полубатальон был построен. Адъютант поскакал за ротой, отправленной на правый фланг.
- Я полагаю, французы наступают большими силами? - спросил Эдрингтон у Хорнблоуэра.
- Очень большими, милорд.
- Артиллерия, кавалерия, пехота?
- Пехота и кавалерия. Пушек я не видел.
- А эмигранты, разумеется, разбегаются, как кролики?
- Так точно, милорд!
- А вот и первые кролики.
На гребне ближайшего подъема появились первые фигурки беглецов в синих мундирах. Они бежали вниз по склону, спотыкаясь и падая от изнеможения.
- Полагаю, что задача прикрывать их отход ляжет на моих солдат, сказал со вздохом Эдрингтон. - Лично я не уверен, что они этого заслуживают. Взгляните!
Рота пехотинцев, посланная охранять фланг, показалась справа на склоне небольшого холма. Она была выстроена в каре. Сразу же следом на гребне появился крупный кавалерийский отряд. Всадники ринулись вниз по склону и окружили роту.
- Очень правильно я поступил, когда отправил их на фланг, - спокойно произнес Эдрингтон. - А вот и рота Мэйна.
Рота, непосредственно охранявшая брод, строевым шагом поднялась наверх и присоединилась к главным силам. Раздалось несколько отрывистых приказов. Две роты повернулись кругом и начали марш, повинуясь движениям трости старшего сержанта. Это было больше похоже на плац, чем на Богом забытый уголок в болотах Бретани.
- Я полагаю, м-р Хорнблоуэр, вам лучше оставаться рядом со мной, неожиданно тепло сказал Его Светлость.
Он направил своего коня в промежуток между двумя ротами на марше. Хорнблоуэр тупо последовал за ним. Колонна продвигалась четким строевым шагом. Сержанты отбивали такт, а старший сержант следил за соблюдением интервалов. Впереди, сзади и по бокам во все лопатки улепетывали остатки разбитого эмигрантского воинства. Многие падали с ног от усталости, лица людей были искажены животным страхом.
Вдруг из-за небольшого холма с правого фланга выскочил крупный кавалерийский отряд. Взвились в воздух выхваченные сабли, заколыхались плюмажи на шляпах, и конница, все ускоряя бег, ринулась на колонну. Кони перешли в галоп, стали доноситься крики всадников. Кто-то пролаял приказ и колонна остановилась. Еще один приказ - и в считанные секунды красные мундиры образовали каре. Офицеры и знамя оказались в центре квадрата. Атакующие всадники находились теперь не более чем в сотне ярдов. Какой-то офицер начал отдавать приказания ровным монотонным голосом, напомнившим Хорнблоуэру церковную службу. По первому приказу солдаты сняли мушкеты с плеч, по второму одновременно взвели курки, а по третьему - приложили их к плечу и прицелились. Пока готовилась к стрельбе только одна сторона квадрата. Остальные солдаты продолжали стоять неподвижно.
- Эй, номер седьмой, высоко берешь! - раздался голос старшего сержанта. - Опусти мушкет. Ниже. Стоп.
Теперь пехоту и кавалерию разделяло не больше тридцати ярдов. Хорнблоуэр уже мог различать выражения лиц у вырвавшихся вперед всадников, видел их развевающиеся накидки и занесенные для удара сабли.
- Огонь! - скомандовал все тот же ровный голос.
Залп прозвучал как один единственный выстрел. Когда рассеялся дым, на земле валялось десятка два людей и коней. Одни еще стонали и бились в агонии, другие лежали неподвижно. Кавалерийская атака захлебнулась и разбилась на два потока, обтекших каре с обеих сторон, не причинив ему никакого вреда.
- Неплохо, - коротко заметил Эдрингтон.
Снова зазвучал ровный монотонный бас. Как марионетки на одной ниточке, омары синхронно выполняли каждую команду по перезарядке мушкетов: достань патрон... скуси патрон... патрон в ствол...
Эдрингтон внимательно разглядывал кавалерию, пытающуюся перегруппироваться для новой атаки в ложбинке неподалеку. Пока это у них плохо получалось.
- Сорок третий пехотный продолжает марш! - объявил Эдрингтон.
