зв?зды св?тлыя, ключъ студеный, въ общеніе съ которыми какъ бы вступилъ парень, въ его глазахъ представляются далеко не т?мъ, ч?мъ въ нашихъ. Онъ въ нихъ видитъ какую-то сознательную жизнь. Онъ часто къ нимъ приб?гаетъ въ своихъ б?дахъ. Масса коротенькихъ формулъ-просьбъ, съ которыми простой челов?къ обращается къ в?тру, къ зв?здамъ, м?сяцу, земл?, дереву, вод?, разс?янныхъ по сборникамъ заговоровъ, показываютъ, какъ близко все это простому челов?ку, показываютъ, что челов?къ чувствуетъ свою зависимость отъ нихъ. Онъ боится оскорбить воду. В?тру приноситъ жертву {414}). Съ просьбой къ св?тиламъ небеснымъ приб?гаетъ челов?къ, когда желаетъ пріобр?сти чью-нибудь любовь. Такъ въ Германіи д?вушка, къ которой милый равнодушенъ, говоритъ предъ молодымъ м?сяцемъ: '; Gruss dich Gott, lieber Abendstern; ich seh dich heut u. allzeit gern [106] scheint der Mond ubers Eck meinem Herzallerliebsten aufs Bett; lass ihm nicht Rast, lass ihm nicht Ruh, dass er zu mir kommen mu(muss);' или: 'ei du, mein lieber Abendstern, ich seh u. s. w. — schein hin, schein her, schein uber neun Eck; schein uber meins Herzliebsten sein Bett, dass er nicht rastet, nicht ruht, bis er an mich denken thut'{415}). Такимъ образомъ, пожеланіе, произнесенное парнемъ передъ зв?здами, у ручья, пріобр?таетъ характеръ просьбы. Что же удивительнаго, если оно исполнилось? А разъ оно однажды оказалось д?йствительнымъ, къ нему можно приб?гнуть и въ другомъ подобномъ случа?. Его надо запомнить, сохранить. И вотъ импровизація вступаетъ въ кругъ заговоровъ. Вращаясь среди нихъ, она не можетъ не подвергнуться ихъ вліянію. Заговорный шаблонный стиль долженъ съ теченіемъ времени отразиться и на ней. Стереотипныя, блуждающія по вс?мъ заговорамъ формулы приростутъ и къ ней. Въ данномъ случа? мы присутствуемъ уже при наличности такой переработки: напр., огражденіе тыномъ жел?знымъ — безспорно, посторонній наростъ. Происхожденіе этой формулы я попытаюсь выяснить въ другомъ м?ст?. Она принадлежитъ къ семейству блуждающихъ формулъ, оторвавшихся отъ своего первоначальнаго ц?лаго и теперь встр?чающихся въ самыхъ разнообразныхъ заговорахъ. Таковымъ представляется процессъ зарожденія заговора въ данномъ случа?. Но онъ, очевидно, опять таки возможенъ только при условіи, если будетъ на лицо предварительная в?ра въ магическую силу слова. В?дь, если бы ея не было, творецъ заговора не могъ бы объяснить спокойствіе матушки вліяніемъ своихъ словъ. Для этого онъ уже раньше долженъ в?рить, что слово вообще способно оказывать подобное вліяніе. Для поясненія психологіи, переживаемой творцами магическихъ формулъ, приведу литературный прим?ръ. У Жоржъ Занда въ роман? La petite Fadette есть интересное м?сто. Д?вочка, дочь знахарки и ея насл?дница въ этомъ искусств?, обладаетъ знаніемъ молитвы, могущей избавить отъ смерти опасно больного челов?ка. Она сама сочинила ее, н?сколько разъ прим?няла и искренно в?ритъ въ ея силу. Вотъ какъ она врачуетъ больного Сильвине.
'Когда малютка заговаривала такимъ образомъ лихорадку Сильвине, она молилась Богу, произнося т? же слова, съ какими обращалась къ нему, заговаривая лихорадку брата: — Добрый Боже, сд?лай такъ, чтобы мое здоровье перешло изъ моего т?ла въ это страдающее т?ло, и, какъ милый Іисусъ Христосъ отдалъ свою жизнь, чтобы искупить души людей, такъ ты возьми, если хочешь, мою жизнь и передай ее этому больному. Я охотно отдамъ ее теб?, только исц?ли его'{416}).
