отсутствуетъ въ эпическомъ заговор? потому, что его не было въ формул?-объясненіи при симпатическомъ обряд?, изъ какого развился данный мотивъ.
Такимъ образомъ ссылкой на то, что такъ было, успокаиваются первыя сомн?нія пробуждающейся мысли. Приб?гали ли къ ми?у или ссылались на д?йствительный фактъ, р?шительно все равно. Важна въ этомъ случа? не д?йствительность факта, a ув?ренность въ его д?йствительности. Но долго оставаться на такомъ примитивномъ решеніи д?ла невозможно. Разъ пробудившійся критицизмъ поведетъ свою работу дальше и дальше. Хорошо, средство это уже давно прим?няется. Но почему же оно прим?няется?
И вотъ тутъ-то выступаетъ на сцену авторитетъ божества. Средство в?рно потому, что его при такихъ-то вотъ обстоятельствахъ употребило божественное существо. Въ языческой сред? въ роли д?йствующихъ лицъ выступятъ языческіе боги, въ христіанской — Христосъ и святые. Въ эпической части одни изъ нихъ явятся въ роли нуждающихся въ помощи, другіе — въ роли помогающихъ. И помогающій будетъ прод?лывать то же самое, что прод?лываетъ знахарь при л?ченіи. Было, напр., л?ченіе отъ укуса зм?и смываніемъ яда. Оно явилось въ глубокой древности. Когда появилась потребность въ объясненіи происхожденія этого средства и его авторитетности, то стали разсказывать легенду о томъ, какъ зм?я укусила ап. Петра, а Христосъ далъ ему этотъ самый рецептъ{601}). Ап. Петръ, конечно, зам?нилъ зд?сь ап. Павла. Въ старинныхъ требникахъ пом?щалась 'молитва св. ап. Павла отъ змія'. Источникомъ этой молитвы послужила 28-я глава 'Д?яній' апостольскихъ. Въ ней разсказывается, какъ на остров? Мелит? зм?я укусила ап. Павла и не причинила ему вреда. «Молитва» отъ змія къ этому присоединила ц?лое апокрифическое сказаніе о томъ, какъ Павлу во сн? явился арх. Михаилъ и далъ ему «книгу». Апостолъ проснувшись нашелъ возл? себя эту книгу, а въ ней было написано заклинаніе отъ зм?й{602}). Ясно, что различные магическіе пріемы л?ченія отъ укуса зм?и существовали до созданія апокрифа. Они-то именно и были причиною появленія апокрифическаго сказанія. Темный умъ не могъ удовлетвориться простымъ разсказомъ о чуд? ап. Павла и объяснилъ его посвоему. Если на апостола не под?йствовалъ зм?иный ядъ, значитъ у него въ рукахъ было средство противъ этого яда. Такимъ образомъ легенда и магическій обрядъ т?сно сплелись, пополняя и поддерживая другъ-друга.
Съ н?которыми изъ такихъ ми?овъ, развившихся на почв? чаръ и ран?е не существовавшихъ, мы познакомимся въ сл?дующей глав?. Зам?чу, что и эта стадія развитія заговорнаго мотива отразила на себ? одинъ изъ важныхъ моментовъ умственнаго развитія, свойственный вс?мъ народамъ на изв?стныхъ ступеняхъ культуры. У вс?хъ народовъ рано или поздно появляется стремленіе объяснить происхожденіе исторически установившихся въ ихъ сред? отношеній, т?хъ или другихъ соціальныхъ явленій, обрядовъ, обычаевъ. Истинное происхожденіе ихъ давно забыто, и на помощь приходитъ ми?ъ. Явленію приписывается божественное происхожденіе и этимъ самымъ не только объясняется его возникновеніе, но еще и подкр?пляется его авторитетъ. Къ поддержанію авторитета объясняемаго явленія главнымъ образомъ и сводится роль такихъ ми?овъ. Евреи такимъ образомъ объяснили происхожденіе института царской власти. Греки создали ми?ъ о происхожденіи ареопага. Русскіе по т?мъ же психологическимъ побужденіямъ подводили фундаментъ подъ гордую идею третьяго Рима, создавая ц?лый рядъ легендъ. Для объясненія простыхъ обычаевъ приб?гаютъ также къ легенд?. Это отразилось и въ сказкахъ. Существуетъ огромное количество сказокъ-легендъ, объясняющихъ происхожденіе различныхъ явленій, обычаевъ. Точно такъ же и авторитетъ симпатическаго средства подкр?пляется ми?омъ о божественномъ или необыкновенномъ его происхожденіи. Такъ, напр., создалась легенда, объясняющая происхожденіе одного пріема л?ченія глазной боли: будто бы Марія исц?лила глазъ рыбы. И соотв?тствующій заговоръ начинается словами: 'The charm that Mary put to the eye of the fish at the pool'[137]{603}). Или въ заговор? отъ свиха говорится, какъ Христосъ далъ ап. Петру рецептъ отъ свиха, и посл?днія слова им?ютъ явную ц?ль подчеркнуть авторитетность рецепта:
Wer war der Arzt?[138]
Christys der Herr war es selbst{604}).
