замедлении, при полете по инероции, и когда мы спим в контейнерах. Их надежность и долговечность это жизнь корабля. Вы их знаете: курсовой гироавтомат, блоки автоматики Установки Засыпание-Пробуждение, астронавигатор... Сколько они действуют, столько времени можем лететь - и расстояния соответственные.
- Мы рассчитывали на два конца по десять парсек со скоростью 0,82 от световой. Эьл 49 лет по внутреннему счету. На такой срок, округленно на полвека, или на 450 тысяч часов работы, рассчитаны эти приборы. Ясно, почему не на больший: кто ж знал! - Иван сумрачно усмехнулся. - Оборудование отслужило 10 внутренних лет, осталось сорок. Не так и мало - но теперь нужно пролететь еще 24 парсека, 14 до реальной звезды и 10 от нее к Солнцу. Дальше все математически однозначно. Чтобы уложиться в эти сорок внутренних лет, придется развить скорость не меньше 0,91 от световой. Но чтоб поддерживать ее с нашими запасами антигелия, придется уменьшить конечную массу звездолета во столько раз... - Капитан провел ладонью по лицу, помолчал. - Словом, средств для жизни здесь будет в обрез на троих.
Смысл сказанного дошел не сразу.
- На троих... - повторила Марина. - Это значит?..
- Это значит, что глубокомысленные разговоры исчерпаны, мы возвращаемся на Землю. - Стефан Март широко улыбнулся.
- Нет! - Корень стиснул спинку кресла, около которого стоял, так, что у него побелели пальцы. - Все будет по расчетам: трое полетят к Г-1830, трое к Солнцу!
Галина поднялась, смотрела на капитана широко раскрытыми глазами:
- Это... это жестоко - выбрасывать людей за борт! - ее голос дрожал. Я... я не хочу.
- Никто никого силой выбрасывать не будет, - сурово сказал Летье.
Марина подошла к листкам, начала читать вслух:
- Второй маневровый двигатель... три четверти запаса воды и пищи. Библиотека. Оранжерея. Половина радиопередатчиков. Все каюты, их оборудование. Все личные вещи. Трое людей в контейнерах... Слушайте, а если разведракету?
- Тогда незачем и лететь, - сказал Тони. - Как там без нее!
- Ракету и обсерваторию сбросим после исследований у звезды, - сказал Корень. - Это учтено.
- Неужели ничего нельзя придумать? Чтоб не выбрасываться... - Плашек смотрела на него с такой отчаянной надеждой, что тому стало не по себе. Пусть трое пересидят весь полет в контейнерах. Все-таки веселей. И замена, если кто-то... ну, выйдет из строя.
- Нельзя! Пятая степень, понимаете! - Бруно, который сидел в кресле, напряженно согнувшись, вдруг распрямился. - Три торможения, два разгона. Скорость полета зависит от конечной массы в пятой степени. Три человека в контейнерах с водой... или льдом, все равно - лишние четыре тонны.
- Три астронавта смогут долететь до Г-1830 при условии, что весь путь будут в контейнерах, - добавил Корень. - И обратный тоже.
- Но мы же не просто масса! М люди! - вскипела Галина. - Решали сложнейшие проблемы - и на тебе...
- А здесь как раз все очень просто, понимаешь, - перебил физик. - Просто, ясно и непреложно - стена без лазеек. Возможно, около Г-1830 посчастливится раздобыть знания, кои помогут преодолеть эту стену. Но сначала надо туда долететь. И оттуда тоже.
- Да, жестокая вещь математика! - Летье покрутил головой.
- Послушайте! - оживился еще более Аскер, оглядел всех. - Да ведь это перст. Перст судьбы. Именно и нужно разделиться. Будем смотреть прямо: у тех, кто полетит к звезде, шансы уцелеть и вернуться... осторожно говоря, далеко не сто процентов.
- Пожалуй, что и не пятьдесят, - поддал пилот.
- Так что в случае чего хоть как-то какая-то информация об открытии дойдет до человечества.
- Ну, и как вы это себе представляете? - спросила Марина.
- Мертвый груз надо выбрасывать сейчас. А контейнеры с людьми катапультируем, когда разгоним 'Буревестник' до 0,3 от световой к Г-1830. Это ведь и в сторону Солнца. Лет через пятнадцать они будут в Солнечной. Из звездолета, пролетая мимо, дадим радиограмму. Должны перехватить.
- Так что, может, еще встретимся на Земле, - Летье усмехнулся, показал белые крепкие зубы. Но в глазах его веселья не было.
- Мертвый груз... живой груз... ну, что ты такое говоришь, Иван! - Галина смотрела на него сердито. - Что ты говоришь!..
- Извини, не так выразился, Галинка... А, да разве в этом дело! - Корень махнул рукой, сел.
- Трое в контейнерах, - промолвил Стефан. - Малой скоростью, как неспешный багаж.
- Да перестань ты! - с досадой сказал пилот.
- Что перестань! Что вы дурачков из себя строите! - подхватился с кресла конструктор. - Выбросить в космос троих товарищей, выкинуть все, почти все, что сотворили головой и рукамии... в изрядной мере этой головой, - он показал на свою, - и этими руками! И ради чего? Чтоб лететь неведомо куда, где ничего мы не обнаружили, не видим, - вероятно, на неизбежную... - у него перехватило дыхание. - На черта эта плакатная жертвенность? Ах, мы идем до конца, несмотря ни на что! Какие герои!.. Глупость это, а не героизм. Мужественней и честнее вернуться на Землю с тем, что узнали. А если опасаетесь, что обвинят в неудаче, в поражении, вот он звездолет, созданный в пустоте, в полете. Разве это не успех. Там, может, и поныне это не освоили. А вы хотите все разгромить и выбросить...
