– Да. Сидят и беседуют.
– Беседуют, – машинально повторил Пилберг. Дрожащие руки он сунул в карманы. – Мда… И о чем же они беседуют?
– О разном.
– О разном… – нараспев повторил Пилберг. Разговор все более напоминал допрос, и Гуль внимательно взглянул на профессора. Мало-помалу напряжение Пилберга передавалось и ему. Ученого-атомщика просто трясло от страха, но подобно многим он прикрывал испуг резкостью фраз, порывистостью движений. Было ясно, что в домик к ним он не заглядывал, но о Зууле тем не менее знал. Гуль недоуменно оглядел помещение, словно надеялся обнаружить какую-нибудь подслушивающую аппаратуру. В самом деле!.. Каким образом Пилберг пронюхал о прибытии Мудреца? Или учуял, как чуют приближение хищника деревенские псы? Или Мудрецы сами нашептали ему? Но зачем?…
– Стало быть, о разном, – снова повторил Пилберг. На озабоченном его лице промелькнула детская растерянность. Гулю стало смешно.
– Он в самом деле Мудрец, проф, поверьте мне! Ему есть о чем порассказать. И уж, конечно, вам с ним было бы интереснее поспорить, нежели с вашим облезлым Ферги.
– Не сомневаюсь, – медленно и с расстановкой произнес Пилберг. – Абсолютно не сомневаюсь… Этим сказочникам-краснобаям всегда есть о чем поговорить.
– Что-то я вас не понимаю! – Гуль нахмурился. – То есть, я догадываюсь, чего вы опасаетесь, но это же чепуха! Появись у Мудрецов желание покончить с колонией, они сделали бы это в любой момент. И никто бы не сумел помешать им. Ни вы, ни ваше оружие. Вы же знаете, ни огонь, ни пули не берут их. Но дело в даже не в этом. Главное заключается в том, что Мудрецы не питают к нам ненависти. И после всей этой истории с походом и перестрелкой они ограничились тем, что всего-навсего прислали к нам Зуула.
– Зачем?! – Фальцетом выкрикнул Пилберг. – Нам не нужны ни консулы, ни посредники!
– Видимо,
Издав нервный смешок, профессор шагнул к низенькому топчану и сел. Сгорбившись, сложил руки на коленях.
– В общем-то я чувствовал, знал, что этим должно было кончиться. Все эти сны с шепотками, галлюцинации средь бела дня… Нас терпеливо планомерно подготавливали к очередной – более радикальной стадии. Мы нужны им, Гуль, вот в чем дело! Нужны!.. – Профессор искоса взглянул на собеседника. Глаза у него были странные – какие-то ошалелые, с искоркой бешенства.
– Они ведь тоже в определенном смысле обреченные, понимаешь? Назад, на землю, им ходу нет, и все, что им остается, это закрепляться здесь. – Профессор развел руками. – А закрепиться они могут, лишь перетянув в свой стан максимальное число потенциальных мыслителей, увеличив, так сказать, массу коллективного разума.
– Вы полагаете, у них коллективный разум?
– Что же еще? Четвертое измерение – это такая мешанина всего… – Пилберг неопределенно покрутил пальцами в воздухе.
– Тут и телепатическое мышление, и пространственная несуразица… Мы ведь знать не знаем, что происходит с человеческим мозгом при переходе из стадии человеческой в стадию Мудреца. И потом, кто сказал, что у них четвертое измерение? Может быть, пятое? Или шестое? А это уже, братец Гуль, куда как серьезно! Тут такое начинается, о чем мы и помыслить не можем!
– Странно… Ни о чем таком Зуул не говорил.
– А зачем ему было пугать вас? – профессор усмехнулся и нервно принялся потирать руки. – Этот парень дело свое знает. Уговаривать людей следует потихоньку, не слишком подталкивая и настаивая. Да и что Зуул? Не он же это все придумал! Зуул – это так… Всего-навсего еще одна проекция. Своего рода трехмерный срез чего-то несомненно большего… – Пилберг поморщился. – То есть, наверное, это можно называть по разному, но так или иначе цель их сожрать нас – сожрать со всеми нашими потрохами.
– Потому-то вы и бегали к ним, – заключил Гуль.
– Потому и бегал, – согласился профессор. – Надеялся высмотреть ахилесову пяту. Не высмотрел. Только ускорил события. Зуул был первым перебежчиком. В любой момент за ним могли последовать и другие. Я хотел предотвратить это любыми способами.
– Да, насчет перебежчиков это вполне реально… – Гуль невольно подумал о Володе.
– Вот именно! И потому – единственное, что может нас спасти, это война с двойниками.
– Война?
– Она самая, – Пилберг с ненавистью покосился на трясущиеся пальцы, порывисто стиснул их в кулаки. – Зачем, спрашивается, мы стреляем друг в друга?
– Действительно, зачем?
Профессор поднял голову, в глазах его отразилось удивление.
– Это надо еще объяснять?
Гуль вздохнул.
– Наверное, не надо. Кажется, я понимаю.
– Вот и ладно. Тем более, что ничего нового мы не изобрели. Любая политика большого ли малого государства строится на чем-либо подобном. Хотите отвлечь людей от насущного, вынимайте шпагу из ножен. Воюющий менее подвержен соблазнам, потому что война становится смыслом жизни. Пока мы деремся, колонисты хоть как-то держатся друг за дружку, но стоит покончить с конфликтами, как людей тут же начнет разбирать скука. А потом пойдет разброд, анархия, внутренние взрывы…
– И в результате все кончится теми же конфликтами, о которых вы поминаете.
Пилберг вяло улыбнулся.
– Может быть. А может быть, и нет. Потому что, когда поползет вниз дисциплина, когда повеет скукой, в колонию наверняка заявятся
– Занятно. Почему-то раньше вы об этом не говорили. Во всяком случае от вас я это слышу впервые.
– Вам еще многое предстоит услышать впервые. А еще большего вы не услышите вообще никогда и ни от кого.
– И все равно не понимаю. Вы могли бы объединиться с теми же двойниками! Как-никак у вас общая цель – не поддаваться чарам Мудрецов.
– Объединиться? – Пилберг хлопнул ладонью по колену и звучно рассмеялся. – Да… Выходит, переоценил я вас. Ни черта вы, сударь, так и не поняли. Ну, а наш многоуважаемый Зуул, понятное дело, темы этой скользкой не касался.
– Какой еще темы он должен был коснуться?
– А той, дружок, в которой объясняется, что два полушария
– это человеческий мозг, а два двойника – это Мудрец. Лишенный своей половины, Мудрец – вроде как и не Мудрец. Он болен и немощен. Для выздоровления ему требуется вторая недостающая его часть. Кстати сказать, таких у них большинство. И именно эти суетятся более других.
– Откуда вам это известно?
– Ниоткуда… – Профессор помолчал немного и нехотя пояснил. – Когда я бегал туда, кое-что мне удалось разглядеть. А подытожить увиденное было уже не сложно.
Гуля неожиданно осенило. От удивительной мысли его даже бросило в жар. Конечно! Именно так оно все и обстояло. Почему среди колонистов не находилось двойника Чена? Почему вообще составы двух враждующих группировок были столь различны? Гуль нахмурился. В единственном числе был Чен, в единственном числе был…
– Вы видели себя! – выпалил он.
Пилберг ответил долгим рассеянным взглядом.
– Возможно, вы даже разговаривали с самим собой!
Профессор медленно покачал головой.
– Нет, но… я действительно видел кое-кого. И, кстати сказать, твоего капитана тоже.
