Въ другомъ описаніи, рядомъ же сообщаемомъ Майковымъ, предписывается 'топоръ волочить и около скота на посолонь обойти трижды'. Замокъ съ шерстью надо замкнуть и ключъ утопить въ воду{889}). Кром? молитвъ, читаемыхъ при этихъ обрядахъ, читаются такъ же заговоры. Заговоръ, сообщенный Майковымъ, занимаетъ 8 страницъ. Онъ явно составной и складывался постепенно изъ разныхъ элементовъ. Ядро, в?роятно, было въ род? сл?дующаго обряда-заговора.
'Господзи Божа богослови, прячистая пособи. (Замкнуть замокъ и зарыть въ землю подъ воротами). Замыкаю и заговарюю замокъ. Якъ я замкнувъ замокъ, кабъ у зв?ря замкнулися ротъ и санки; якъ ня видзиць нихто етаго замка, кабъ ёнъ ня видзивъ мое скоцины, черной шарсьцины'{890} ).
Изъ этого обряда замыканія замка развился потомъ часто встр?чающійся во вс?хъ оберегахъ мотивъ замыканія рта, зубовъ зв?рямъ, врагамъ, колдунамъ и т. п. Такова, напр., молитва отъ волковъ.
'Святый — Юрій — Ягорій, Михайла архангалъ, запри, замкни моимъ урагомъ ярый зубъ, губы и зубы, до поры, до ўремя, золотыми ключами, м?дзяными, сяребряными замками'{891} ). Родственный обрядъ при этомъ заговор? уже забытъ. Указанія на тотъ процессъ, какимъ мотивъ 'ключа и замка' обращался въ закр?пку, даетъ закр?пка изъ упомянутаго оберега Майкова: 'Вс? же сіи обиходы и заговоры скотамъ ключъ и замокъ'. А мы вид?ли, что 'вс? сіи обиходы' сводятся къ простому замыканію самаго обыкновеннаго замка, т. е. къ симпатическому обряду, изображающему замыканіе скота или вражьей пасти{892}). Выработк? 'закр?пки' изъ мотива 'ключа и замка' способствовало еще то обстоятельство, что замокъ употреблялся не только при скотьемъ оберег?, а и при оберегахъ, ограждающихъ людей, и въ такихъ оберегахъ подъ вліяніемъ обряда съ замкомъ могли развиваться фантастическіе образы, сводящіеся въ конц? концовъ къ простому замку, какъ своему источнику{893}).
Поэтому вполн? естественно могли возникать фразы въ род? такой: 'этими словами какъ замкомъ запрешь себя'{894}).
Такимъ образомъ, источникъ формулы 'ключа и замка ясенъ. Подъ ней первоначально были реальные ключъ и
замокъ въ обряд?. Потомъ уже, оторвавшись отъ обряда, она вступила въ семью бродячихъ мотивовъ и заняла среди нихъ первое м?сто, выливаясь въ самыя разнообразныя формы. Н?которыя изъ нихъ опять- таки отразили то, что на самомъ д?л? прод?лывалось съ замкомъ. Такова, напр., формула 'ключъ въ воду, а замокъ въ руки'{895}). Мы вид?ли, что ключъ, д?йствительно, бросался въ воду. Формул? — 'ключъ въ воду, а замокъ въ гору'{896} ) — отв?чаетъ зарываніе замка въ землю. Другія же формулы, не им?я подъ собой реальной почвы, принимали выраженія самыя разнообразныя, часто нел?пыя. Формула распространилась въ своемъ объем?, присоединивши къ себ? пожеланіе, чтобы ключъ, брошенный въ воду, проглотила щука. Распространеніе это, несомн?нно, произошло подъ вліяніемъ широко изв?стнаго сказанія о рыб?, проглотившей брошенный въ море ключъ или перстень.
Ключъ и замокъ изв?стны и западнымъ оберегамъ.
Das liebe Vieh geht diesen Tag und so manchen Tag und das ganze Jahr uber manchen Graben, ich hoff und trau![188] Da begegneten ihm drei Knaben; der erste ist Gott der Vater, der andere ist Gott der Sohn, der dritte ist Gott der heilige Geist, die behuten mir mein Vieh, sein Blut und Fleisch! und macht (machen) ein Ring um sein Vieh; und den Ring hat gemacht Mariam ihr liebes Kind, und der Ring ist beschlossen mit siebenundsiebzig Schlosser; das behut mir Gott mein Vieh, sein Blut, Milch und Fleisch, dass mir kein boser Mensch anschaue, keine bose Hand angreife (nicht angreife), kein boser Wind anwehe, kein Thier beiss, wie auch kein wildes Thier zerreiss, kein Baum fallt, keine Wurzel stecke und kein Dieb nimmt und wegfuhrt (kein Dieb wegfuhrt) das Vieh. Im Anfange des erstenmals sei geschlossen und das ganze Jahr mit Vater, Sohn und heilegem Geist also fest beschlossen (mit Vater — Geist fehlt){897} ).
Зд?сь, какъ видимъ, идеализируется обрядъ обхода и замыканія скота, совершающійся русскими пастухами. Этотъ заговоръ
буквально повторяется и у латышей{898}). Упоминаніе ключей и замковъ у нихъ очень распространено въ различныхъ оберегахъ. Формулы въ род? 'закрываю твою пасть, запечатываю и замыкаю ключами Петра'…{899}) могли создаваться подъ непосредственнымъ вліяніемъ обряда, какъ это мы вид?ли у б?лорусовъ. Ключи Петра вм?сто простыхъ ключей попали сюда по вполн? понятной ассоціаціи. Первоначально они могли привлекаться только въ вид? сравненія: 'Л?сная собака, да будетъ заперта твоя пасть и твой ротъ, какъ замокъ Петра…'{900})! Когда реальный замокъ исчезъ изъ обряда, знахарь на словахъ зам?нилъ его замкомъ Петра, чтобы придать своимъ словамъ больше силы. Параллельно этому создается легенда: Христосъ 'даетъ Петру ключи, чтобы тотъ могъ запереть ротъ волку и собак?'{901}). Въ оберегахъ отъ завистниковъ съ ключами появляется самъ Господь. Въ этихъ оберегахъ обыкновенно заключается мотивъ просьбы; 'Замкни, Боже, у завистника глаза: жел?зный ключъ, стальная пружина'{902}). Читая заговоръ, кладутъ подъ ноги ключъ{903}). Очевидно, это обломокъ обряда. Иногда, обращаясь съ просьбой ко Христу, прямо рисуютъ его въ заговор?: 'Іисусъ идетъ по дорог?, связка ключей въ рукахъ. Замкни, Іисусъ, злыя р?чи…'{904}). Присущая н?мцамъ склонность символически толковать обрядовые образы проявилась и зд?сь. Вотъ во что у нихъ обращается замокъ:
Kannst kommen und kannst gehen,[189]
Ключъ также встр?чается въ н?мецкихъ оберегахъ отъ волковъ. Въ одномъ св. Мартинъ велитъ пастуху взять небесный ключъ (hymel slussel) и запереть волкамъ пасть, вору руки и т. д. {906}). Въ другомъ съ подобной просьбой обращаются къ Симону {907}). Въ третьемъ оберег? является Петръ съ небеснымъ ключемъ {908}). Въ четвертомъ разсказывается, какъ самъ Христосъ запираетъ пасть волкамъ и собакамъ, а ключъ отдаетъ Петру{909}), и т. д. Трудно р?шить, что способствовало такому широкому распространенію формулы 'ключа и замка' въ русскихъ заговорахъ, какое наблюдается въ настоящее время. Съ одной стороны, самое употребленіе замка, какъ я сказалъ выше, не могло ограничиваться одними только пастушьими оберегами, оно естественно распространялось и на другіе случаи, гд? надо было оградить, запереть. Таковы, напр., свадебные обереги. При нихъ иногда заговоръ читаютъ на замокъ, замыкаютъ его и везутъ съ собою{910}). Также ходятъ съ замкомъ въ судъ на недруги{911}). При оспяной эпидеміи в?шаютъ замокъ на скобку двери въ домахъ, гд? еще бол?знь не появилась{912} ). За замкомъ естественно могла сл?довать и формула. Другимъ факторомъ могло служить то, что формула близко соприкасается съ мотивомъ 'жел?знаго тына', который также употребляется въ пастушьихъ оберегахъ, но выходитъ далеко и за его пред?лы. Почти ни одного оберега не обходится безъ 'тына жел?знаго', а онъ очень часто замыкается 'ключами и замками булатными'. Наконецъ, формула легко могла слиться съ выраженіемъ, которымъ иногда оканчивается заговоръ: 'Слово мое кр?пко'. Фраза эта чаще всего заканчиваетъ заговоры, содержащіе угрозу злому существу, и означаетъ, что угроза непрем?нно
