Заговоры: Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

Ich will mich heutt gurten mit dene hailgen funff[198] worten mit der svnne vnd mit dem monad vnd mit dem hailgen fron leichman^{983}).

Мансикка см?шиваетъ съ этимъ мотивомъ формулы въ род? сл?дующей:

О du allerheiliger Jesu,[199] ich geh unter dein allerheiligst creutz,

unter dein allerheiligest angst blout,

dass mir kein boser mensch schaden thuot^{984}).

Откуда и куда направлялось вліяніе? Съ Запада на Русь или обратно? Мансикка склоняется на сторону перваго предположенія. Формулу 'чудеснаго од?ванія' онъ ставитъ въ связь со вступительной формулой, а посл?дняя, по его мн?нію, явилась благодаря переводу съ иностраннаго, гд? она была просто указаніемъ, какіе обряды долженъ совершать знахарь передъ произношеніемъ заговора. Wir glauben also nachgewiesen zu haben, dass die formelhafte Einleitung mit dem in Russland lebenden Zauberakt nichts zu schaffen hat, sondern dass sie unverkennbare Spuren der literarischen Uberlieferung, und zwar des germanischen Morgengebets des auf die Reise Ziehenden, aufweist^{985}). Вопросъ о томъ, гд? родилась вступительная формула, для меня остается открытымъ. Что же касается самаго мотива 'чудеснаго од?ванія', то, если справедливо высказанное выше мн?ніе о его происхожденіи, его нельзя ставить въ связь со вступительной формулой. А родина его тамъ, гд? въ молитву св. Кипріана впервые былъ внесенъ отрывокъ изъ псалма 103. Выработк? изъ этого отрывка причудливаго мотива 'чудеснаго од?ванія', можетъ быть, съ одной стороны, способствовалъ апокалиптическій образъ жены, облеченной въ солнц?, съ луною подъ ногами и въ в?нц? изъ дв?надцати зв?здъ^{986}). Съ другой стороны, могло вліять и изв?стное бытовое явленіе: употребленіе тканей съ изображеніемъ солнца, м?сяца и зв?здъ^{987}). Изъ свадебныхъ

258

обереговъ мотивъ 'чудеснаго од?ванія' легко могъ попасть въ свадебныя п?сни.

Мати Ивася (жениха) родила,

Місяцем обгородила,

Зорею підперезала…^{988}).

Такимъ образомъ, вс? выше разобранные мотивы, за исключеніемъ посл?дняго, выросли изъ соотв?тствующихъ обрядовъ. Въ исключительномъ положеніи въ этомъ отношеніи стоитъ мотивъ 'рецепта'. Бол?е ч?мъ в?роятно, что этотъ мотивъ также развился изъ обряда. Но н?тъ никакой возможности указать, изъ какого именно. Мансикка, разбирая мотивъ 'встр?чи со зломъ', отождествляетъ съ нимъ и мотивъ «рецепта». Такое отождествленіе мн? представляется неправильнымъ. Останавливаться на заговорахъ мотива 'встр?чи со зломъ' я зд?сь не буду, потому что попытк? выяснить ихъ происхожденіе посвящена моя статья 'Сисиніева легенда-оберегъ и сродные ей амулеты и заговоры'^{989}). Если справедливы высказанныя въ ней соображенія, источникъ мотива надо искать въ магическихъ рисункахъ. Заговоры же мотива «рецепта» не им?ютъ къ нимъ никакого отношенія. Да и самые мотивы явно не родственны. Въ одномъ говорится о встр?ч? Христа (святого) со зломъ, олицетвореніемъ бол?зни, и объ изгнаніи зла; въ другомъ — всегда р?чь идетъ о больномъ челов?к? (святомъ), встр?чающемся со Христомъ и получающемъ отъ Него рецептъ. Рецептъ указываетъ на способъ л?ченія бол?зни, т. е. на обрядъ. Разница съ предыдущими мотивами лишь въ томъ, что т? связаны съ опред?ленными обрядами, а этотъ можетъ присоединяться къ какому угодно. Въ немъ постоянно м?няется посл?дняя фраза, самый рецептъ. Но каковъ бы ни былъ рецептъ, онъ всегда указываетъ на то, что это самое средство на самомъ д?л? употреблялось при л?ченіи. Мотивъ рецепта оказывается очень удобной формулой для санкціи любого врачебнаго пріема. Почему изв?стное

259

средство д?йствительно? А потому, что его далъ самъ Господь вотъ тому-то. Возьмемъ прим?ръ. Зубную боль можно передать вод?. Вотъ заговоръ:

Rauschendes Wasser, ich komme zu dir.[200]

Das Reissen der Zahne bring ich dir.

