– По-настоящему воспевают лишь тех, кого любят! – милостиво согласилась она. – Поэтому любите меня, мой друг, и продолжайте воспевать.
После чего, чтобы поощрить поэта, она поцеловала его и подарила ему веточку розмарина, но этим все ограничилось. Обиженный и разочарованный, Ронсар заявил, что поцелуй Франсуазы напоминал «поцелуй, который внучка дарит бабушке», спрятал веточку розмарина в шкатулку и отправился на поиски не столь сдержанной Музы.
Однако надменность и хитрость Беранже создавали ему очень могущественных врагов. Например, его ненавидела принцесса Маргарита, дочь Екатерины Медичи, красавица Марго, тоже известная жрица бога любви. Поэтому дю Гюа, оставаясь неисправимым фатом, был уверен, что легко обольстит девушку – но Марго увлеклась юным герцогом де Гизом и не подарила ни одного любовного вздоха командиру гвардейцев собственного брата.
Тогда дю Гюа совершил подлый и совершенно недостойный дворянина поступок. Он стал выслеживать Марго, и однажды ночью, убедившись, что герцог проник в ее спальню, дю Гюа спокойно донес об этом королю и королеве-матери.
Карл IX был по характеру юноша грубый и вспыльчивый. Екатерина Медичи, разумеется, тоже не отличалась снисходительностью. Сговорившись, они ворвались к несчастной Марго, которой Карл задал, хотя и братскую, но весьма ощутимую трепку; юный де Гиз бежал со всех ног.
В результате королевского вмешательства де Гиз немедленно женился на Екатерине де Порсьен, Марго была помолвлена с Генрихом Наваррским: этого дю Гюа не простят ни принцесса, ни, кстати, ее брат герцог Анжуйский.
Скоро ненависть Маргариты распространилась и на любовницу неосторожного капитана гвардейцев. Однажды Франсуаза д'Эстре вошла к королеве Екатерине, чьей фрейлиной служила, и отчетливо услышала, как Марго, не дав себе труда понизить голос, сказала:
– Вот и шлюха капитана!
Но если принцесса думала смутить Астрею, то она ошибалась, Франсуаза склонилась в почтительном реверансе и, пленительно улыбнувшись, проговорила:
– Мне больше нравится быть шлюхой капитана, чем генерала...
Фрейлина намекала на крайне распущенный нрав Марго.
Подобный обмен любезностями не замедлил принести свои плоды. После того как пронесся ураган Варфоломеевской ночи, во время которой дю Гюа отличился как один из самых жестоких убийц, новая королева Наварры тоже приказала выслеживать любовников, чтобы выяснить все их привычки.
Это было не слишком сложно. Хотя маркиз де Кёвр стал главнокомандующим артиллерией, его супруга не считала нужным скрывать свою связь, но методично продолжала увеличивать потомство мужа. Она и Беранже сняли в улочке поблизости от Лувра два соседних домика; в разделяющей их стене они велели проделать потайную дверь. Разумеется, подобное близкое соседство никого не обманывало. Эта видимая скромность все-таки была уступкой приличиям, которых в то время придерживались. Поэтому Марго легко разгадала этот секрет любовников...
Вечером 31 октября 1575 года трое мужчин взломали дверь в доме дю Гюа. Было десять часов. Темень была хоть глаз выколи, лил дождь: тьму и плохую погоду явно выбрали специально...
Развалившись на постели, Беранже ожидал любовницу. Услышав шум у двери, он не обеспокоился. Случалось, особенно в столь темные вечера, что Франсуаза приходила не из своего дома; в основном это бывало тогда, когда она допоздна задерживалась у королевы-матери...
Увы, те, кто стучал в дверь, пришли не во имя любви, а во имя ненависти. Это были барон де Витто, наемный убийца, всей душой преданный королеве Наваррской, и пара головорезов из числа его друзей. Они ворвались в спальню с криками: «Смерть негодяю!»
Прежде чем дю Гюа успел протянуть руку к шпаге, он получил несколько сквозных ударов и, даже не вскрикнув, испустил последний вздох. Трое убийц в спальне не задержались. Толчком ноги барон де Витто перевернул труп и склонился над ним.
– Он мертв! – сказал он. – Пошли отсюда!
