дети убийц, а грехи отцов падают на потомков, – сурово отрезала она.
– А нельзя ли о грехах поподробнее? – влезла Женька и все испортила. Мария нахмурилась еще больше и прошла мимо, не обращая на нас никакого внимания. Пока я соображала, о чем ее еще спросить, она успела подняться на крыльцо и скрылась в доме.
– Вот тебе и клад, – буркнула я. Подружка почесала нос и громко вздохнула. – Хорошо, поехали в город, надеюсь, нам сегодня повезет больше и с Волковым мы встретимся.
Тут Женька взглянула на дорогу, ведущую от монастыря, и сказала:
– Менты отчаливают. В деревню даже не заглянули.
– Наверное, торопятся на паром. И нам бы не мешало.
– До парома время еще есть. Может, попытаться поговорить с сестрами?
– Я не заметила, чтобы они были особо разговорчивы.
Сестер мы застали в гостинице. Они сидели на веранде, спиной к нам, и тихо переговаривались. Женька сделала мне знак молчать, мы замерли в нескольких метрах от них, пытаясь услышать, о чем идет речь.
– Она-то здесь при чем? – шепнула Люба.
– Как при чем? Ты что, фамилию ее матери не помнишь?
– Ох ты, господи…
– Вот именно, она Петра Плещеева дочь, Наталья, выходит, внучка, так что все… – В этот момент Надя повернулась и заметила нас. – А-а… девчонки. В монастырь бегали? Ну, что там?
– Говорят, несчастный случай.
– Ага, ага, – закивала головой Люба, приглядываясь к нам.
– Может, чаю попьете? – предложила Надя.
– Нет, спасибо, мы в город собрались.
– А то я соберу.
– Скажите, – решилась я, – а что за крест стоит возле монастыря?
– Какой крест? – нахмурилась Вера.
– Черный, из гранита. Над самым обрывом.
– А-а, да кто ж его знает, стоит и стоит.
– Давно?
– Что давно?
– Стоит, спрашиваю, давно?
– А сколько себя помню, столько и стоит.
Я была уверена, что она говорит неправду, но возражать не стала.
– Чего вам этот крест дался? – нахмурилась Люба.
– Матушка сердилась, кто-то на кресте надпись сделал.
– Что за надпись? – помедлив, спросила Вера.
– Цифра «25».
Женщины переглянулись, на их лицах появился страх, они даже не пытались скрыть его.
– Вот тебе раз, – произнесла Люба. – А мы гадаем, чего Ванька Рогожин точно с цепи сорвался.
И тут в деревенской тишине мы вдруг услышали волчий вой. Он шел из леса, со стороны монастыря, протяжный и жуткий, от него волосы, казалось, вставали дыбом. Женщины торопливо перекрестились.
– Началось, – прошептала Вера.
Я испуганно огляделась, одновременно пытаясь призвать себя к порядку.
– Что это было? – выдохнула Женька, когда вой стих.
– Знамо дело, волк, – ответила Надя, пожав плечами.
– Они что, вот так прямо возле деревни бродят? – разозлилась я. – Летом, в светлую пору, да еще и воют?
– Ага, ага, – кивнула Люба. – Вы ж сами слышали?
– Кому-то пришла охота дурака валять, – сквозь зубы прошипела я.
– Вы бы ехали отсель, девки, – тихо сказала Надя. – Ни к чему вам здесь… отдохнуть и в других краях можно.
– Волки, – наставительно изрекла я, – летом не подходят так близко к жилью, особенно днем. Это я знаю совершенно точно.
– Ага, – кивнула Люба. – Только это такие волки, что и в дом запросто войдут. И никто их не остановит.