Безо всякой суеты каре в несколько секунд перестроилось обратно в колонну. В это же время к ней присоединилась задержанная на правом фланге рота. На том месте, где она приняла бой, виднелась лишь груда человеческих и конских тел. Появление отставших было встречено дружным 'ура'.
- Молчать! - заорал старший сержант. - Сержант, записать, кто крикнул первым.
Хорнблоуэр обратил внимание, что старший сержант следит за соблюдением интервалов между ротами на марше не из слепого повиновения букве устава. Он с удивлением заметил, что это расстояние является оптимальным для скорейшей перестройки в оборонительный порядок, то есть каре.
- Они хотят еще, - сказал Его Светлость.
Кавалеристы бросились в новую атаку, но омары были к ней готовы. На этот раз всадники не проявляли особого энтузиазма, да и кони у них подустали. Они изменили тактику. Теперь они решили атаковать не единой лавой, а мелкими группами в надежде на то, что одной из них удастся каким-то образом прорвать каре. Они наскакивали на ощетинившуюся штыками стену, отворачивали в сторону и пытались атаковать вновь, время от времени нарываясь на убийственный залп. Один кавалерийский офицер на глазах Хорнблоуэра осадил своего коня перед строем и попытался выхватить пистолет. Он еще даже не успел взять его в руку, как получил не меньше дюжины пуль. Лицо его превратилось в ужасную кровавую маску, и он вместе с конем рухнул замертво.
После этого эпизода кавалеристы прекратили свои наскоки и умчались прямиком через поля, словно стая вспугнутых уток. Теперь колонна могла спокойно продолжать движение.
- Никакой дисциплины у этих лягушатников, что с одной, что с другой стороны, - заметил Эдрингтон, сокрушенно покачивая головой.
Колонна двигалась к морю, под защиту благословенных пушек 'Неутомимого'. Хорнблоуэру казалось, что марширует она невообразимо медленно. Солдаты четко печатали шаг, как на параде, вызывая у мичмана непонятное раздражение, а колонну между тем обгоняло все большее число эмигрантов, ищущих спасения в той же гавани. Оглянувшись, Хорнблоуэр увидел, что вся равнина у них за спиной буквально усеяна марширующей пехотой и скачущей кавалерией. И все они неуклонно догоняли англичан.
- Стоит только раз позволить человеку пуститься в бегство, и с ним уже ничего нельзя больше сделать, - сказал Эдрингтон, заметив направление взгляда Хорнблоуэра.
Справа послышались крики и выстрелы. Прямо по полю во весь опор неслась лошадь, запряженная в уже знакомую Хорнблоуэру телегу. Ее преследовали несколько всадников. На козлах сидел человек в морском мундире, остальные находились в телеге и палили по всадникам из мушкетов. Это был Брейсгердл со своей 'золотой' телегой. Похоже было, что он потерял пушки, зато сумел спасти своих людей. При виде колонны всадники отстали, и телега беспрепятственно подъехала к марширующим солдатам. Увидев Хорнблоуэра, Брейсгердл возбужденно замахал ему рукой.
- Боадицея* [Боадицея - легендарная королева бриттов во времена Нерона, возглавившая мятеж против римского владычества.] и ее колесница! весело крикнул Хорнблоуэр.
- Я был бы очень признателен вам, сэр, - крикнул в ответ Эдрингтон во всю мощь своей медной глотки, - если бы вы отправились на корабль и постарались подготовить нашу скорейшую погрузку.
- Так точно, сэр! - ответил Брейсгердл.
Худая кляча затрусила по дороге, таща за собой громыхающую телегу. Матросы вцепились в ее борта, чтобы не, выпасть. На лицах их были довольные улыбки. С другого фланга появилось крупное соединение пехоты. Французы бежали беспорядочной толпой, стремясь успеть перерезать англичанам путь к отступлению. Эдрингтон окинул взглядом окрестности.
- Сорок третий, развернуться в линию!
Как хорошо смазанный механизм, полубатальон развернулся к наступающему противнику, сдвоенные колонны превратились в две линии, причем каждый пехотинец встал на свое место, словно кирпич в правильно сложенной стене.