Зд?сь, какъ и въ предыдущемъ случа?, посл?довавшее за произнесеніемъ формулы явленіе стало въ связь съ ней, какъ сл?дствіе съ причиной. Но зд?сь уже налицо и другіе элементы. Тутъ — представленіе о могучемъ Божеств?, и самая формула им?етъ характеръ чистой молитвы [107] Отличается отъ нея только т?мъ, что сопровождается ув?ренностью въ
Такъ мы пришли къ молитвообразному виду заговоровъ. Въ данномъ случа? молитва-заговоръ обращается къ христіанскому Богу. Но это не обязательная черта для молитвообразныхъ заговоровъ. Мы вид?ли, что съ просьбою обращаются не только къ Богу, но также къ месяцу, ветру, воде, дереву и т. п. Существенною чертою зд?сь является не представленіе о всемогущемъ божеств?, а вообще в?ра въ то, что существо, къ которому обращается просьба, можетъ исполнить ее и обязательно исполнитъ, если формула будетъ произнесена. Божество для челов?ка является тогда, когда онъ сознаетъ свое ничтожество предъ окружающими его таинственными духами и въ безсиліи преклонится предъ ними. Съ этихъ поръ челов?къ умилостивляетъ ихъ, молится имъ. Но онъ только съ большимъ трудомъ можетъ отвыкнуть отъ того панибратскаго обращенія съ ними, къ какому привыкъ еще въ эпоху дорелигіозную, когда разсматривалъ ихъ, какъ простыхъ своихъ сожителей
на земл?. Въ минуту подавленнаго состоянія духа онъ ублажаетъ свое божество; но вотъ божество не угодило — и отношенія совершенно м?няются. Только что смиренно молившійся начинаетъ выказывать свою волю надъ т?мъ, кому молился. Такое соединеніе религиозной психики съ дорелигіозной въ т?хъ или иныхъ формахъ переживаетъ все челов?чество, и только сравнительно немногимъ удается черезъ него перешагнуть. Яркой иллюстраціей служитъ религіозное состояніе древнихъ римлянъ и грековъ. Они поклонялись божествамъ, молили, чтили ихъ; но они же и связывали ихъ своими священными формулами и обрядами. Молитва у древнихъ была 'оружіемъ, которое челов?къ употреблялъ противъ непостоянства своихъ боговъ', говорить Фюстель де Куланжъ{417}). 'За такой-то молитвой, составленной изъ такихъ-то словъ, посл?довалъ результатъ, о которомъ просили; значитъ, носомн?нно, она была услышена богомъ, оказала вліяніе на него, была могущественна и бол?е могущественна, ч?мъ онъ, потому что онъ не могъ ей противиться'{418} ). 'Но нельзя было въ ней изм?нить ни одного слова, ни особенно ритма, которымъ она должна была п?ться, потому что тогда молитва потеряла бы свою силу, и боги остались бы свободными'{419}). Тотъ же самый видъ религіознаго состоянія отразили и заговоры- молитвы. Разъ изв?стная молитва прочитана, то результатъ уже обезпеченъ. Такое религіозное состояніе можно назвать 'ми?ологическимъ двоев?ріемъ'. Названіе двоев?рія получило религіозное состояніе, при которомъ христіанскія представленія мирно уживаются рядомъ съ языческими. Аналогичное явленіе мы видимъ и зд?сь. Народы, создавшіе стройныя ми?ологическія религіозныя системы, сохранили и см?шали въ своихъ религіозныхъ представленіяхъ пережитки эпохи дорелигіозной, когда еще боговъ не было, а были мелкіе духи, обладавшіе не большею силой, ч?мъ самъ челов?къ. Существованіе молитвъ-заговоровъ у христіанскихъ народовъ нисколько не говоритъ о томъ, чтобы лица, употребляющія
ихъ, считали Бога за существо не всемогущее, которое можно ограничить въ чемъ-нибудь и принудить. Н?тъ, зд?сь только простое сосуществованіе двухъ противор?чащихъ другъ-другу идей. Это одинъ изъ прим?ровъ т?хъ противор?чій, какими кишитъ вся челов?ческая природа. Бол?е позднія и высокія религіозныя представленія мирно уживаются съ остатками бол?е ранняго состоянія. На этой-то почв? 'ми?ологическаго двоев?рія' и возникаетъ та форма заговора, какую я назвалъ молитвообразной. Это одна изъ поздн?йшихъ ступеней заговора. Она также предполагаетъ уже существующей в?ру въ магическую силу слова. Но зд?сь можно найти соприкосновеніе и съ другимъ элементомъ, сопровождающимъ слово и также им?ющимъ магическую силу. Большое сходство заговоровъ-молитвъ съ молитвами древнихъ даетъ право искать въ посл?днихъ отв?та на интересующій насъ вопросъ. Запомнимъ пока свид?тельство Фюстель де Куланжа о томъ, что особенно надо заботиться о соблюденіи ритма, какимъ должны п?ться священныя формулы. Зд?сь мы наблюдаемъ, значитъ, уже присутствіе новыхъ элементовъ, носителей магической силы, которые въ данномъ случа? неразрывно связаны со словомъ. Съ этими элементами намъ въ посл?дствіи придется им?ть д?ло, а пока я ихъ оставлю и обращу вниманіе на другое обстоятельство. Въ молитв? древнихъ одной священной формулы было недостаточно: она сопровождалась еще обрядами, строго опред?ленными до мельчайшихъ подробностей и неизм?нными. Если, наприм?ръ, при жертвенной молитв? упускался хоть одинъ изъ безчисленныхъ обрядовъ, то и жертва теряла всякое значеніе