Когда совсем скоро Франсуаза распахнула потайную дверь, она увидела труп любовника. Вскрикнув, она рухнула как подкошенная. На крик хозяйки сбежались слуги.
Франсуазу осторожно перенесли домой; потайную дверь немедленно заделали, вызвав для этого каменщика.
Гибель Беранже дю Гюа наделала много шума. Франсуаза, полуживая от горя, заперлась в своих покоях, не желая никого видеть; король Генрих III повелел устроить капитану своих гвардейцев пышные похороны и приказал разыскать виновников. Само собой, нетрудно было выяснить, кто направлял руку убийц, и король, все узнав, отдал приказ прекратить расследование. Несмотря на глубокую неприязнь, которая пролегла между Генрихом III и сестрой, невозможно было даже помыслить, чтобы взяться за людей королевы Наваррской. Это означало бы открыто обвинить в убийстве сестру короля.
Скоро о смерти капитана забыли – все, кроме Франсуазы д'Эстре. Она была вынуждена уехать к мужу, назначенному комендантом города Ла Фер, дабы дать время утихнуть скандалу. Маргарита Наваррская удалила барона де Витто, который скрывался где-то вне Парижа.
Барон допустил ошибку, в 1582 году вернувшись в столицу. Уверенный, что по прошествии времени об убийстве дю Гюа забыли, он рискнул инкогнито приехать в Париж. Однако, как барон ни осторожничал, новость о его приезде дошла до находившейся в городе Ла Фер маркизы де Кёвр. Она быстро возвратилась в Париж, чтобы погубить убийцу своего любовника.
Особо стараться Франсуазе не пришлось. Барон де Витто имел много врагов; среди них выделялся молодой маркиз д'Алегр, отец которого когда-то пал от руки того наемного убийцы. Иву д'Алегру было всего двадцать три года, но он поклялся когда-нибудь прикончить убийцу отца и намеревался добиться своего.
Мешало лишь одно обстоятельство. Алегр не был человеком, который убивает тайком: он хотел расправиться с врагом в открытом поединке. К несчастью, он был не готов драться на дуэли; фехтовальщик он был очень посредственный, тогда как барон де Витто слыл грозным бретёром. Вызов, брошенный маркизом д'Алегром наемному убийце, означал бы самоубийство.
Решение пришло лично от короля. Несмотря на свою утонченную внешность, Генрих III, без сомнения, был лучшей шпагой в королевстве и очень ценил искусство фехтования. В его царствование учителя фехтования пользовались огромным успехом, особенно один из них – грозный итальянец, мэтр Жак Ферон из города Асти.
Убийство капитана королевских гвардейцев было не тем преступлением, какое Генрих III мог легко простить. Поэтому, проведав о планах маркиза д'Алегра, король как-то пригласил его на состязание. И, естественно, Генрих III тотчас убедился, что молодой человек – не мастер.
– Жаль, что человек, носящий столь знатную фамилию и обладающий вашими достоинствами, не превосходит других в фехтовальном искусстве, – заметил король.
– Но ведь я сражался с вашим величеством! – еле переводя дух, возразил маркиз д'Алегр. – Мне очень далеко до вашего мастерства!
– Вам далеко и до моего возраста! Тем не менее в наше время надо уметь драться! Поэтому я посылаю вас к мэтру Жаку Ферону. Скажите ему, что вам необходимо быстро... очень быстро стать бойцом, способным... ну, скажем так, без ущерба для себя бросить вызов профессиональному убийце.
Молодой человек понял намек короля! Его величество надеялся на то, что маркиз д'Алегр отомстит и за себя, и за короля; воодушевленный надеждой, юноша пришел к Ферону. Под руководством итальянца он три месяца, денно и нощно, занимался фехтованием. Вероятно, ни один мэтр фехтования никогда не имел такого неистового и прилежного ученика; по прошествии этого времени молодой овернец стал опасным противником.
– Остерегайтесь слишком стремительно атаковать, – однажды вечером посоветовал ему Ферон, – и вы сможете победить мастера! Передайте королю, что вы готовы!
Уверившись в своих возможностях, Алегр не заставил просить себя дважды. В тот же вечер, прогуливаясь по галерее Лувра, он влепил барону де Витто звонкую пощечину и предложил ему «драться под Парижем, в прекрасных полях!».
Дуэль была назначена на воскресенье 7 августа 1583 года – в восемь утра, на лугу, расположенном за
