несколько стрелков с той и с другой стороны, которые лениво обстреливали друг друга. Неприятельская батарея укрывалась за дамбой на левом берегу. Ее расположение легко угадывалось по клубам черного дыма, возникающим при каждом выстреле. Батарея Брейсгердла занимала аналогичное положение, но на правом берегу Марэ. Она была надежно укрыта в небольшой ложбинке и поразить ее могло только шальное ядро.
Брейсгердл стоял рядом со своими пушками. На бедре у него болтался здоровенный тесак. Увидев Хорнблоуэра, он приветственно помахал ему рукой. На левом берегу в самом начале дамбы появилась голова неприятельской колонны; Брейсгердл подал команду, и оба его орудия выпалили одновременно. Чалый Хорнблоуэра вздрогнул и шарахнулся в сторону. Когда Хорнблоуэр снова посмотрел на левый берег, людей уже не было видно.
Внезапно совсем рядом в парапет дамбы ударило ядро, отскочило в сторону, опять ударилось о землю у самых ног чалого, подпрыгнуло и унеслось прочь с противным свистом. Еще ни разу Хорнблоуэр не был так близок к тому, чтобы быть разорванным пушечным снарядом. Его лошадь словно обезумела. Успокаивая ее, он потерял стремя, но так ничего и не добился. В конце концов он спешился и, не искушая судьбу, взял чалого под уздцы и отвел его на батарею. Брейсгердл встретил его и, ехидно ухмыляясь в сторону французов, произнес:
- Посмотри на этих лягушатников, если они и дальше будут придерживаться той же тактики, им не прорваться здесь до самого Судного дня. Если они попытаются заделать взорванный пролет, я смету их картечью. Просто не понимаю, чего ради они понапрасну тратят порох.
- Разведка боем, - сказал Хорнблоуэр тоном Александра Великого.
Дай он волю своим чувствам, он сейчас бы весь дрожал от возбуждения. Он не мог судить, насколько неестественно его поведение, но даже если это выглядело так, все равно это было лучше, чем выказать свои эмоции перед посторонними. Даже в том, что он стоял сейчас, не кланяясь пулям и ядрам, как ветеран многих сражений, было какое-то болезненное сладострастие и мучительное наслаждение. Брейсгердл тоже вел себя подобным образом. Он постоянно улыбался, шутил и казался довольным жизнью. Хорнблоуэр никак не мог понять, это у него напускное или он и в самом деле чувствует себя счастливым.
- Опять идут, - сказал Брейсгердл. - Разведка боем.
Несколько человек, пригибаясь, бежали по дамбе к мосту. В пределах досягаемости мушкетного огня они залегли и начали обстреливать расположение батареи. Для прикрытия они использовали тела своих убитых товарищей. С правой стороны в них стреляли роялисты* [Роялист - приверженец королевской власти.], защищенные значительно лучше.
- Здесь у них нет ни одного шанса, - с уверенностью повторил Брейсгердл. - А ну-ка, посмотри туда!
Основные силы роялистов выступили из города и двигались к мосту. Пока друзья наблюдали за их продвижением, невесть откуда прилетевшее неприятельское ядро врезалось в голову колонны и оставило на своем пути длинную кровавую борозду. Хорнблоуэр видел, как разлетались во все стороны мертвые тела и окровавленные ошметки плоти. Колонна заколебалась. Де Пузаж выехал вперед и стал выкрикивать какие-то приказы. Ряды солдат перестроились, колонна сошла с дороги и укрылась в тростниках у начала дамбы. Убитые остались лежать на дороге.
Теперь все силы были в сборе, и вряд ли кто решился бы отрицать, что в этом месте прорваться действительно невозможно.
- Поеду-ка я к омарам, - сказал Хорнблоуэр. - Надо доложить Его Светлости, что здесь происходит.
- На рассвете я слышал стрельбу в том районе, - сказал Брейсгердл.
Наискосок через болотистую равнину к броду вела узкая тропа, полузаросшая пышной травой и осокой. Прежде чем сесть в седло, Хорнблоуэр, боясь конфуза, довольно далеко отвел по этой тропе своего коня, и только тогда решился взобраться на него. Кроме того, он боялся, что чалый заупрямится и откажется лезть в болото. Но все сошло нормально, и вскоре он заметил красные пятна мундиров на берегу реки. Это были пикеты, выдвинутые на фланги с целью предупредить возможный, хотя и маловероятный, обходной маневр неприятеля по болоту. Потом он увидел домик, рядом с которым и был брод, где располагалось основное ядро пехотинцев лорда Эдрингтона. Болотистый берег в этом месте был повыше и посуше. Здесь на своем жеребце восседал и сам лорд. Хорнблоуэр подъехал к нему и доложил о последних событиях. Получилось это у него не очень отчетливо, потому что чалый то и дело дергался по неизвестной причине.