Интересное въ этомъ отношеніи описаніе древне-египетскаго врачеванія мы находимъ у Масперо. 'Преданіе разсказываетъ, что однажды Ра забол?лъ мучительными спазмами. Горусъ тотчасъ сл?пилъ статую Изиды-дитяти, въ которую геліопольскіе боги волшебствомъ и перенесли боли, испытываемыя Солнцемъ. Нибамонъ (врачъ-заклинатель) не задумываясь испытываетъ благод?тельную силу этого рецепта надъ Псару (паціентъ). Онъ вынимаетъ изъ своего сундучка куклу, похожую на ту, которую сд?лалъ когда-то Горусъ для Ра, и поетъ надъ ней заклинательную формулу, въ которой кратко разсказывается исторія исц?ленія съ ея помощью'. Чарованіе при помощи куклы — явленіе широко распространенное у различныхъ народовъ. И, конечно, не оно родилось на почв? египетскаго ми?а, а наоборотъ: ми?ъ развился на почв? обряда. Заклинатель старается какъ можно точн?е воспроизвести то, что, по преданію, когда-то случилось съ богами. На себя онъ принимаетъ роль Горуса, больного называетъ Ра и приглашаетъ присутствующихъ взывать къ геліопольскимъ богамъ. 'Горусъ и страдающій животомъ Ра — тутъ. Взывайте къ геліопольскимъ богамъ: скор?е, скор?е, ваши книги! ибо Ра страдаетъ…'{605}). — Какъ изв?стно, египетское бальзамированіе покойниковъ и приготовленіе мумій состояло изъ сплошного ряда магическихъ д?йствій. Бальзамировщики — маги. 'Похоронные свивальники въ ихъ рукахъ превращаются въ с?ть таинственныхъ переплетовъ, изъ которыхъ каждый им?етъ особенное значеніе, им?ющее ц?лью удалить отъ т?ла всякія опасности и всякихъ враговъ, угрожающихъ ему — боговъ, людей и нас?комыхъ — и предохранить его отъ разложенія. Подкладываютъ подъ нихъ амулеты, фигурки, высушенные цв?ты, щепотки травокъ, плитки, исписанныя іероглифами, — все это составляетъ заколдованную броню покойника'{606}). Все это сопровождается чтеніемъ священныхъ формулъ. Конечно, такой важный въ египетскомъ быту обрядъ, какъ приготовленіе муміи, не могъ не породить легендъ о его происхожденіи. И д?йствительно, изъ заклинаній, сопровождающихъ бальзамированіе, мы узнаемъ о происхожденіи первой муміи. Въ в?ка, сл?дующіе непосредственно за сотвореніемъ міра, бальзамированія совс?мъ не знали, и первые люди умирали дважды: сначала умирало т?ло, потомъ умиралъ двойникъ. 'Но, когда Тифонъ убилъ Озириса, Горусъ собралъ части т?ла своего отца, оросилъ ихъ благовонными веществами при помощи Изиды, Нефтисы, Тота и Анубиса, пропиталъ предохраняющими отъ тл?нія веществами и обвилъ ихъ широкими свивальниками, произнося все время молитвы, которыя сд?лали его д?ло на в?ки нерушимымъ'{607}). Вс? эти прим?ры наглядно показываютъ смыслъ эпической части заклинанія.
То, что сначала пережилъ обрядъ, переживаетъ потомъ и заговорная формула. Магическая сила ея явилась постепенно и незам?тно. Слово обогащалось за счетъ д?йствія не только со стороны содержанія, но и свой магическій авторитетъ пріобр?тало благодаря долгому сосуществованію съ обрядомъ. Репутація обладанія магической силой съ обряда незам?тно распространялась и на его спутника. Слово какъ бы обкрадывало обрядъ, пока не оторвалось отъ него, почувствовавъ въ себ?, наконецъ, самостоятельную силу. Медленный ростъ силы слова не зам?чался, и вопросовъ никакихъ не возбуждалось. Но вотъ чудод?йственная сила слова явилась во всемъ своемъ блеск?. И снова должно было повториться то же, что раньше было съ д?йствіемъ. Опять возникаетъ вопросъ — почему? Почему данная формула им?етъ магическую силу? Аналогиченъ и отв?тъ: привлекается опять божество. 'Не я говорю, a самъ Іисусъ Христосъ', 'не своей силой, a Божіей', 'не я говорю, a Божія Матерь'. Вс? подобныя фразы являются отв?томъ на сомн?ніе, явившееся относительно д?йствительности словесныхъ чаръ. Стремленіе понять причину магическаго вліянія формулы приводитъ въ конц?-концовъ къ тому, что доброе вліяніе приписывается уже не словамъ и не знахарю, а Богу. Заговоръ, по своему значенію, приближается къ молитв?. Къ нему присоединяются такіе, наприм?ръ, придатки: 'Не для ради хитрости, не для ради мудрости, а для ради великой Божьей милости'{608}). Или — Das helfe dir Gott der Vater, Gott der Sohn und Gott der heilige Geist[139]{609}). Французскій король-знахарь, очевидно, именно такъ понималъ ц?лебную силу врачебныхъ чаръ, когда л?чилъ опухоль на ше?, прикасаясь къ ней и произнося сл?дующія слова: 'король сія тобя дотыкаетъ, а Богъ тобя уздравливаетъ'{610}). Иногда же д?ло происходитъ совершенно аналогично съ оправданіемъ обряда. Какъ совершеніе обряда приписывается божеству, такъ и заговорная формула влагается въ уста божества (святого). Тогда эпическая часть еще расширяется.
