Может, немного лучше.
— Чушь! Я чувствую себя отвратительно!
— Это нормально. Это интенсивная терапия, и человек всегда в начале курса чувствует некоторое ухудшение. Значит, организм принимает данный тип лекарств — это добрый знак. Через несколько дней наступит улучшение, вот увидите. Но думаю, нам стоит увеличить дозу. Или нет… у меня есть другое, дополнительное средство. Вот — пусть Ваша милость примет две таблетки завтра утром, за завтраком. А свою вечернюю дозу вы уже получили.
— Да-да, я должен быть пай-мальчиком и послушно жевать всю эту гадость. А теперь я устал. Простите меня, доктор.
По правде говоря, старик хотел остаться один и обдумать, как сподручнее внести Кристера в свое завещание. Он лишился всех наследников и должен спасти свое состояние от когтей стервятников Бакманов. Слуга провожал доктора.
— И как здоровье Его милости? — опасливо поинтересовался он.
Доктор Люнгквист нахмурился.
— Много хуже, чем он думает. Фактически, при худшем стечении обстоятельств он может умереть этой ночью. Одна надежда на новое лечение.
— Да-да. Спасибо вам за заботу, доктор Люнгквист!
Полицмейстер вместе с Тулой и Томасом прибыли в госпиталь святого Серафима.
— Доктор Берг? — спросила чопорная дама за конторкой. — У нас нет никакого доктора Берга.
— Да, весьма возможно, — ответил полицмейстер. — Он мог уволиться. Будьте любезны, посмотрите, работал ли он здесь три года назад?
Дама недовольно скривила губы, но потом все-таки взяла с полки убористо исписанную книгу и начала листать ее. Листала долго. В воздухе пахло карболкой — специфический больничный запах.
— Это не так просто, — запальчиво заявила она, ни к кому не обращаясь. — Вот он! Доктор Эрик Берг поступил сюда в сентябре 1833 года, все точно. Сейчас посмотрим…
Она энергично залистала дальше, бормоча себе под нос.
— Здесь он тоже есть. А здесь нет. Опять углубилась в бумаги.
— Ну-ка, ну-ка!
Страницы шелестели взад-вперед.
— Вот! Здесь он уволился. Даже есть дата. Доктор Эрик Берг закончил 3 августа 1834 года, два года назад. Похоже, не сошелся характером с главврачом.
— А не написано, куда он направился?
— Да, написано. Он получил место в одной из больниц Упсалы 20 августа того же года.
— Спасибо! Огромное спасибо за помощь!
Дама молча выдвинула вперед копилку для пожертвований, ясно дав понять, что «огромного спасибо» недостаточно. Гости с удовольствием опустили по грошику на благое дело. После этого улыбка дамы стала чуть милостивее.
Они опять вышли на стокгольмские улицы.
— Упсала, — сказал Томас. — Это не так уж далеко отсюда. Едем прямо сейчас.
— Не сомневаюсь, что мы напали на его след, — изрекла Тула. Глаза ее горели, как у резвой гончей.
— Умерь свою кровожадность, дружок, — улыбнулся Томас.
Они скакали всю ночь. Останавливались лишь однажды, почти на рассвете, чтобы пару часов поспать самим и дать отдых лошадям.
Путешествие измотало Томаса, но он этого не замечал. Он был глубоко счастлив, что его принимают в расчет, что он нужен.
Слегка прихваченные утренним морозцем, въехали они в Упсалу, и несмотря на несусветную рань, сразу отправились на поиски больницы.
Эта больница была много меньше, чем госпиталь Св.Серафима. Путешественникам показалось, что здесь просто негде разместиться такому огромному количеству больных.
В вестибюле им удалось поговорить с врачом, очень суетливым. Казалось, что все его пациенты именно в эту минуту приготовились умирать и посторонние отвлекали его от жизненно важных дел.
— Доктор Берг? Берг? Нет у нас никакого Берга.
— Скверно, что этот доктор Берг постоянно петляет, как заяц, — пробормотала Тула. — Придется ехать дальше?
— Ладно, — сказал полицмейстер доктору. — Но он по крайней мере был здесь.
— Не уверен, — строго процедил доктор. — Не могу припомнить этого имени.
Полицмейстер настаивал. — Два года назад. Он вступил в должность 20 августа 1834 года, уволившись из госпиталя Св.Серафима.
Тут вмешался Томас:
— Доктор Берг чуть моложе меня. Светловолосый, худощавого телосложения. Держится холодно. Врач заколебался.
— Описание подходит к… Неужели у меня такая дырявая память? Минуточку, я посмотрю!
Он исчез. Пока они стояли на сквозняке в вестибюле, Тула бормотала:
— Мы должны найти доктора Берга. Должны! В нем кроется ключ ко всей загадке. Он единственный, кто знает, что сталось с Магдаленой. Умерла ли она, и если да, то как. И думаю, что не ошибусь, сказав, что он приложил руку и к внезапной смерти консула Юлиуса Бакмана.
Томас перевел взгляд с портретов достопочтенных основателей больницы на ее печальные стены и сказал:
— Консул был человеком, который слишком много знал. Однако не думаю, что доктор Берг единственный, кто знает правду о Магдалене.
— Нет, — подтвердил полицмейстер. — Чета Бакманов тоже замешана. Поскольку они удирали, сломя голову, и нашли замену исчезнувшей девочке.
— Да, чтобы поживиться богатством старого Молина, — сказал Томас.
— Не понимаю, здесь должно быть что-то еще. Ну ладно фру Бакман — кузина доктора Берга. Она всего лишь мачеха Магдалены и не питает к девочке теплых чувств. Но Бакман? Отец Магдалены? Как он мог поступить так бесчувственно?
— Он никогда не заботился о Магдалене, — изрекла Тула.
— Ну нет, сердце не камень, — вставил Томас. — Все говорит за то, что девочка умерла.
— Да, это мы все давно поняли, — признал полицмейстер. — Но это не мешает нам прояснить… Тс, врач идет! Доктор нес в руке папку с развевающимися бумагами.
— Да, все совпадает, 20 августа 1834 года к нам поступил новый врач, он довольно быстро уволился. Я хорошо его помню, описание в точности соответствует, это он. Но его звали не Берг…
— Как же его звали?
— Он называл себя Люнгквист. Все притихли.
— О Боже! — сказал полицмейстер. Врач с сожалением развел руками:
— Увы, я не знаю, что с ним сталось потом.
— Зато я знаю, — решительно заявил полицмейстер. — Спасибо, доктор! Идемте, друзья! Нам надо спешить!
Уже в повозке он объяснил им:
