кужаль и приговариваютъ: 'Куды дымъ, туды и лякъ'{589}). Ребенка (отъ 'сц?ни'[133]) обсыпаютъ ячменемъ и сзываютъ куръ, прося ихъ, чтобы он? склевали 'сц?нь'{590}).
Во вс?хъ приведенныхъ случаяхъ д?йствіе явнымъ образомъ перев?шиваетъ слово. Пояснительныя же формулы по своему виду неопред?ленны и изм?нчивы. Он? то просто поясняютъ д?йствіе, какъ при завязываніи лихорадки или осл?пленіи, то къ нимъ присоединяется элементъ пожеланія, какъ въ словахъ матери, лижущей ребенка, то, наконецъ, объясненіе и пожеланіе сливаются и выражаются одними и т?ми же словами, какъ, напр., въ сл?дующемъ случа?. Отъ зубной боли — 'трёми камушочками у хаци зачаркне?шь щаку?: 'кабъ яны замл?ли, закамян?ли, и ниразу кабъ не бол?ли'{591}). Прикосновеніемъ камня зд?сь передается его качество. Самостоятельность такихъ чаръ безъ словъ мы вид?ли. Формула же въ одно и то же время поясняетъ, что это прод?лывается для того, чтобы зубы закамен?ли, и высказываетъ пожеланіе въ томъ же смысл?. А уже подобному пожеланію ничего не стоитъ обратиться въ параллелистическую формулу. Тогда, наприм., прикладывая камень къ голов?, будутъ говорить: qu’elle soit dure comme la pierre[134]{592})! Такимъ образомъ устанавливается прямой переходъ отъ объясненія д?йствія къ параллелистическимъ заговорамъ, сопровождающимся соотв?тствующимъ д?йствіемъ.
Посл? сд?ланнаго обзора мы уже въ прав?, кажется, опред?ленно отв?тить на вопросъ, на чьей сторон? перев?съ въ этихъ заговорахъ: на сторон? слова или д?йствія? Отв?тъ будетъ въ пользу д?йствія. Слово же придется разсматривать, какъ объясненіе д?йствія, вылившееся въ форму сравненія-пожеланія. Передъ нами раскрывается сл?дующій процессъ развитія чаръ. Сначала — чары симпатическимъ
д?йствіемъ, либо изобразительнымъ, либо передающимъ изв?стное качество. Напр., осл?пленіе жабы вызываетъ сл?поту челов?ка, прикосновеніе мертвой кости — замираніе зубной боли. Вторая ступень уже сопровождается словомъ. Слово поясняетъ д?йствіе, которое почему-либо стало нуждаться въ поясненіи. Напр., грызутъ пупъ и поясняютъ, что не пупъ, а грыжу на самомъ-то д?л? загрызаютъ. Прокалываютъ бумагу и поясняютъ, что прокалываютъ глазъ. Поясненіе, какъ мы вид?ли, можетъ принять и форму пожеланія. На третьей ступени уже является параллелизмъ въ формул? и рядомъ соотв?тствующее д?йствіе. Но сравненіе не единственная форма, въ какую на этой ступени обращаются заговоры. Она только самая благодарная для дальн?йшаго развитія. Поэтому-то множество эпическихъ заговоровъ и сводится къ простому сравненію, какъ своему источнику. Но рядомъ существуютъ и такіе, которые не предполагаютъ формулы сравненія. Въ дальн?йшемъ развитіи д?йствіе уже пойдетъ на убыль, а слово начнетъ разростаться все больше. Часть формулы съ «какъ» будетъ увеличиваться за счетъ отмирающаго д?йствія. Но процессъ этотъ будетъ возможенъ только съ того момента, какъ слово пріобр?тетъ въ глазахъ челов?ка самостоятельную магическую силу, одинаковую съ силой обряда. Эту силу слово пріобр?таетъ какъ разъ въ стадіи параллелизма — 'какъ — такъ'. Д?ло происходитъ сл?дующимъ образомъ. Параллелистическія формулы образовались подъ вліяніемъ д?йствія. Сравнивалось либо изобразительное д?йствіе, либо качество, передававшееся отъ одного предмета другому. Магическая сила была на стороне д?йствія. Но, благодаря долгому сосуществованію этихъ двухъ элементовъ, формулы позаимствовали отъ обряда часть магической репутаціи. Перестали точно разграничивать ихъ роли. Когда слово сд?лало такое заимствованіе, то появился по аналогіи съ первымъ видомъ новый видъ параллелистическихъ заговоровъ. Въ первомъ было сравненіе — и во второмъ сравненіе. Съ этой стороны разницы никакой. Она явилась лишь въ томъ, съ ч?мъ производилось сравненіе. Сначало сравнивалось съ 'нарочно произведеннымъ' д?йствіемъ (напр., крученіемъ веретена) или съ качествомъ, которое тутъ же и передавалось самымъ
д?ломъ (напр., камень прикладывался къ голов?). Въ новомъ же вид? сравненіе стало производиться съ 'даннымъ явленіемъ'. Видъ красной зари естественно наводилъ на сопоставленіе съ кровью. И вотъ по аналогіи съ существующими уже заговорами создается новый — такого характера: 'Какъ вечерняя и утренняя заря станетъ потухать, такъ бы у моего друга милого вс?мъ недугамъ потухать'{593}). Чаще всего это относится къ крови, потому что 'де сонце ходить, тамъ кровь знимаєтьця; де сонце заходить, тамъ кровь запикаєтьця'{594} ).
Такъ слово отрывается отъ д?йствія. Съ этой поры оно — самостоятельная магическая сила. Вотъ этотъ-то моментъ, р?шительный въ исторіи заговора, Потебня и не отм?тилъ, давая свое генетическое опред?леніе. Происшедшій безсознательно разрывъ съ обрядомъ далъ широкій просторъ слову. Раньше оно ограничивалось д?йствіемъ. Сравнивать можно было лишь съ т?мъ, что д?лалось, или съ качествомъ предмета, употреблявшагося при чарахъ. Теперь этихъ путъ н?тъ. Слово свободно. Сравнивать можно съ ч?мъ угодно, лишь бы находились черты сходства. Параллелизмъ, проникающій всю народную поэзію, параллелизмъ, усматриваемый челов?комъ между нимъ и природою, широкимъ потокомъ ворвался въ область заговора. Можно сравнивать съ зарей, зв?здами, солнцемъ, водой, деревомъ, птицей, зв?ремъ и т. д. и т. д. Вся природа теперь можетъ найти себ? м?сто въ первомъ член? формулы quomodo. Разница съ прежними чарами все-таки будетъ не очень зам?тна. В?дь и тутъ и тамъ сравненіе производится съ явленіемъ природы. Утерялось во второмъ случа? только д?йствіе. Но в?дь оно утерялось потому именно, что стало забываться его значеніе. Притомъ же оно было и съ вн?шней стороны часто такъ незначительно, что его легко можно было опустить. Раньше, когда д?йствіе было на первомъ план?, читая заговоръ отъ головной боли, прикладывали, камень къ голов? и говорили: qu’elle soit dure comme la pierre! Но стоитъ только камень не
приложить къ голов?, и заговоръ обратится въ другой видъ, гд? сравниваютъ уже съ 'даннымъ явленіемъ'. Фраза qu’elle soit dure comme la pierre будетъ выражать сравненіе не съ какимъ-либо опред?леннымъ камнемъ, прикладывающимся къ голов?, а вообще съ камнемъ. Это уже будетъ сравненіе совершенно такого же характера, какъ и сравненіе съ зарей. Прим?ръ съ прикольнемъ, приводимый Потебней, стоитъ какъ разъ на полпути обращенія чары-д?йствія и параллельнаго заговора въ заговоръ- параллелизмъ, не сопровождающійся д?йствіемъ. Бол?е того, переходъ становился еще незам?тн?е потому, что въ н?которыхъ случаяхъ данное явленіе могло играть совершенно ту же роль, что и нарочно произведенное. Заря убываетъ. Св?тъ луны посл? полнолунія также убываетъ. Это знахаремъ ставится въ параллель съ убылью бол?зни. Въ заговор? отъ бородавокъ, читающемся при убывающемъ м?сяц?, говорится:
Der Mond ist gross,[135]
Der Mond ist klein.
Gewachse, du sollst auch vergehen{595}).
Но нельзя ли какъ-нибудь установить бол?e т?сную связь между этими двумя явленіями? Установить ту связь, какую мы вид?ли на первой ступени чаръ. Оказывается, можно. Напр., во время убыли луны проводятъ рукой по ст?н?, на какую падаетъ лунный св?тъ, и потомъ поглаживаютъ бородавки той же рукой. Это продолжается въ теченіе ц?лой нед?ли. Бородавки посл? того должны пропасть{596}). Благодаря возможности такой связи фазы луны играютъ важное значеніе при чарахъ. Если надо умертвить или извести живое, то чары сл?дуетъ производить при полнолуніи или на ущерб?; если же д?ло идетъ о взращеніи и укр?пленіи, то, напротивъ — при наростающемъ м?сяц?{597}). Такимъ образомъ оказывается, что въ обоихъ видахъ
чаръ д?йствіемъ переходъ отъ явленія, нарочно произведеннаго, къ данному почти неуловимъ. Такъ пока незначительна повидимому разница между новымъ и старымъ видами заговоровъ. Но разъ сд?лана брешь, она будетъ все бол?е и бол?е расширяться. Сравненіе перестаетъ ограничиваться сферою явленій окружающей природы. Челов?къ отъ нихъ переходитъ къ т?мъ отношеніямъ, какія онъ видитъ въ челов?ческой сред?. Такъ парень, желая «присушить» д?вку, говоритъ: 'Какъ малый младенецъ отъ матери прочь не отходитъ, держитъ сохнетъ по всякой часъ и по всякое время… такъ бы держалась раба божія'…{598}). Вполн? возможно предположить, что и въ подобныхъ еще случаяхъ н?когда употреблялось д?йствіе врод? того, какъ при л?ченіи бородавокъ луннымъ св?томъ.
