вряд ли пойдут, им бы пограбить, да смыться с добычей. Городки, что восточнее Горыни стоят: Хотомель и Давид-Городок - им, пожалуй, тоже не по зубам будут, возиться долго, а те, что западнее Горыни: Дубенец, Столин... нет, туда тоже не полезут - на эти городки Андрей Волынский уже давно посматривает, он-то с братьями в Степь не пошел. Воспользуется поводом, явит из себя защитника и спасителя, да как накостыляет ляхам, а городки - себе!
Значит, пойдут ляхи мимо городков, по селам и весям. Вот тут-то Туровское поместное боярство в самый раз и пригодится. Конечно, хорошо бы их всех под единую руку собрать, а то, ведь, каждый свое имение защищать будет, а вольных смердов, да княжьи села побоку. Нету среди них такого, чтобы остальные под его руку встать согласились - гордыня, спесь...
- А ты, батюшка? Все-таки, воевода...
- А! - Корней лишь раздраженно отмахнулся. - Я для них худородный. Может быть княгиня Ольга кого- нибудь из Турова пришлет... да кто там есть-то? Если кого-то и оставили с малой дружиной стольный град стеречь, так они за стены ни ногой, а больше и нет никого, одни старики.
- А сюда ляхи завернуть не могут? - осторожно поинтересовался Осьма.
- Кхе! В наши-то дебри, не зная дороги? Если только на ладьях по Горыни, да по Случи, но откуда у них ладьи?
- Из Пинска, из Слуцка, с Припяти! - уверенно перечислил Осьма. - Сейчас многие купцы собираются хлеб скупать, потом повезут либо на юг - к грекам, либо на север - в Новгород, там всегда на хлеб спрос, всегда с выгодой продашь, хорошим товаром загрузишься и до ледостава домой вернуться можно успеть. Самое время.
- Ляхи не нурманы! - тут же возразил Корней. - Это тем поход без ладей - не поход, а идти в набег, точно не зная, добудешь ладьи или нет, дураком надо быть.
- Ну, не скажи, Кирюш, рассчитывать можно двояко: если найдутся ладьи - так, а не найдутся - сяк. Во всяком случае, ладейный поход и ладейная рать для ляхов не тайна, есть и среди них умельцы. Другое дело, найдутся ли такие умельцы среди тех, кто к нам пожалует? Многое от воеводы зависит, да от количества людей, ладейный навык имеющих. Этого мы заранее знать не можем...
- Какой воевода? - перебил Федора Корней. - Та сам подумай: люди из разных мест собрались, друг друга плохо знают - раз. Никого из нарочитых людей Болеслава с ними, наверняка, не будет - два. У каждого только одна мысль - хапнуть поболее, да уйти с добычей, чтобы потом осильнеть, да побольше землицы под себя подгрести. А остальные-то - будущие соседи его, кому охота в соседях более сильного иметь? Ты погоди, они еще на обратном пути промеж себя хлестаться начнут, добычу отнимать.
- Не согласен! - уверенным голосом возразил Алексей. - Заранее противника глупцом считать - битым быть. Так что, давайте-ка думать, что дураком среди ляхов не будет, а если найдутся, то немного. Все, что ты, батюшка сейчас сказал, они и сами прекрасно понимают и о гибельности раздоров в таком деле им известно. Единого воеводу, конечно, они себе не выберут, но в малые дружины, вокруг сильных воинов или вокруг нескольких человек, давно друг друга знающих, соберутся обязательно. Одна или несколько таких дружин могут и ладьи добыть попытаться - и добычу легче увести и дороги-тропинки по лесам искать не придется. От погони, случись такое, тоже и отбиться и уйти по воде легче.
- Так говоришь, будто, уже приходилось... - Боярин Федор в упор уставился на Алексея. - Или доводилось ватажничать?
- Доводилось. - Алексей тоже уперся взглядом в погостного боярина. - И ватагу собирать, и ладьи перехватывать, и спасаться на ладьях. Всякое бывало. И вот, что я вам скажу: если в Городно несколько ляхов приезжало, то можете считать, что это и были воеводы тех самых малых дружин. И еще добавлю: если мы этих ляхов с добычей выпустим - мира на рубежах с мазурскими землями нам впредь не видать! Каждый из этих командиров дружин сядет на какой-то округе князьком, а дружинников своих поверстает в свои бояре... И тогда, только держитесь - начнут к нам по проторенной дорожке шастать раз за разом. Весь порубежный край запустошат.
- И где ж это, Кирюша, твой будущий зять - Боярин Федор недобро прищурился - всему этому обучился? Прям, как будто сам...
