Живут айсберги года четыре, но гиганты могут плавать десятилетиями. И это навело изобретательные умы на оригинальную идею. В самом деле, мир начинает страдатъ от недостатка пресной воды, а эта самая вода в виде ледяных гор болтается по морю без дела и пропадает впустую. И создаются проекты их буксировки в порты назначения, причем излагаются такие смелые идеи отнюдь не в юмористических журналах. Ведь иной айсберг может на годы обеспечить водой город с миллионным населением! Сегодня осуществление таких проектов вряд ли возможно, а завтра - посмотрим.
Ну а теперь вернемся к месту действия.
Через несколько дней после расставания с островом Ватерлоо, когда 'Визе' шел по морю Уэдделла, я забрел в рулевую рубку и стал у окна, любуясь айсбергами. Их вокруг были десятки - больших и средних, красивых и безобразных, но особенно мне понравился один из них - горделивый великан с покатой крышей. Меня удивило, что именно ему 'Визе' уделяет столько внимания: уменьшил ход, подходит с одной стороны, затем с другой - словно покупатель, оценивающий лошадь. Каково же было мое волнение, когда я узнал, что к этому айсбергу пойдет шлюпка!
Оказалось, что научные работники морского отряда: гидрохимик Арадовский, радиофизик Давыдов и другие выклянчили у капитана разрешение поговорить с айсбергом на 'ты'. Им требовалось ни больше ни меньше чем одолжить у айсберга килограммов тридцать-сорок льда - разумеется, в интересах науки. Подвергнув лед анализу, они рассчитывали извлечь микроскопические частицы водорослей, изучить происхождение айсберга, его возраст и прочее, о чем я не имею ни малейшего понятия и посему не стану морочить голову доброжелательному читателю. Научные работники чуть ли не ползали на коленях, умоляя во имя святой науки на один только часик остановить 'Визе'. Когда эту просьбу поддержали начальник экспедиции Гербович и начальник морского отряда Зыков, капитан сдался и велел старпому готовить шлюпку.
Любой корреспондент потерял бы к себе всякое уважение, если бы упустил такой случай. Но я оказался в скверной ситуации. Утром на диспетчерском совещании главный инженер экспедиции Петр Федорович Большаков в пух и в прах разносил одного растяпу, который, пренебрегая правилами техники безопасности, сначала чуть не провалился в озеро, а потом ухнул в ручей. 'На станции Беллинсгаузена провалишься - только промокнешь, а в Мирном будешь сухой, но не живой!' - сурово закончил Большаков свой разнос. Растяпа тогда клятвенно пообещал наизусть вызубрить правила техники безопасности, но доверие к нему сильно пошатнулось. Поэтому к просьбе пустить меня в шлюпку начальство отнеслось столь прохладно, что пришлось воззвать к его лучшим чувствам. Я клялся и божился, что не сделаю ни одного движения, хоть на йоту противоречащего инструкциям, что буду сидеть как истукан. Я льстиво улыбался, прижимал руки к сердцу, демагогически ссылался на лучшие традиции советской печати, на ужасающий позор, который ждет меня в редакции, где наверняка узнают, что упущен такой материал, на жену и сына, которые вечно будут стыдиться такого незадачливого мужа и отца. Начальство - это люди, а у людей есть в сердце уголок, хранящий жалость и великодушие к падшим. Порывшись в этом уголке, начальство со вздохом дало разрешение, и я весело побежал надевать свой спасательный жилет.
Походом к айсбергу руководил старпом. По его указанию мы, двенадцать счастливчиков, сели в шлюпку. Заскрипели блоки, шлюпка закачалась на волнах, и старпом, запустив мотор, побыстрее увел ее от стального борта 'Визе'.
Под приветственные клики друзей, яростное щелканье фотоаппаратов и напутствие первого помощника: 'Счастливой зимовки, не скучайте, заберем вас на обратном пути!' - мы помчались к айсбергу. Издали он каэался безобидным и симпатичным, но, когда мы преодолели разделявшую нас милю, все притихли. Перед нами была громада длиной с четверть километра и высотой с двадцатипятиэтажный дом. Значит, подводная часть равнялась примерно Останкинской телебашне (хотите - верьте, хотите - проверьте). С ближней к нам стороны айсберг кончался пологой площадкой, на которой принимали солнечные ванны сотни три пингвинов Адели. Они встретили нас радостным карканьем и стали наперебой приглашать в гости - глупые, жизнерадостные бродяги, не подозревающие, что им уже не суждено вернуться в родную Антарктиду. Какой конец их ожидает, когда айсберг растает в сотнях, а то и тысячах километрах от материка?
