– Хорошо… Допустим на минуту, что ты прав. Он насторожен и всерьез раздумывает, не удрать ли ему отсюда?… Но если так, – тем более нужно находиться возле него. По крайней мере до сих пор он мне верил.
– Это было вчера, а сегодня, он сотворит с тобой то же, что сделал я с агентами Берковича.
– Ты перебарщиваешь, дружище. Гуль – славный парень. Просто он угодил в неприятный переплет. Нервы и все такое… Наверное, мы чересчур торопимся, но нет у нас времени на эмоции, понимаешь? Нет. Можно, конечно, подтянуть к институту оцепление, запастись полудюжиной патрульных машин, но даст ли это что-нибудь? Мы пошли ва-банк, вот и надо идти до конца. А в общем… Не знаю, Корбут. Ничего я уже не знаю.
– Ты выдохся, Джек. Это видно невооруженным глазом.
– Как и все мы.
– Боюсь, в таком состоянии ты не самый лучший дипломат. А нам нужно перевезти его в Мемфис. Живого или мертвого.
– Не волнуйся, Корбут, он поедет. И, разумеется, в качестве живого. Я уже сказал, будь у нас время, мы наверняка сумели бы с ним подружиться.
– Кто знает… – Корбут в сомнении поглядел вверх. – И все-таки нам лучше было бы остаться здесь. Хочешь, я попробую вступить с ним в дистанционный контакт? Все-таки это гораздо безопаснее.
– Не надо, – Йенсен положил руку на плечо Корбута. – Желаешь оставаться, оставайся, а я поднимаюсь наверх. На этот раз твоя интуиция тебя подвела. Гуль верит мне.
– Дай-то Бог, – маленький человечек с щеточкой усов под носом обмяк и съежился под его ладонью. Он тоже привык верить Йенсену и несмотря на все свои возможности привык подчиняться ему.
– Хорошо, Джек. Я пойду вместе с тобой.
Смуглое лицо Гуля казалось на этот раз пугающе бледным. Опустив руки на подлокотники, он сидел в кресле напротив Йенсена и хмуро рассматривал собственные колени. На нем красовался черный костюм из особой термостойкой ткани, и все также нелепо торчали из-под брюк тупоносые армейские сапоги. Сменить обувку они так и не успели.
– Ты предал меня, верно? Я видел тех людей на скамейке и знаю, кого ты привел ко мне. Только не вздумай оправдываться. Как бы то ни было, ты поступил дурно. И знаешь почему?… – Гуль кивнул самому себе. – Да, наверняка знаешь. Точно такие же дурные вещи теперь придется совершать и мне.
Губы говорившего не шевелились, однако Йенсен слышал знакомый голос совершенно отчетливо. С ужасом он обернулся на скрючившегося в углу Корбута.
– Что ты с ним сделал?
– Ничего. Как только я уйду отсюда, он очнется. Дело, видимо, в том, что он не такой толстокожий, как вы. Я попросту не рассчитал силы. Но думаю, ты простишь меня. Ведь это только начало. Со временем я, конечно, научусь более гуманно разрешать подобные проблемы.
– Гуль!.. – рука Йенсена невольно поползла к груди. Под мышкой, в кожаной кобуре, у него покоился револьвер стандартного полицейского калибра.
– Оставь его, не трогай, – Гуль даже не поднял глаз. – Ты все равно не сумеешь выстрелить. В противном случае я бы с тобой не разговаривал.
– Выстрелю, – Йенсен порывисто вздохнул. – Я не убийца, но сейчас мне придется это сделать.
– Почему? – Гуль спокойно поднял голову. Глаза его внимательно взглянули на собеседника. Некоторое время в кабинете стояла напряженная тишина.
– Так почему же?! – губы русского по-прежнему не шевелились, но голос, который услышал теперь Йенсен, клокотал от ярости.
– Почему, черт возьми?! Что я вам сделал? Или причиной всему тот пожар? Но ведь ты прекрасно знаешь, почему так случилось!.. Не моя вина, что я такой. Не моя, а ваша! Это вы курочите планету своими паршивыми полигонами, вы тешитесь в лабораториях паскудными экспериментами. Что в состоянии больше взорвать, а что больше отравить – вот и все ваши интересы! Вы, кажется, и на меня собрались надеть боевую упряжь? Что, не угадал?… Ну, может быть, не ты конкретно, но кто-нибудь из ваших наверняка об этом мечтает. Я ведь не ровня вашим жалким агентикам. ЦРУ, наверное, спит и видит меня в своих рядах!..
