К сожалению, наш автобус уже трогался с места, так что на этом я вынужден был закончить интервью. Думаю, однако, что оно не могло не оставить глубокий след в сознании этого эксплуататора. Во всяком случае, когда я вскочил на подножку, он смотрел на меня, растерянно разинув рот: наверное, понял, что я разгадал его сущность.
Следующую остановку мы сделали у резиденции президента Уругвайской республики. Встречать нас он не вышел - видимо, его не предупредили о нашем приезде. Из подъезда, правда, выскочил веселый мулат с метлой в руке и поднял перед нашими носами облако пыли - традиционный знак уважения к важному посетителю. Прочихавшись, мы поручили мулату передать президенту и его супруге наши приветы и укатили.
Знаменитый стадион, арену кровопролитных сражеяий между болельщиками 'Насьоналя' и 'Пеньяроля', мы проскочили не останавливаясь: игры сегодня не будет, и ворота закрыты. Расположен стадион на редкость удачно: напротив университетская клиника, в двух шагах - кладбище. Просто и предусмотрительно, болей за свою команду на здоровье.
А вот и Карраско - самый чистый, зеленый и тихий рийон столицы. Пожалуй, и самый малоэтажный: сливки общества предпочитают жить в особняках. Гид рассказал, что житель Карраско, имеющий только одну машиау, чувствует себя социально ущемленным, такой, простите, голодранец может лишиться уважения соседей или, еще хуже, кредита в банке. Раз уж ты живешь в Карраско - закладывай в ломбард последние брюки, но покупай вторую машину.
Слушая эти высказывания гида, я, разумеется, не мог предполагать, что на следующий день мне придется пережить драму покупателя автомобиля. А случилось это так. Гуляя по городу, мы - Лева Черепов, Геннадий Васев и я - набрели на автомобильный салон. Я решил прицениться к машине. Лева и Геннадии принялись меня отговаривать. 'Посмотрят на твои скороходовские босоножки - и спасибо скажешь, если не накостыляют по шее!' Но я был непреклонен, ибо видел, как одеваются миллионеры, и справедливо полагал, что по сравнению с некоторыми нз них выгляжу как великосветский денди, проматывающий на модный гардероб свое состояние. И смело вошел в салон.
На пьедестале стоял неправдоподобно длинный, свер кающий лаком голубой 'шевроле'. Стоял, наверное, давно, потому что у хозяина салона было заспанное, скучное и безнадежное лицо человека, который уже ничего хорошего не ждет от жизни. По обязанности хозяин встал и поклонился - скорее всего для того, чтобы скрыть зевок.
Я поступил так, как сделал бы на моем месте любой другой миллионер: лениво направился к машине, скептически похлопал ее по крыльям, открыл дверцу и развалился на кожаном диване. Черепов и Васев начали вертеться вокруг и хихикать - нашли место и время! Сделав страшные глаза, я заставил их утихомириться и ледяным голосом набитого долларами янки спросил хозяина:
- Хау мач? Сколько стоит эта консервная банка?
Здесь уже хозяин не выдержал. Льстиво заглядывая в лицо настоящего покупателя и размахивая руками с такой быстротой, что свистело в ушах, он обрушил на меня целый водопад слов, из которых я понял только одно: 'сеньор'. Оно прозвучало минимум сто раз и произносилось с чудовищным почтением.
- Хау мач? - прервал я эти излияния с нетерпением человека у которого время - деньги, и протянул хозяину блокнот с авторучкой. Хозяин поклонился, почмокал губами и начертал: 7000.
- Долларов?
- Си, сеньор!
Я вытащил из кармана добротный бумажник, в котором находилась несметная сумма - 2 доллара 40 центов в пересчете на уругвайские песо.
- Не делаешь ли ты ошибки? - Черепов соорудил постную физиономию. По-моему, машина недостаточно хороша для тебя.
- Только 'роллс-ройс'! - поддержал его Васев.
- А мотор? - пренебрежительно ронял Черепов. - Жалких сто двадцать лошадиных сил!
- Только 'роллс-ройс'! - злодействовал Васев.
- Ноу, ноу, сеньоры! - завопил хозяин, с ненавистью глядя на подсказчиков, срывающих выгодную сделку. - 'Роллс-ройс' - фи! Тьфу! 'Шевроле' - ах!
Но было поздно - преодолевая вялое сопротивление настоящего покупателя, Васев и Черепов вытащили его из салона.