Однако нужно было подумать и о себе. Легкое волнение моря, которое нисколько не беспокоило нас во время перехода, здесь, у отвесной ледяной стены, оказалось куда более грозным: волны бились об айсберг, словно твердо решили его опрокинуть. Старпом посмотрел на научных работников и хмыкнул в бороду: они, еще пять минут назад с исключительной бодростью заверявшие друг друга, что без мешка льда не уйдут, выглядели весьма озабоченными.
- Может, полюбуемся и пойдем обратно? - закинул удочку старпом.
- Не-е, - закачал головой Арадовский.
- Ни в коем случае, - неуверенно поддержал его Давыдов.
- Раз уж мы пришли... - тихим голосом сказал Арадовский.
- Шлюпку спустили, горючее затратили... - еще тише сказал Давыдов.
- Ну раз такой энтузиазм, приступим к делу, - согласился старпом и, сделав знак вооруженному ледорубом матросу Сереже Мариненкову, с силой бросил шлюпку на стену. Сережа так рубанул по айсбергу, что мог, казалось, разрубить его пополам, но топор отскочил, а шлюпку отбросило. Пошли искать другое место. Нашли. Рубить здесь удобнее, но сверху свисал карниз весом с добрую тысячу тонн.
- Упадет - может набить синяк, - озабоченно заметил старпом. Следите за карнизом, попробуем.
Пожалуй, за все двадцать пять послевоенных лет и не испытывал столь острых ощущений. Шлюпка яростно налетала на айсберг и, подбрасываемая волной, влезала на него метра на полтора. В распоряжении Сережи была секунда, за которую он успевал нанести два удара. Пока трое из нас отталкивались от айсберга опорными крюками, остальные ловили осколки льда. К сожалению, большинство из них падало в воду, теряя, таким образом, всякий интерес для науки, и заветный мешок заполнялся удручающе медленно. К тому же сильно действовал на нервы нависающий над нами дамоклов карниз - черт его знает, насколько прочно он держался. Вспоминалась пресловутая последняя соломинка, которая переломила спину верблюда. Может, и этот гнусный карниз ждет последнего удара?
Старпом решил перебазироваться. Если бы нас страховала вторая шлюпка, можно было бы попытаться верхом на волне проскочить на площадку к пингвинам и там нарубить без помех миллион тонн льда, но выполнять такой цирковой трюк в одиночестве было рискованно. Пришлось вновь уходить назад и вновь бросаться на стену. Один раз некстати подвернувшейся волной шлюпку так швырнуло к айсбергу, что раздался треск. Мы легко догадались, что трещал не айсберг. Отошли, проверили шлюпку - швы в порядке.
- Думаю, хватит! - с деланной бодростью возвестил один научный работник, кивая на скромную кучку добытого льда.
- А вот х так не думаю! - с веселой мстительностью возразил старпом. - Вы же сами говорили, что без полного мешка не уйдете!
Хрустела шлюпка, разлетался во все стороны лед. Осколком поранило палец Сереже, и ледоруб подхватил Евгений Давыдов. Мешок был уже полон, но вошедший в азарт Евгений с остервенением лупил по айсбергу до тех пор, пока другой осколок не рассек кожу на его подбородке. Здесь уже было решено ставить точку - не стоит искушать судьбу.
Операция 'Возьмем айсберг за вымя!', как потом ее окрестили, продолжалась часа полтора. Мы возвращались обратно с победой. Мне был доверен штурвал, и я второй раз в жизни - первый имел место в Индийском океане, когда я плавал на рыболовном траулере, - вел но морю шлюпку. Пишу эти строки и смотрю на фотокарточку: растерянно качается на волнах избитый чуть ли не до потери сознания айсберг, а от него уходит шлюпка с людьми, на лицах которых светится торжество победителей. За штурвалом, гордо расправив плечи, стоит человек в спасательном жилете и в темных солнечных очках. Весь его вид свидетельствует о том, что человек этот держит штурвал уверенно и ни за что не выпустит его из рук до самой швартовки, когда старпом, не обращая внимания на униженные просьбы, даст рулевому отставку, чтобы самолично подвести шлюпку к борту 'Визе'.
Так закончилась операция, в ходе которой мне довелось внести свой пока еще недостаточно оцененный вклад в науку. Быть может, - кто знает? подобранные мною осколки льда откроют перед человечеством новые горизонты в смысле познания окружающего нас мира. Допускаю, что тогда, возбужденные сенсационными газетными заголовками, все бросятся искать наш айсберг; его легко отличить от остальных: если на площадке, где загорают пингвины, вы найдете брошенную мною пустую пачку изпод сигарет 'Ява' -
