Лианкура, который пользовался печальной репутацией импотента, но был наделен счастливым характером и нисколько не ревнив.
Несмотря на ее возражения, прекрасную Габриэль обвенчали с Лианкуром в соборе города Нуайон, чьим комендатом был Антуан д'Эстре. После этого в замок мужа Габриэль пожаловал король, чтобы провести медовый месяц с его молодой женой. Правда, Генрих IV, чтобы заранее успокоить щепетильного мужа, предложил ему в знак возмещения убытков восемь тысяч экю.
Впрочем, с этим невзрачным супругом Габриэль прожила совсем недолго. Уже в сентябре она фактически с ним рассталась и окончательно утвердилась в роли королевской фаворитки. Теперь она стала госпожа де Лианкур, и злым языкам сказать больше было нечего.
Но самой Габриэль было что сказать! Недовольная бесславной ролью королевской игрушки, госпожа де Лианкур решила вознаградить себя. Поскольку замужняя женщина могла почти законно иметь любовника, она пренебрегла королем и отдала свою благосклонность дорогому, незабываемому Бельгарду, который, презрев на этот раз собственные интересы, думал лишь о прелестях Габриэль и о счастье, какое она ему дарила.
Должность обер-шталмейстера заставляла Роже тенью следовать за королем и, следовательно, находиться рядом с Габриэль; в повседневной жизни любовники поддерживали весьма пристойные и довольно сдержанные отношения, которые становились куда нежнее, едва король уезжал.
Беарнец переживал тяжелое время. Без памяти влюбленный в Габриэль, он не мог найти в себе мужество ее прогнать, но прекрасно понимал, что его обманывают; несчастный король продолжал упорно отвоевывать собственное королевство, терпел все муки ревности и горькие страдания нелюбимого сердца. Многочисленные письма, которые он посылал из разных военных лагерей и тех мест свиданий, где Габриэль напрасно заставляла Генриха себя ждать, выражают его боль: «Гордитесь тем, что победили меня, меня, кого никто никогда не побеждал, кроме вас... Сейчас полдень, но у меня еще нет от вас известий; это совсем далеко от той уверенности, какую внушили мне ваши слова о том, что я увижу вас ночью. Когда же, дорогая, вы научитесь держать ваше слово? Я так со своими обещаниями не поступаю...»
Но красотка заставляла себя желать, тем более что она проводила в объятиях Бельгарда часы, отнятые у Генриха. Иногда отец (тем временем лигисты прогнали его из Нуайона) и тетка Изабелла почти силой притаскивали Габриэль к тому, кто ждал от нее лишь любви и нежности, чтобы она одной улыбкой поправила дела семьи, которые слишком часто подрывали отцовские промахи.
Однако, несмотря на все уловки и почти холодность возлюбленной, любовь беарнца к Габриэль только росла. Он больше не смотрел на других женщин, жил лишь ради нее и ею... В конце концов семейство Антуана д'Эстре начало потихоньку задумываться над тем, что было бы желательно разорвать прежний брак, который еще соединял Генриха IV с неисправимой королевой Марго. Если Генрих станет свободен, почему бы ему не сделать Габриэль королевой Франции?
Но король, чтобы расторгнуть брак, должен был отречься от протестантства, ибо аннулировать королевские брачные узы мог только Папа Римский. Постепенно Изабелла де Сурди, Шеверни и Антуан д'Эстре стали нашептывать Генриху надлежащие советы. Разве король не понимает, что он никогда не овладеет Парижем, пока будет придерживаться протестантства? В душе Париж был на стороне Лиги и полностью принадлежал Гизам, образцовым католикам... Пусть король примет католичество, и у Парижа не останется никакого резона держать свои ворота закрытыми. И тогда с папского благословения Генрих станет христианнейшим королем, подобно всем своим предшественникам.
Постоянно «обрабатываемый» в таком духе, Генрих IV пришел к мысли, что «Париж стоит мессы», тогда как семейство д'Эстре более прозаично считало, что ради их Габриэль стоило перейти в католичество. Кстати, спустя четыре года после восшествия на французский престол Генрих IV был вынужден признаться, что мог бы потратить свою жизнь на изнуряющую войну, так и не прибрав окончательно к рукам собственное королевство.
