Наташа присмотрелась к лицу женщины, скорее даже, девушки. Явно африканские черты. Все тильзитки были умопомрачительно грязны, поэтому казались на одно лицо. Но нет, вот перед Даниловой африканка, а та, в стороне, – индианка. Наташа обернулась и там, куда достигал свет костра, увидела самые разные лица. Но один тип преобладал: высокий узкий лоб, узкие глаза и крупный, мясистый нос. Чтобы подтвердить свою гипотезу, она внимательно огляделась, пристально изучая женщин и детей.
Так и есть… А наверху ситуация совершенно иная: Москва населена представителями всех рас и наций, конкретного преобладающего типа не существует. Зато охотники-тильзиты сплошь принадлежали именно к белокожему, высоколобому типу, похожи друг на друга, как братья.
Откуда взялось это племя с новым набором генов? Наверняка они-то и есть настоящие, чистокровные тильзиты. Дети… Насколько Наташа смогла разобраться в их мельтешении, все дети относились к новой породе, то есть пошли в отцов. Она постаралась получше вспомнить лица Ушастика и Кривоноса Косматого, но эту затею пришлось оставить, уж слишком ее затрясло от ненависти и воспоминаний.
– Значит, новая порода, – вслух высказала свои мысли Данилова Африканке. – Да, подруга? Извини, я пока не буду есть, побуду немного с тобой. Ничего я в этом не понимаю… Племя мутантов, даже внешне отличное от остального человечества: вон как шерстью обросли. А может быть, это и не люди вовсе… Кстати, старик пошутил, что я беременна. Разве это может быть, подруга? Хотя я же не оперировалась, идиотка… Вот скажи, как ты сюда попала?
Африканка ничего не ответила. Она дорезала клубни, а потом вдруг неожиданно выхватила у Наташи угощение. Та не успела даже вскрикнуть, а хозяйка уже покромсала последний целый клубень на дольки. Рядом появился ребенок, он сгреб десяток долек и пошел куда-то по своим делам, уплетая их на ходу.
– Это твой сын? – Наташа чуть отодвинулась, уж слишком стремительно двигалась Африканка. – Или вам все равно? Как ты сюда попала? Тебя притащили, как меня, и научили говорить на языке тильзитов, жить их жизнью? Тогда научи и меня.
Вместо этого Африканка встала и отправилась куда-то в темноту тоннеля. Может быть, за новыми клубнями. Наташа хотела было пойти за ней, но сил двигаться не было. К тому же она плохо представляла, где она находится, куда попала.
– Тощий! – Наташа вернулась к костру, – А где мы? Что это за станция?
– Это не станция, это подвал, – спокойно сказал старик. – Мы сейчас с Зеленью будем взрывчатку делать, на огне плавить, в форму лить. Ты бы шла, а то останешься без головы.
– Нет, скажи, не томи. Что за подвал? Почему здесь такие тоннели широкие?
– Подвал как подвал, – пожал плечами Тощий. – Наверное, сюда на машинах что-то привозили сверху, потом увозили. В одном месте неподалеку кусок эстакады сохранился… Только зря ты это все затеваешь, сбежать от тильзитов нельзя. Они всегда рядом.
– Всегда рядом, – подтвердил Зелень, устанавливая над огнем котелок с какой-то смесью. – Помнишь, как Зыр убежал?
– В тот раз цыгане пытались прорваться, целый табор, – пояснил Тощий. – Ух и стрельбу же подняли… Уж не знаю, как они тут оказались, но пытались просто наверх выйти. Убили с десяток тильзитов тогда… Случайно. Вот наш Зыр под шумок и побежал. Знатные он взрывчатки делал, жаль, что сам однажды подорвался… Потому его тильзиты и не убили, а назад с переломанными ногами принесли. Зыр сказал, что выскочил прямо к свету, из трубы, под каким-то мостом, да не сумел далеко уйти. Тильзиты тоже поднялись и среди бела дня его на улице схватили.
– А люди? Прохожие?
– А что люди? Бомжовские разборки, что людям за дело. Может, кто и позвонил в полицию, только что мог сказать? Тильзита толком и не разглядишь, если он не захочет.
За спиной раздался пронзительный детский крик. Это было так странно, так неожиданно, что Данилова вскочила, едва не опрокинув котелок Зелени.
– Тише, скучища! – вскипел старик. – Что размахалась руками?! Хочешь, чтоб оторвало?
– Тильзит родился, – объяснил ей Тощий. – Это у нас не в диковинку, едва не каждый день. Сама видишь, сколько баб, и почти все с пузом.
– Сколько же надо мяса, чтобы прокормить столько детей? – рассеянно спросила Наташа.
– Сама посчитай! Правда, детям мяса не перепадает, разве что они рыбу в озере отыщут… Последнюю. Ну а охотник сам о себе должен позаботиться, если подрос. Наверху мяса – уйма!
– Человечина?.. – понимающе кивнула Данилова. – И не стыдно вам?
– Нам, бомжам, стыдиться нечего, в темноте живем и умираем, – буркнул Зелень, и Тощий расхохотался.
– Падаль, – сказала как плюнула Наташа. – Вы ничтожная, вонючая падаль. Вы и все ваше племя, бомжи… Крысы!
Старики переглянулись, посерьезнели. Потом Тощий зло сказал:
– Из всего нашего племени, Унылая, только мы трое и живем пока; те, что сами в приемник сдались, – не в счет. Бомжи умерли, и ты нас не зли, а то вот опрокинем котелок, и пусть тебя Косматый по кускам собирает, если так любит. Нам все едино, поняла? Это больше не наши тоннели, это все теперь тильзитам принадлежит, а скоро они и до вас доберутся. Вот тогда ты скажешь, кто падаль, а кто и нет.
– Что это за место? – продолжила спрашивать Наташа. – Как выйти наверх?
Тощий промолчал, помешивая палочкой содержимое котелка. В воздухе повис неприятный, густой до рези в глазах запах.
– Да скажи ей, пусть проваливает, – предложил Зелень. – Отвлекает только от процесса.
– Сам скажи, – хмурился Тощий, смешно оттопырив нижнюю губу. – А мне все едино.
– Вот там, – Зелень кивнул себе за спину, – в тоннеле есть ход налево. Проползешь в другой тоннель, дальше направо вдоль трубы ржавой, а как она повернет, так и тебе поворачивать. Увидишь скобы в стене деревянные, по ним наверх, окажешься в коллекторе. Оттуда сама выберешься. Как по-вашему эти места