– Гуль! – протестующе выдохнул Йенсен и этим выдохом оборвал желчный поток русского. – Ты не знаешь всего… В этом мире действительно сам черт ногу сломит, доискиваясь правды и справедливости и ты действительно находишься под тройным колпаком, но… Главная цель вовсе не ты. Главная цель – каракатица.
– При чем здесь эта тварь?
– Я уже говорил, она возвращается на североамериканский континент. Но теперь уже всем ясно, что она не просто возвращается, – ее интересует Каунт-Сити, город, где мы с тобой сейчас беседуем.
– Ты хочешь сказать!..
– Да. Мы предполагаем, что она движется к тебе.
– Этого не может быть!
– Факты – упрямая вещь, Гуль. Чем еще объяснить такое целенаправленное движение? Во всяком случае других версий у нас нет. Она перемещается практически по прямой и, должно быть, находится где-то уже совсем рядом. Помнишь, я рассказывал тебе о приборах, благодаря которым мы тебя разыскали? Их создала группа Корбута. Создала во время наблюдений за каракатицей. До сих пор эти приборы срабатывали лишь в двух случаях… Это неприятно слышать, но очень может быть, что вы с ней – одно целое.
– Нет! – лицо Гуля перекосило. Он с трудом сдерживал дрожь, охватившую тело. – Ты снова меня обманываешь меня. Я не верю тебе!.. Ты же видел, я уже способен есть человеческую пищу! Еще немного, и я стану нормальным человеком! Нужно лишь оставить меня в покое. На месяц или два.
– К сожалению, мы не располагаем таким временем. Возможно, уже завтра каракатица будет здесь. – Заметив выражение протеста на лице Гуля, Йенсен сбивчиво заторопился.
– Но, Гуль, мы тоже еще не уверены в своих выводах. Для того, чтобы подтвердить их или опровергнуть, мы собирались перевезти тебя в Мемфис. Это чуть в стороне, и если…
– Не надо продолжать. Я понял. Если все так, как ты сказал, эта тварь повернет за мной.
– Совершенно верно. И если это произойдет, значит ее действительно интересуешь ты. Каким-то невообразимым образом она чувствует тебя на таком расстоянии. Бог знает, какие энергии ты излучаешь. Наверное, это не только тепло и радиация… Словом, так или иначе, но она знает, где ты, и ползет прямиком сюда.
Дышать стало трудно, и Йенсен внезапно осознал, что в комнате настоящее пекло.
– Хорошо, Джек. Пусть будет так, как ты говоришь, – Гуль, казалось, немного успокоился. – Но что дальше? Допустим, она повернула – и что?
– Мы думали… – Йенсен запнулся. Достав из кармана платок, вытер лоснящееся от пота лицо. – Мы нашли бы подходящее место, какой-нибудь полигон или пустыню, и там ты, возможно попробовал бы ее остановить.
– Как я смогу это сделать?! Объясни мне! – рывком поднявшись из кресла, Гуль подошел к окну. Йенсен заметил, что на деревянных подлокотниках остались пепельные следы. Некоторое время Гуль вглядывался в происходящее на улице, затем повернулся к представителю НЦ. Губы его искривила усмешка.
– Сколько же их тут? Не один десяток, наверное?… И все, как один пекутся о благе нации.
– Это вынужденная мера…
– Само собой! Вынужденно убивать – это вроде как уже и не убийство. Потому что имеется веское оправдание: присяга, долг и тому подобное… Раз нужно, почему бы не сделать?!
– Но ты же все равно не умрешь!
– Знакомо! – Гуль оживленно кивнул. – Думаю, Пилберг отдал бы многое, чтобы взглянуть на то, что сейчас произойдет.
– Тебе все равно не уйти отсюда. Вокруг института около сотни агентов. У них есть приказ стрелять в тебя, и они его выполнят. Ты, может быть, и сверхчеловек, но этого тебе не выдержать.
– Посмотрим, – в глазах Гуля сверкнул злой огонек.
– Гуль! – Йенсен предпринял последнюю попытку. – Это не наша прихоть, пойми. От того, что ты сейчас