Вся эта хитроумная затея едва не рассыпалась, точно карточный домик. Пока Генрих осаждал Дрё, Габриэль проводила время с Бельгардом, даже не отвечая на пламенно-страстный зов короля. На этот раз Генрих рассердился по-настоящему. «Вы прекрасно знаете, что я принял решение больше не жаловаться, – писал он. – Теперь я принял еще одно – больше не выходить из себя. Первое избавляет меня от необходимости кому-либо надоедать; второе очень облегчит мне душу».
Это была ссора – или, по крайней мере, настолько точное подобие ссоры, что Изабелла де Сурди с жаром взялась за дело.
– Все, милая племянница, хватит! – объявила она Габриэль. – Вы думаете только о собственном удовольствии и ведете себя как дура! И не твердите мне в сотый раз, что вы любите Бельгарда, ибо, поистине, мне это надоело. Каким бы соблазнительным ни был ваш поклонник, позвольте мне вам заметить, что он не настолько соблазнителен, как корона Франции.
– Корона Франции?
– Ну да, глупышка! Когда король отречется от протестантства, а папа – он непременно это сделает! – признает недействительным его брак с Маргаритой де Валуа, тогда не останется никаких препятствий к тому, чтобы вы стали королевой! Теперь вы вольны всю жизнь оставаться госпожой де Лианкур, а на престол пусть взойдет другая! Но я вас предупреждаю: либо вы немедленно поедете в Дрё, либо я устрою так, что вас отвезут к господину де Лианкуру, и уверяю, что от него вы не скоро выберетесь.
По правде говоря, госпожа де Сурди старалась зря и напрасно расточала угрозы. Как только было произнесено слово «королева», прекрасная Габриэль тотчас подумала, что не такой уж Бельгард и очаровательный. Спустя час вместе с теткой она села в носилки, чтобы как можно скорее добраться в Дрё.
II. Своевременная смерть
Когда 7 июня 1594 года под вековыми сводами замка Куси Габриэль д'Эстре родила пухленького мальчика, госпожа де Сурди погрузилась в глубокое раздумье. Конечно, родившийся ребенок, чьим отцом мог быть только король Генрих IV, удовлетворил все ее желания, хотя при этом и возникли определенные проблемы.
Прошел почти год с того дня, как она, помахивая перед носом премянницы короной Франции словно блестящей погремушкой, сумела доставить Габриэль в военный лагерь Дрё, где сгорал от нетерпения король. Но как много было в этом году волнений, как много произошло событий! Когда госпожа де Сурди думала об этом, ее охватывал страх.
Во-первых, Габриэль снова принялась за старое. Навязчивый Бельгард, чтобы развлечься, не нашел ничего лучшего, как начать ухаживать за мадемуазель де Гиз; Габриэль опять решительно бросила царственного возлюбленного, чтобы спасать свою оказавшуюся в опасности любовь. На этот раз Генрих пришел в ярость, и тетке Габриэль пришлось пустить в ход свое дипломатическое искусство, чтобы восстановить прежнее состояние. Кстати, чтобы вернуть Габриэль королю, она нашла неопровержимый аргумент: Генрих отрекся от протестантства. Став католиком, он попросит папу расторгнуть брак с Маргаритой де Валуа. Сделав это, король сможет жениться на «своей милой любви». Но если Габриэль снова откажется от своих обязанностей, путь к трону окажется свободным для любой принцессы, а отвергнутой фаворитке останется лишь кануть в безвестность, из которой ее извлекла любовь Генриха. И тогда – прощай деньги, чудесные драгоценности, роскошные наряды и доходные местечки для членов родного семейства...
На этот раз Габриэль приняла решение: она вычеркнула Бельгарда из своей жизни и полностью посвятила себя счастью короля. Даже когда через несколько месяцев красавец Роже женился на Анне де Бюэль, Габриэль нисколько не изменилась в своем поведении. Итогом этого стала осень любви под сенью парка Фонтенбло, во время которой Габриэль благополучно забеременела. Хотя теперь, когда ребенок появился, необходимо было что-то предпринять и обеспечить ему благопристойную фамилию.
– Хотим мы того или нет, – рассуждала госпожа де Сурди, – король не может признать ребенка, который по закону обязан принадлежать господину де Лианкуру. Чтобы заставить Генриха в один прекрасный день жениться на Габриэль, король должен признать ребенка.
Задача была не из легких, но эти слова адресовались канцлеру де Шеверни, у которого в запасе имелось немало юридических уловок.
– Необходимо сделать лишь одно, – объявил он. – Прежде всего король должен признать недействительным брак Габриэль. Поскольку общеизвестно, что Лианкур импотент, сделать это будет
