– Результаты дактилоскопической экспертизы у вас готовы? На щипцах ничего, так? А в гостиной кто в основном наследил?
Сидоров помолчал.
– На щипцах – ноль прежирный, догадливый ты малый, Вадик. В гостиной же – в основном отпечатки пальцев потерпевшей: весь телевизор захватан. Ну и другие тоже, только там давность большая.
– На дверной ручке?
– Файруза.
– На камине было что-нибудь?
– На мраморной полке и пепельнице – тоже Файруза.
– На изъятой бритве?
– Отпечатки Зверевой Марины Ивановны – смазанные – это на лезвии и на станке.
– Так, ясно. Ну и какие выводы у вас, у правоохранительных органов?
– А у вас какие выводы? – Сидоров криво усмехнулся. – Никаких существенных? То-то. «Пальчики» – это так, информация к размышлению, если они не оставлены на орудии преступления. В нужную минуту, может, и пригодятся, а пока… Вот ведь дельце, а? Все как на ладони, все на виду: двенадцать человек было, двух замочили, итого в подозреваемых осталось…
– Нас что, тоже подозреваете? – обиделся Мещерский.
– Нужны вы мне. Итого осталось восемь грешных душ. Всего-то. А поди ж ты вычисли в этой кромешной неразберихе, кто из них…
–
– Хозяйку… считаю. А вы разве нет? – Сидоров посмотрел на помрачневшего Мещерского. – Я что-то не так сказал?
Они и сами не заметили, как, дойдя до озера, повернули по раскисшей от дождя тропинке направо к
– День сегодня вроде ничего, – Сидоров взглянул на небо. – Вроде распогодилась эта хмарь. За грибами бы смотаться в выходные. Я такие места тут знаю: на брюхе можно собирать. Ляжешь и встанешь, когда уже корзинка с верхом полнехонька будет… – Он не договорил, раздвинул мокрые ветки кустарника и…
Шагах в двадцати от них, облокотившись на бетонное кольцо колодца, стоял Петр Новлянский. Его словно притягивало что-то там, внизу, и он силился разглядеть это что-то сквозь отверстия в решетке.
Опер раздумывал недолго.
– Вот вы, оказывается, где, Петр Станиславович, а мы вас ищем-ищем, – в голосе его зазмеилась зловещая радость. – А вы тут рядышком, место преступления созерцаете. На экскурсию никак явились спозаранку?
Новлянский вздрогнул. Но отвечать не торопился. Только завидев выходивших из кустов приятелей, поколебавшись, нехотя кивнул.
– Ну и как экскурсия, впечатляет? – Сидоров подошел к Новлянскому вплотную. – Смотри-ка, тут и кровь кой-где еще осталась, не смыло ее ливнем. Жуткое зрелище, а, Петр Станиславович?
– Не очень, – Пит справился с волнением. Лицо его снова стало бесстрастным. – Думаю, для вас вполне привычное. Вы, капитан, наверняка к таким зрелищам стали уже малочувствительны.
– В обморок не падаю – это точно.
– Ну и по какому же вопросу я вам понадобился? – Новлянский смотрел на опера не моргая. – Вы можете сообщить нашей семье что-то новое об убийствах?
– Это как сказать. Но сначала хочу поделиться с вами одним маленьким открытием, которое, признаться, меня очень даже огорчило. – Сидоров сочувственно вздохнул.
– Каким еще открытием?
– Марина Ивановна вчера, когда ее допрашивал следователь, на вопрос о том, кто мог быть материально заинтересован в смерти мужа, назвала вас, Петр.
– Меня?!
Кравченко следил за ними. Итак, Сидоров весьма грубо провоцирует «яппи», сталкивая его лбом с приемной матерью. Что и говорить, в отличие от нас с Серегой он, не задумываясь о последствиях, сеет тут тот самый
– Гражданка Зверева заявила, что прямыми наследниками ее имущества прежде являлись ее муж и вы – как лицо, ею усыновленное. А поэтому никому, кроме вас, смерть Андрея Шипова не могла дать столько выгод, сколько…
– Она так сказала? ОНА? Да бросьте. Я никогда в это не поверю. Вы лжете, капитан. И чтобы доказать это, я готов встретиться с Мариной Ивановной на очной ставке немедленно.
Кравченко замер: сейчас что-то будет. Сидоров глядел на Новлянского задумчиво.
– Умный, ничего не скажешь, – сказал он просто. – Умный вы человек, Петр Станиславович. Такой молодой, а уже… не гнетесь, не ломаетесь – что ж, и правильно. Урок мне: с умными людьми не вести себя по-дурацки. Но все-таки, пусть
– Факт, вернее, версия о том, что мне в первую очередь выгодна смерть Андрея? – Новлянский
