Гуль нервно провел рукой по волосам, не чувствуя вкуса, отхлебнул кофе. Кроме вкуса, как оказалось, он не чувствовал и температуры. И нельзя было понять, горячий кофе или уже остывший… Гуль в волнении огляделся. Спокойно, дружок, ничего страшного. Чему, собственно, ты удивился? Разве это не та же самая телепатия? Живой человек – источник мыслей, экраны и печать – образ и не более того. Гуль почувствовал некоторое облегчение. Ответ, пусть и не совсем ясный, был найден…
– Ты обрати внимание на удар! Это же кувалда в перчатке! Да… Сегодня этому шкафчику будет определенно худо. Это он сейчас духарится и резвится. А дома залезет под душ, сползет на дно, и скрючит его родимого. Знаю я эти радости!..
Глядя на оживленную физиономию багроволицего, трудно было понять, сочувствует он боксеру или нет. Волосатик напротив – благодушно кивал на все, что ему говорили. Сбоку затрезвонил один из игральных автоматов. В ладонь счастливчика просыпался полновесный серебристый поток. Кто-то завистливо рассмеялся. Тем временем негр, уничтожающий печень соперника, скакнул вперед и, поднырнув под встречный крюк, серией ударил по корпусу. Рефери поспешил втиснуться между ними, но было уже поздно.
– Нокаут! – фальцетом объявил волосатик и, ожидая одобрения, покосился на багроволицего. – Когда лопатки на ковре – это нокаут!
Подавшись всем телом вперед и стискивая напряженными пальцами колени, багроволицый внимательно следил за отсчетом.
– Сукин сын! – пробормотал он. – Полтора миллиона за четырнадцать минут! Неплохая работка, а?
Соскочив с табурета, волосатик уже колотил по стойке, требуя выпивку. Выпить было за что, и к бару потянулись желающие отметить завершение поединка. Шум голосов заглушил на какое-то время джазово- заунывные переливы из музыкального автомата. И никто не обернулся, когда в кафе вошли двое. На них отреагировал один только Гуль. Неестественно медленным движением он потянул к губам пустую чашку. Очередной миг прозрения подарил ему долгожданный ответ. Невидимые до сих пор охотники вышли на финишную прямую. Эти двое являлись его преследователями!
Один из вошедших, помешкав, двинулся к игровым автоматам, второй с нарочитой неспешностью оперся плечом о стену возле дверей. Гуль продолжал прислушиваться к себе. Он не ошибся. Это действительно были загонщики, и целью их являлся ни кто иной, как он.
Поставив чашку, Гуль поднялся. На короткий миг глаза его встретились с глазами стоящего у входа. Гуль смешался. Выражение лица мало изобразить – его надо придумать. Гуль не проделал ни того, ни другого. Он не умел играть в невозмутимость и, конечно же, выдал себя! Эта идиотская мимика, поза напряженного истукана… Только слепой не сумел бы догадаться сейчас о внутренней его панике. А эти супермены наверняка принадлежали к категории особо прозорливых…
– Вы не заплатили за свой кофе!
Обернувшись, Гуль рассмотрел мальчонку в передничке. Окончательно смутившись, неловко зашарил по карманам. Денег, конечно, не имелось, движения его были чисто рефлекторными.
– Ты уверен, что я не заплатил? – умоляющим взором он впился в юношеское лицо.
– Простите, сэр… То есть, да! Кажется, я запамятовал…
– Ничего ты не запамятовал! Этот субъект и впрямь не раскошелился!
Это сказал багроволицый, неожиданным образом появившийся рядом. Отставив в сторону банку с пивом и, видимо, подталкиваемый праведным негодованием, он стиснул Гуля чуть повыше локтя.
– Спокойно, официант! Сейчас этот парень пороется в своих карманах и наверняка что-нибудь да отыщет.
– Точно! – с ликованием поддакнул волосатик у стойки. Голоса в баре смолкли, одна за другой головы любопытствующих стали разворачиваться в их сторону. Гуль заметил, что стоявший у входа «супермен» отлепился от стены и торопливо двинулся к месту событий.
– В чем дело? – хрипло спросил Гуль. – Отпустите меня!
– Прежде заплати, дружище, – багроволицый повернулся к толпе. – Я его сразу вычислил. Разве нормальные люди косятся по сторонам, как этот?…
Двое преследователей были уже совсем близко. Лица их выражали привычную решительность, и Гуль словно пробудился от сна. Ему стало вдруг стыдно, что он вынужден юлить и оправдываться, как нашкодивший ребенок. Никто не хотел вникать в его проблемы, в его обстоятельства, а между тем ему действительно угрожала опасность. Кто-то из
Перехватив багроволицего за кисть, он отшвырнул его к стойке, как соломенный куль. Сунувшийся было вперед волосатик пискнул, обрушиваясь на пол. Разгребая людей в стороны, как воду, Гуль рванулся в сторону дверей. С дробным звоном по голове ударила бутылка, по лицу потекло вино, осколки посыпались под ноги. Но он даже не обернулся. Это было неприятно, но боли он практически не ощутил. Нечеловеческие «достоинства» обладали своими плюсами.
Один из «суперменов», выхватив оружие, выстрелил в потолок.
– Всем оставаться на местах! Не двигаться!..
Но Гуль не собирался кого бы то ни было слушать. Лицом и грудью он продолжал продираться через людскую толчею к выходу. Чужие кулаки месили его бока, на шее и плечах повис целый ворох извивающихся тел. Кажется, кто-то даже пробовал его укусить. Но все это было чепухой. Он продолжал двигаться, и выход был уже совсем рядом. Хрустнуло дерево, дверь вылетела наружу вместе с ним. Позади громыхнул еще один выстрел. Но загонщики явно запаздывали. Теперь им было его не догнать.
Расталкивая прохожих, Гуль помчался по улице наперегонки с потоком машин. Он ничего не видел и не слышал. Мелькание лиц и звуков смешалось в неразборчивую мешанину. Кроме того он бежал чрезвычайно быстро, и в глазах оборачивающихся на него людей читалось не удивление, а ужас. Люди, простые и обычные, ТАК бегать не могли.
Чуть задержавшись на перекрестке, Гуль разглядел выходившую из-за угла новую группу загонщиков. Настороженно озираясь, они сжимали в руках черные футляры раций. Гуль ни на секунду не усомнился, что из маленьких коробочек с антеннами доносятся голоса тех двоих, оставшихся в кафе.
На светофоре зажегся красный, и проезжую часть в мгновение ока запрудили разноцветные «вольво», «тойоты» и «ситроэны». Гуль сделал первое, что пришло на ум. Великолепным прыжком вскочив на крышу ближайшей машины, он побежал, прыгая по скользкому, отполированному металлу. Кабины гулко прогибались, пружинили, и вспомнились неестественно упругие валуны каракатицы. Он словно и не покидал того мира…
Наверное, Гуль представлял собой отличную мишень, потому что загонщики решились. Не очень слышимые за рокотом двигателей, справа и слева защелкали частые выстрелы. Окно на третьем этаже здания, стоящего на противоположной стороне улицы, звонко раскололась, роняя осколки на тротуар и прохожих. Как и положено в таких случаях, пронзительно заверещала какая-то женщина. Крик подхватили. Толпа, еще недавно размеренно и рассудительно плывущая мимо витрин и неоновых вывесок, пришла в паническое коловращение. Люди готовы были бежать, но еще не знали толком – куда и от чего. Гуль спрыгнул на тротуар и уж на лету почувствовал, как ударило чуть повыше запястья. Ему повезло. Пуля разорвала ткань и лишь самую малость оцарапала кожу. Как одержимый, он бросился за людьми, стремясь смешаться с этой гомонящей человеческой гущей и тем самым вырвать для себя право на жизнь и спасение. Прохожих было чересчур много, и двигались они с поражающей медлительностью. Гулю поневоле приходилось сдерживать свою порывистость. Он получил представление о том, на что способны его руки и ноги. За ними следовало присматривать – и присматривать в оба.
Так или иначе ясно было одно: на какое-то время погоня подотстала. Во всяком случае из виду они его потеряли. Где-то вдалеке слышался вой сирен, и захлебывающимися трелями перекликались свистки полицейских. Вероятно, они пытались оцепить район и спешно стягивали силы.
Гуль свернул в первую же боковую улочку и припустил во всю прыть. Здесь было относительно
