Листочек был исписан. Кравченко перечитал все, что на нем уместилось. Потом нарисовал на обороте два круглых нуля и огромный вопросительный знак. Подумал-подумал, и у нулей выросли ножки, ручки с пальчиками-растопыркой. Потом появились точка, точка, запятая, рот-палочка до ушей и сами уши, круглые, точно лопухи.
Он созерцал портреты с видимым удовольствием. Вот одному человеку фломастер вложил в руку пистолет-кочергу: легендарный
Человечки смотрели на Кравченко выжидательно и ехидно. Они явно были себе на уме.
Он спрятал листок в карман, наклонился за курткой. Внизу на бетоне еще сохранились темные потеки. Крупная мясная муха, уже по-осеннему снулая и ошалевшая, привлеченная запахом протухших кровяных шариков, описав восьмерку, спикировала на колодец.
Глава 17
Брат и сестра
На обратном пути Кравченко встретил Новлянского. Тот стоял на холме и издали созерцал место убийства мужа своей бывшей мачехи. На этот раз «яппи» был одет в джинсовые шорты-»бермуды» и растянутую хлопковую кофту с подвернутыми рукавами. На макушке едва держалась бейсболка цвета хаки козырьком назад. В руках он сжимал пластмассовый шест с сетчатой корзиной – некое подобие сачка – и плоскую коробку с выдвижной стеклянной крышкой.
Кравченко решил, что вот наконец-то Пит попался во время своей излюбленной охоты на бабочек или… Убийцу тянет на место преступления – банально? Однако подобные факты общеизвестны:
– Позагорать решил? – Новлянский оперся на свой шест как на посох, сгорбился. – Тихое местечко.
– Слишком тихое. – «Что-то не помню, чтоб мы с тобой на брудершафт пили, Пит, ну да ладно».
– Раньше – давно, правда – колодец работал: кнопку сбоку нажимали, и вода по трубке шла. – Пит надвинул козырек бейсболки, глаза его исподлобья изучали Кравченко. – Воду мы, конечно, ту не пили, а ходить к колодцу ходили. Еще с отцом.
– Зачем же?
– За бабочками, – Новлянский криво усмехнулся, – которые влагу любят.
Кравченко молчал, ждал.
– Да, давно его забыли, – Новлянский говорил медленно, прямо вымучивал из себя слово за словом. – Там такие стальные полосы на ободе, я помню, как их приваривали: еще мальчишкой за сварщиками подглядывал. Там сначала была сплошная крышка – люк, потом ее убрали – вода стала затхлой. А мы с ребятами сюда бегали на звезды глядеть. Знаешь, их в колодце даже в солнечный день видно.
– Говорят, что так. Они в воде отражаются, что ли?
– Я видел, – Новлянский подошел ближе, – Венеру видел, Марс, даже ковш Медведицы и Полярную. А однажды захотелось разглядеть получше их там, внизу. Наклонился и…
– Упал в колодец? – Кравченко насторожился.
– Не успел, но был близок. Знаешь, кто меня спас? Князь Таврический.
– Зверев?
– Он самый, дядя Гриша. – Новлянский снова криво усмехнулся. – А потом Марина быстренько договорилась со сторожем, вызвали сварщиков и закрыли колодец той решеткой. Потом и насос сняли. Я думал, она нарочно это сделала, мне назло. А потом понял, что
– Давно это было?
– Мне в то лето исполнилось двенадцать.
– Большой мальчик, – теперь усмехнулся Кравченко. – Достаточно большой, чтобы не огорчаться по таким пустякам, как звезды в колодце, которые нельзя больше видеть.
– Я до четырех лет не говорил, – сказал вдруг Новлянский, обошел собеседника и начал спускаться с холма.
Мимо него, вихляясь в воздухе, метнулась пестрая крапивница. Он не обратил на нее внимания.
Кравченко направился своим путем. «Если идти вот так неторопливо, то получается, что от дома до колодца – минут двадцать, – прикидывал он. – Бегом – и того меньше. Предположим, убийца и Шипов оказались на шоссе… Или все-таки он подкарауливал Сопрано там? Маловероятно. Если только специально встречу назначил. Тоже вроде маловероятно. Не следил же он за ним, не полз по траве по-пластунски? А может, и следил, а может, это и ОНА была…»
Кравченко стоял теперь на холме, смотрел на черепичную крышу дома, выступающую среди зелени.
«Все равно, убийце, кем бы он ни был, и пятнадцати минут хватило, чтобы после ВСЕГО этим вот путем вернуться бегом в дом, отмыть кровь – если что-то попало на одежду, переодеться… Стоп. А кто из дачников переодевался? Да вроде никто. Или… нет, переодевался этот вот Пит, переодевалась Алиса – то в брюках и куртке была, а потом, когда милиция приехала, уже в джинсовом сарафане вышла. И… Майя Тихоновна тоже переодевалась. Но при ее-то габаритах от колодца особо бегом не двинешь. Удар Шипову нанесли неожиданно, в тот самый момент, когда он взглянул вверх. Получается, кто-то все отлично рассчитал: увязался вслед за ним, заботливо захватив с собой «колюще-режущий инструмент», завел его на дорогу и там, указав на пролетающую птицу, самолет, сплетение веток над головой, заставил… Правдоподобно, но как-то все больно сложно. Много канители разной. И почему все произошло именно на шоссе? Что мешало столь предусмотрительному и хладнокровному неизвестному совершить убийство непосредственно