Mich hat es gerissen Tag und Nacht,

Dich mog’ es reissen bis ins tiefe Meer hinab^{990}).

И больной на самомъ д?л? приходилъ къ вод?. Это мы видимъ изъ обряда, которымъ сопровождается другой заговоръ. Идутъ къ ручью, берутъ воды въ ротъ и снова ее выпускаютъ въ ручей, читая заговоръ:

Ich gehe zu dem Wasserfluss,[201]

Still meinen Zahnen boses Blut u. s. w.^{991}).

Но вотъ д?йствіе отмираетъ: къ ручью ходятъ, но въ ротъ воды уже не берутъ, а взам?нъ этого въ эпической части появляется соотв?тствующій рецептъ:

Ik gung um einen Brunnen un weente. Donn kem Mutter Maria un frog: [202] Wat weinst du? Donn sed ik: Ik hevv Tenweih. Donn sed Mutter Maria: Nimm drei Sluck Water ut dissen Brunnen un din Weihdag’ is ut^{992}).

Зд?сь даже и въ текст? заговора забыто, что воду надо выплюнуть обратно. Другія редакціи уже говорятъ о встр?ч? святыхъ, у одного изъ которыхъ болятъ, зубы^{993} ). — Характерной чертой мотива «рецепта» является діалогъ. Это его и сближаетъ съ мотивомъ 'встр?чи со зломъ', гд? діалогъ также почти неизб?женъ. Что діалогъ указываетъ на первичное исполненіе заговора двумя лицами, я уже объ этомъ говорилъ (стр. 66). Какъ онъ развивается въ эпическую формулу, можетъ до н?которой степени объяснить сл?дующій мазурскій заговоръ 'на свиней':

260

'Zamawiam swinie moje od choroby. Czy swinie twoje sa w domu?[203] — Nie, niema ich w domu. — Idz, zawolaj je na podworko i daj im jeczmienia. Ktore z nich bedze jadlo jeczmien, temu se nic nie stanie. Nie przez moja moc' itd. Trzeba jeczmienia nasypac do spodni i trzy razy rzucic przez komin; odmowic przytym wyzej przytoczona formulke i wtedy dac jeczmien swiniom'^{994}).

Очевидно, этотъ заговоръ стоитъ въ родств? съ приведеннымъ выше костромскимъ заговоромъ (стр. 67^{995}) и также исполнялся прежде двумя лицами. Когда же заговоръ сталъ исполняться однимъ лицомъ, должна была непрем?нно явиться потребность подыскать идеальныя лица для веденія діалога, иначе онъ оказался бы висящимъ въ воздух?. Въ этомъ же направленіи д?йствуетъ и постоянное стремленіе подтвердить врачебные пріемы авторитетомъ необыкновенныхъ личностей. Какъ недалеко отсюда до появленія эпической формулы, показываетъ окончаніе заговора. Когда знахарь говоритъ nie przez moja moc itd., то онъ этимъ самымъ уже придаетъ священный авторитетъ своему средству. Оно какъ бы дано самимъ Богомъ. Теперь только остается подобрать соотв?тствующее обстоятельство, при какомъ былъ данъ Богомъ рецептъ — и эпическій заговоръ готовъ. Таковымъ представляется мн? процессъ развитія мотива «рецепта». Но просл?дить его на какомъ-либо одномъ рецепт? я не могъ. Если бы нашлись новыя редакціи мазурскаго заговора, то, можетъ быть, это и удалось бы сд?лать. Къ сожал?нію, мн? изв?стна только одна выше приведенная формула. Остальные заговоры мотива «рецепта» оказываются уже съ эпическою частью. И, в?роятн?е всего, они не развивались органически, а создавались по готовому уже шаблону, оригиналъ котораго давно утерянъ. Оригиналъ могъ развиться т?мъ путемъ, на середин? котораго стоитъ мазурскій заговоръ. А когда формула развилась, ею стали оправдывать самыя разнообразныя средства.

Въ заговорахъ отъ притокъ, прикосовъ, пристр?ту, призоровъ и т. п. бол?зней, часто встр?чается образъ чудеснаго

261

мужа (булатный, жел?зный, золотой, черный). Этотъ чудесный челов?къ натягиваетъ лукъ (тоже булатный, золотой, черный) и отстр?ліваетъ отъ раба Божія всякія бол?зни. Часто въ той же роли выступаютъ святые: Илья, Лука, Николай, Георгій и др. Самъ Христосъ съ святыми и небеснымъ воинствомъ спускается на землю и отстр?ливаетъ на вс? четыре стороны приточное д?ло^{996}). Эпитеты «булатный», 'черный' и т. п. часто обращаются въ сквозные и им?ютъ симпатическое значеніе. Вотъ образчикъ такого заговора. 'Есть