- На рубеже он служил, - торопливо перебил Корней - днепровские пороги стерег, оттуда и про ладьи знает, и про...
- Рудный Воевода я, боярин, - не дал закончить Корнею Алексей - слыхал, наверно? Так вот это я и есть...
- Леха!.. Кхе! - Корней сообразил, что одергивать Алексея уже поздно и обернулся к Федору. - Да, так! Чего уставился, как на чудо-юдо? В жизни по всякому случается, и не тебе судить...
- Вот именно, что по всякому! - В голосе погостного боярина отчетливо прорезались официальные ноты. - А уверен ли ты, боярин Кирилл, что его - Федор мотнул головой в сторону Алексея - бирючи с лобных мест уже не окаяли2, награду за его голову не посулили и за укрывательство кару не пообещали?
-Ты чего несешь, Федька?..
- Да как у тебя совести хватило - Федор, не обращая внимания на Корнея, обличающе выставил указательный палец в сторону Алексея - такую беду близким тебе людям за собой приволочь? Ты хоть знаешь, какие разговоры о тебе по городам и весям идут, какие вины тебе приписывают, сколько злодейств, твоим именем прикрываясь, разные тати совершили? И даже если ты не окаян и не в розыске, то что князь Вячеслав Туровский подумает, когда узнает, что воевода Погорынский у себя Рудного Воеводу пригрел?
- Примерно то же самое, - совершенно спокойным голосом отозвался Алексей - что и тогда, когда узнает, почему ты, боярин, с батюшкой в гляделки играешь, когда речь о Вячеславе Клецком заходит. Говорите-то о Пинске, а в голове-то у вас Клецк. Думаешь не нашепчут Вячеславу Владимировичу о твоем, батюшка родстве с Вячеславом Ярославичем? Не найдется доброхотов? И это при княжеском-то дворе?
Корней и Федор впились глазами в Алексея, а Осьма несколько раз перебросил цепкий взгляд с бояр на бывшего Рудного Воеводу и обратно. О чем конкретно идет речь ему было неизвестно, но услышав о родстве Корнея с одним из Рюриковичей он сразу же насторожился - игры, похоже, намечались очень серьезные, примерно такие, из-за которых ему и пришлось прятаться в Погорынской глухомани от Юрия Суздальского.
- Беду я за собой не притащил, - продолжал Алексей - если кто и мог бы меня искать, то только Переяславский князь Ярополк, да и то, навряд ли. Но Ярополк считает меня мертвым - друзья мои позаботились, пустили слушок и даже кое-какие доказательства подкинули. То же, что я в бытность Рудным Воеводой натворил, мне прощено, если было что прощать - я после того в княжьей службе был в достоинстве сотника рубежной стражи.
Вы же, бояре, беду можете накликать великую, и на себя, и на всех нас, и на Вячеслава Клецкого, потому что, как я понимаю боитесь только одного - как бы князь Вячко на посулы Бориса Полоцкого не купился. Я же, уж не гневайтесь, беду гораздо большую предвижу, о которой вы даже и не задумываетесь.
Алексей умолк, и, неожиданно, заговорщицки подмигнул Осьме, словно говоря: 'Мы-то с тобой все понимаем, а бояре-то наши только вид грозный делают, а сами ни в зуб ногой'. Осьма, чувствуя знакомый холодок опасности в сочетании с азартом прожженного игрока, соскучившегося по любимому развлечению, тут же подыграл - скорчил хитрую физиономию и слегка развел ладони в стороны: 'Что ж поделаешь, коли 'старшие товарищи' рулят не туда, куда надо?'.
- Гр-р-ха! - Федор громогласно прочистил горло, но ничего не сказал, лишь зло зыркнул на Осьму, мгновенно напустившего на себя ненатурально благопристойный вид.
- Кхе! Слыхал, Федь? Я же... э-э... говорю: 'Плохих не держим'! Да чего ты ощетинился-то? Окаяли, награда за голову... да я за Леху, как за самого себя...
- Погодь, Кирюха, не окаяли, так и ладно. Ну-ка, 'сотник порубежный', о какой ты там гораздо большей беде, про которую мы и не догадываемся, толковал? Или же для красного словца брякнул?
- Не с девками балагурю, чтобы 'брякать', боярин! - чуть резче, чем следовало бы, отозвался Алексей. - Попробуйте-ка поставить себя на место князя Вячка. О намерениях полоцких князей, если к нему с посулами подъезжали, он догадывается не хуже нас. Не дурак, наверно - воспитание княжье получил, при иноземных дворах с отцом обретался. Ведь не дурак, а, батюшка?
- Ну, в юности глупцом не выглядел, а сейчас... такие беды, какие на него свалились, многим мудрости
