– Но вы можете обосновать предположение вероятностью. Скорее всего мистер Смит окажется в той очереди, где больше всего людей. В этом легко убедиться, если отойти в сторону и занять позицию стороннего наблюдателя. Самое медленное движение на той полосе, где больше всего машин. Закон вероятности подсказывает нам, что любой из выбранных наугад водителей скорее всего окажется именно на этой полосе. То есть вы. И если вам кажется, что по другим полосам машины движутся быстрее, то это не иллюзия и не знак судьбы – так оно и есть. Чаще, чем реже, машины на других полосах действительно движутся быстрее.
– Ладно. Это мне понятно.
– Это очевидно. Но только потому, что вам на это указали. Точно так же, если вы, ничего не зная о человеке, кроме того, что он живет на нашей планете, ответите, что он китаец, то скорее угадаете, чем нет. А все потому, что китайцев на свете больше всего.
– Внимание, экстренное сообщение, – перебил его Эмблер, – я не китаец.
– Нет, но вы оказались втянутым во что-то, имеющее отношение к китайской политике. Вопрос: почему вы? В случае с очередями к кассам вы ничем не отличаетесь от других покупателей. Но в данном случае список пригодных кандидатов разжижен гораздо сильнее.
– Я сам никого и ничего не выбирал. Меня выбрали.
– Опять-таки почему? Какой информацией они располагали, выбирая вас? Какие пункты оказались решающими?
Эмблер задумался. Почему он? С точки зрения тех, кто имел отношение к Группе стратегических услуг, он отличался от других.
– Пол Фентон сказал, что я ценен для них потому, что я
– Пользуясь вашим термином, я бы сказал, что вас стерли. Но тогда логично предположить, что им требовался как раз такой, которого невозможно идентифицировать. Но и это еще не все. Им был нужен агент с исключительной способностью. Агент с особым навыком распознавать скрытые эмоции. Живой полиграф.
– У Фентона есть кое-какие данные из моего досье. Он не знает моего настоящего имени, но знает, какие задания я выполнял, где и когда.
– Тоже немаловажный фактор, так что учтем и его. Итак, их у нас два, индивидуальный и исторический. Важны могли быть либо оба, либо только один.
– Не хотите попробовать угадать, а?
Кастон вяло улыбнулся. Взгляд его, скользнув по стене, остановился на широком полотне, изображавшем зеленый луг с пятнами коров на заднем плане и русоволосой молочницей с подойником.
– Слышали анекдот об экономисте, физике и математике? Они едут в машине по Шотландии и видят из окна бурую корову. Экономист говорит: «Любопытно, что в Шотландии коровы бурые». Физик качает головой: «Боюсь, ты делаешь обобщение на основании недостаточных данных. Мы лишь знаем, что в Шотландии есть бурые коровы». Математик выслушивает их обоих и качает головой: «Снова неверно. Вывод не обоснован фактами. Мы можем лишь утверждать, что в этой стране существует, по крайней мере, одна корова, у которой, по крайней мере, один бок бурый».
Эмблер закатил глаза.
– Я ошибся, когда сказал, что вы придете подбирать теплые гильзы. Скорее вы появитесь через тысячу лет, чтобы провести здесь археологические раскопки.
Кастон выразительно посмотрел на него.
– Я лишь хочу, чтобы вы попытались увидеть закономерность. А она определенно просматривается. Чжаньхуа. Монреаль. И вот теперь Париж – убийство Дешена.
– Чжаньхуа… Я хотел остановить операцию. Не успел.
– Важно не то, что вы не успели, а то, что вы там были.
– То есть?
– То есть вероятнее всего имеются фотографические свидетельства вашего присутствия там. Одна бурая корова дает нам слишком мало исходной информации. Но три подряд? И вот здесь в игру вступает закон вероятностей. Вопрос в том, зачем им вы. Что они от вас хотели? Чжаньхуа. Монреаль. Париж. Это не просто цепочка событий. Это последовательность.
– Отлично, – раздраженно бросил Эмблер. В музее было натоплено, и он начал потеть. – Пусть будет последовательность. И что дальше?
– А дальше то, что нам надо заняться математикой. Ноль, один, один, два, три, пять, восемь, тринадцать, двадцать один, тридцать четыре, пятьдесят пять – это последовательность Фибоначчи. Ребенок, взглянув на эти цифры, может не заметить систему. Но система есть, и она бросается в глаза. Каждое число в этой серии представляет собой сумму двух предыдущих. И в каждой серии, какой бы случайной она ни выглядела, присутствует некая система. Система, правило, алгоритм. То, что создает порядок из кажущегося хаоса. Нам нужно ее обнаружить. Увидеть, как каждое предыдущее событие связано с предыдущим, потому что тогда мы увидим, каким будет следующее. – Кастон был абсолютно серьезен. – Тогда мы сможем ждать, что произойдет дальше. Тогда все, может быть, станет ясно. Видя, куда показывают стрелки, мы поймем, куда они нас приведут.
– Тогда не исключено, что время уже упущено, – пробормотал Эмблер. – Итак, у нас есть прогрессия. А это значит, что вы, по сути, понятия не имеете, какова ее логика.
– Значит, мы должны найти логику, – сухо возразил Кастон. – Будь я суеверен, сказал бы, что вам не повезло.
– Удача переменчива.
Аудитор качнул головой.
– Истинная последовательность не меняется. По крайней мере, до тех пор, пока вы ее не измените.
Лэнгли
Сидя в офисе за столом шефа, Эдриан Чой рассеянно поиграл серьгой, украшавшей мочку правого уха. Сидеть за этим столом было куда приятнее, чем за собственным, а по коридору в этой части здания никто обычно не проходил. Кабинет Кастона не то чтобы ютился где-то на задворках, но определенно лежал в стороне от оживленных магистральных путей. Эдриан поднял трубку телефона.
Кастон не оставлял надежды добраться до личных дел персонала клиники Пэрриш-Айленда, и когда Эдриан спросил, на что ему рассчитывать там, где неудача поджидала самого
Голос молодой женщины, снявшей трубку в информационном центре, прозвучал настороженно. Без хорошей разминки не обойтись.
– Да, я помню, запрос по коду ПФПА З4. Извините, но мне нужно обработать заявку и получить разрешение…
– Нет-нет, копии файлов мы уже получили, – солгал Эдриан.
– Получили? От нас? Из Единого информационного центра?
– Да, – беззаботно сказал Эдриан. – Дело в том, что я прошу еще одну копию.
– О, извините. – В ее голосе уже не ощущалось недавнего холодка. – Наверное, наша ошибка. Бюрократия.
– Можете не объяснять. – Эдриан подпустил доверительных, интимных ноток. – Я бы мог сослаться на угрозу для национальной безопасности, но на самом деле все проще: приходится думать, как прикрыть собственную задницу.
– Что вы имеете в виду?
– Видите ли, Кэтлин… вас ведь так зовут?
– Вы не ошиблись. – Ему показалось или она действительно начала оттаивать?
– Судя по всему, вы из тех, кто никогда не прокалывается, у кого всегда все в порядке, так что на понимание я не рассчитываю.
– Это у меня-то все в порядке? – Девушка хихикнула. – Шутите?