- Значит, настоящей атаки пока не было? - спросил Эдрингтон.
- Когда я уезжал, не было никаких признаков, что готовится нечто подобное, - честно ответил Хорнблоуэр.
- Так-так, - задумчиво произнес Эдрингтон, глядя на другой берег. Здесь у нас та же картина. Никаких попыток перейти брод крупными силами. Как вы полагаете, для чего им раскрывать себя, но не нападать?
- Я думаю, это разведка боем, милорд, - сконфуженно сказал Хорнблоуэр.
- Они не такие болваны! - отрезал Эдрингтон и снова посмотрел на противоположный берег. - По крайней мере у нас нет оснований считать по-другому.
Он повернул коня и направился к своим солдатам. К нему подбежал пехотный капитан. Лорд Эдрингтон что-то сказал ему, капитан повернулся и выкрикнул приказ. Его рота немедленно построилась и замерла по стойке 'смирно', как на параде. Еще один приказ - и рота, четко выполнив поворот, зашагала.
- Никогда не мешает укрепить фланг, - заметил Эдрингтон последовавшему за ним Хорнблоуэру.
Над водой раскатился пушечный выстрел. На противоположном берегу в тростниках показалась колонна неприятеля.
- Та же самая колонна, милорд, - сказал капитан, - а если не та, то очень похожая.
- Расхаживают по берегу и палят в белый свет, - сказал Эдрингтон. М-р Хорнблоуэр, вы не в курсе, выставили ли эти эмигранты фланговое прикрытие в направлении залива Киберон?
- Залива Киберон? - с недоумением повторил Хорнблоуэр.
- Не притворяйтесь глухим, черт побери, и отвечайте на вопрос! крикнул в сильнейшем раздражении Его Светлость. - Так выставили или нет?
- Я не знаю, милорд, - вынужден был признаться Хорнблоуэр.
- Тогда поезжайте немедленно к французскому генералу и намекните ему от моего имени, что в его интересах срочно выставить сильный заслон по дороге на Киберон, если, конечно, он этого уже не сделал.
- Так точно, милорд!
Хорнблоуэр повернул чалого и поскакал обратно. Солнце поднялось уже довольно высоко над безлюдными полями. Время от времени до него доносились пушечные выстрелы, а над головой неумолчно пел жаворонок. Перед последним подъемом, отделявшим его от моста и Музильяка, до ушей Хорнблоуэра донеслась беспорядочная стрельба. Ему показалось, что он слышит еще стоны и проклятия. С резко забившимся сердцем он выскочил на гребень. Открывшаяся его глазам картина заставила Хорнблоуэра резко натянуть поводья и остановиться: все пространство перед ним было заполнено бегущими в его сторону солдатами в синих мундирах. Среди беглецов изредка мелькали верховые с блестящими на солнце обнаженными саблями. Слева приближался с пугающей быстротой крупный кавалерийский отряд, а справа надвигался целый лес сверкающих штыков.
Было нетрудно вычислить, что же здесь произошло. Южная группа революционных войск прорвалась между Кибероном и Музильяком. Та колонна, что курсировала по левому берегу Марэ, была послана для отвлечения внимания. В результате, войска роялистов оказались захваченными врасплох. Оставалось только гадать, что случилось с армией барона де Шарета, но Хорнблоуэру сейчас было не до барона. Он повернул чалого и пустился обратно к броду. Подгоняемый шпорами конь несся галопом, причиняя Хорнблоуэру невыносимые страдания. Но в данном случае он не мог поступить иначе: пусть он лучше до костей отобьет себе зад, чем попадет в лапы французов.
Когда он появился в расположении британских сил, все повернулись к нему, ожидая новостей. Здесь же был и Эдрингтон, но уже спешившийся.
- К оружию! Французы! - хрипло закричал Хорнблоуэр, указывая назад.
- Ничего иного я и не предполагал, - спокойно произнес Эдрингтон.
Не успев еще вставить ногу в стремя, он уже начал отдавать приказы. Прежде чем он вскочил в седло,