- Я тебя хорошо понимаю, Стефан, - капитан повернулся к Марту, голос его стал мягче. - Понимаю еще с тех пор, когда мы с тобой начали проектировать такой звездолет. Тебя захватила идея создать его в необычных условиях, в полете. Ты конструктор. Чудесный конструктор, что и говорить. Но звездолеты создают, чтобы лететь. Он не цель, средство для достижения цели. Не стыда мы боимся, это мелко перед Вселенной, Вселенской жизнью, часть которой - мы. Как и человечество. Главное в такой жизни: достигать поставленной цели, разве нет? Без этого ничего не было бы. Вот мы и хотим ее достичь, довести дело до конца. Никакого плаката, никакой жертвенности.
- Ладно, - помолчав, сказал Стефан. - Ни к чему эти психологические копания. Считай, что меня убедили - не столько твои слова, сколько молчание остальных. Только не думал я вернуться на Землю в свежезамороженном виде.
- А может, тебе и не придется, - заметил Иван. - Сейчас кинем жребий...
- Зачем жребий, давайте в разыграем это дело в карты, - вдруг вступил Тони. - Если их нет, я нарисую. В подкидного, а! Судьбу экспедиции.
- Да будет тебе! - укоризненно бросил ему Бруно.
- Что - будет! - пилот повысил голос. - Разве все равно, кто полетит к этой звезде: Марина, Галина и Стефан Март или Корень, Аскер и...
- ... и ты! - прищурился конструктор.
- Да, и я. Разве это равные силы для работы там?
- Он прав, - грустно и спокойно сказала Плашек. - Это не для меня. Я врач, биолог - там это не главное.
- Что ты предлагаешь? - спросил капитан у Летье.
- Как водится: обсудить и проголосовать.
- Что ж... пожалуй.
- Теперь конкретно, - подхватился Тони. - Предлагаю...
- Подожди, - властно остановил его Корень. - Это решим потом. Сначала самое неотложное: демонтаж, форсированное торможение и разгон... Сейчас объявляю ночь на семь часов. Отдыхайте и думайте. Дежурит Стефан. Все.
Астронавты начали расходиться.
- 'Объявляю ночь!' - Летье шутливо толкнул Ивана около дверей. - Прямо как всевышний в первый день творения.
- Эх, Тони был бы я всевышним... - тот коротко усмехнулся, - я бы сотворил из ничего тонн двести антгелия. А потом мы бы показали всем богам!
4. Стефан Март
I
- А как получилось, - спросил глава Звездного комитета, - что один ледяной контейнер опередил два других на целые сутки? Кстати, кто в нем находился?
- Я, - смущенно ответил конструктор Март.
Уже опустилась ночь. На улицах засияли пунктиры белых фонарей, матричные россыпи светящихся окон, разноцветные линии вывесок и реклам. Далекие огоньки мерцали в влажном воздухе. В небе мерцали, переливались всеми красками, от алого до голубого, большие звезды. Спутники Космосстроя вереницей белых точек пересекали искрящуюся пыль Млечного Пути. Над черными тополями набережной плыла яркая Венера.
- Неужто вы стартовали не сразу? Или система катапультирования сработала нечетко?
- Система сработала отлично, - в голосе Галины Крон слышалась насмешка. Нечетко сработал ее конструктор.
Март посмотрел на девушку беспомощно:
- Да что 'нечетко'. Некрасиво - точнее будет. Вспомнить совестно. Заблудился я тогда во всем: в обстоятельствах, в своих идиотски честолюбивых мыслях...
Из-за черных изломов гор, тянучи за собой счетверенный хвост стартового пламены, рванулась ввысь ракета. Трепетный желтый свет на секунды осветил все вокруг. Огненный хвост за ракетой быстро укорачивался, унося ее к звездам. И только когда он сник, послышался грохот стартового движения.
- Наиболее меня угнетает, - молвил Март, - что и они там сейчас думают обо мне плохо.
'Если бы...' - чуть не сказала Марина; но покосилась на Галину, смолчала.
II
'Буревестник' тоже стартовал в бесконечной звездной ночи, но не с космодрома. Собственная инерция еще тянула его назад, он боролся с нею, отталкиваясь от пространства полукилометровыми столбами бело-голубого огня. Если бы это было в атмосфере, даже в верхних слоях, грохот аннигиляции ломал бы скалы и деревья; но черная пустота глотала столб беззвучно.
Стефан перемещался по отсекам звездолета и, заглядывая в список, отмечал мелом места, где через несколько часов команда будет все развинчивать, резать, ломать. 'Так, наверно, католики рисовали кресты на дверях гугенотов перед Варфоломеевской ночью, - подумал он. - Ладно, разметку я сделаю, но сам ломать не буду, премного благодарен!'
Он карабкался по скобам. Теперь, когда двигатели работали, коридор корабля превратился на полуторастометровую шахту. Снизу тянуло теплом.
... Кабинетные конструкторы