Однако хорошо смеется тот, кто смеется последний.
Не успели мы, весело обсуждая подробности нашего визита, пройти полквартала, как я вспомнил, что забыл в руках у хозяина свою авторучку. Нужно было посмотреть на его лицо, когда я вернулся!
- 'Шевроле' - ах! - завопил он, сверкая глазами. Та-та-та-та-та-та! (Неразборчиво). - Си, сеньор! Та-та- та!
Пришлось его разочаровать и жестами пояснить, что я вернулся не для того, чтобы купить недостаточно хороший для меня 'шевроле', а чтобы получить принадлежащую мне авторучку. Лицо хозяина мгновенно стало сонным, скучным и безразличным. Об авторучке он и слышать не хотел - отмахивался и делал вид, что совершенно не понимает, о чем идет речь. Нажился все-таки, спрут, за мой счет!
Так я остался без своей любимой авторучки...
Мы продолжали бродить по городу без переводчика, руля и ветрил - куда ноги поведут. Стадион закрыт, музей закрыт, зашли в кино. Посмотрели да экран минуты две - и выскочили на свежий воздух: жуткая и пошлейшая кинопохабщина, рассчитанная на зрителя с иктеллектом ящерицы. Контролер понимающе ухмыльнулся, кивнул в сторону зала и сплюнул.
Не желая отставать от других туристов, фотографировались у памятников. Как правило, это национальные герои на лошадях; один из них, генерал Артикос, даже на фоне двадцатипятиэтажного небоскреба производит большое впечатление своей внушительной осанкой. Хорош и памятник первым переселенцам - упряжка быков тащит за собой повозки. Очень динамичная группа. Быки выглядят так естественно, что на них охотно лают собаки.
Что же касается архитектуры, то судить о ней не берусь: за два дня я видел слишком мало, да и не считаю себя знатоком в этой области. Дома как дома, ничего необычного. Другое дело - Рио-де-Жанейро, куда мы попали на обратном пути. Там даже дилетанту ясно, что перед ним великий город.
Жители Монтевидео, как и положено южанам, общительны и чрезмерно возбудимы. На простой вопрос: 'Как проехать к порту?' - вам ответят монологом минут на пять, в корне пресекая все ваши попытки вставить слово или удрать; но если и вас о чем нибудь спросят, наберитесь терпения. Мы мирно шли по улице, когда на меня налетела экзальтированная сеньора с двумя девочками-близнецами и начала бурно о чем-то спрашивать, даже не спрашивать, а неистово кричать, непрерывно шлепая своих шалуний и выкручивая пуговицу на моей рубашке. Когда сеньора иссякла, я на варварском английском языке дал ей понять, что она обратилась не по адресу. Сеньора гневно рванула пуговицу и обрушилась на Васева, который угощал девочек конфетами и бормотал про себя что-то вроде: 'Ну и трещотка! Зря время теряешь, красавица'. Наконец над ней сжалился какой-то прохожий, и сеньора, подхватив девочек, рванулась кудато со скоростью звука.
Продавцы в магазинах изысканно вежливы - а что делать? Цены на товары слишком высокие, и даже в универмагах покупателей можно пересчитать по пальцам. Все товары - импортные, кроме сувениров, отлично выделанных коровьих шкур (никогда бы не подумал, что коровы носят на себе такую красоту!) и ножей. Особенно непривычна тишина в книжных магазинах: за средних габаритов книгу средний уругваец должен выложить дневной заработок. Мы прикинули, что у нас книги раз в пять дешевле: одна из причин того поражающего мир явления, что в нашей стране читают больше, чем в любой другой. На прилавках - много переводов русской и советской классики: Толстой, Достоевский, Горький, Шолохов, Ильф и Петров. Но львиную долю полок отхватили себе детективы; одна Агата Кристи занимает куда больше места, чем все классики мировой литературы, вместе взятые.
На прощание, мобилизовав остатки валюты, мы посетили 'чрево Монтевидео' - колоссальный крытый рынок, на котором шумит, спорится, орет и скандалит многотысячная толпа домохозяек, портовых грузчиков, матросов, зеленщиков, оборванных мулатов и высокомерных полицейских. Десятки туш, сотни колбас, холмы апельсинов и терриконы овощей, лимоны, бананы - изобилие продуктов, цены на которые непрерывно растут. Дорого - домохозяйки хватаются за сердце и потрясают кулаками. Мы пристроились к барьеру, за
