Он очень хотел заполучить этот участок.
— Ага, но мы оказались проворнее, верно?
— Да, — тихо проговорил Келлер. — Мы оказались проворнее.
Лара позвала к себе в кабинет Джерри Таунсенда.
— Джерри, я хочу устроить нечто необыкновенное на открытии «Камерон-тауэр». Какие-нибудь соображения на этот счет?
— Есть одна потрясающая идея. Открытие состоится десятого сентября?
— Да.
— Это вам ни о чем не говорит?
— Ну, десятого сентября мой день рождения…
— Вот именно. — Лицо Таунсенда засветилось улыбкой. — Почему бы нам не превратить торжественную церемонию по случаю завершения строительства небоскреба в грандиозное празднование вашего дня рождения?
Лара на какое-то время задумалась.
— А что, это интересно. Замечательная идея! Мы созовем кучу гостей! Устроим такой шум, что слышно будет во всем мире! Прошу вас, Джерри, подготовьте список приглашенных. Двести человек. Я хочу, чтобы вы занялись этим лично.
