На этот раз Жермена окончательно обосновалась в отцовском замке, ставшем теперь ее собственностью. Она воспользовалась этим, чтобы держать в замке свой двор, еще более блестящий, чем прежде: в замке бывали Шлегель и Проспер де Барант, непременный Монморанси, госпожа Рекамье, завязавшая тут трогательный любовный роман с принцем Августом Прусским, и, естественно, Бенжамен Констан, который имел право уезжать из Коппе только зимой, на несколько недель. Однако несчастному малому уже стало совсем невмоготу. Он мечтал о свободе гораздо сильнее, чем мечтает о ней на хлопковой плантации черный невольник с берегов Миссисипи.
– Я уже давно не питаю любви к Жермене! – однажды признался он Монморанси, когда «великая подруга» не могла его слышать.
Конечно, у Констана не было ни сил, ни мужества порвать свои цепи, и можно было держать пари, что он останется закован в них на всю жизнь.
Однако в 1808 году он узнал новость, которая его оживила: хорошенькая Шарлотта де Гарденберг (когда-то Бенжамен был в нее влюблен, но она вышла замуж за французского эмигранта, графа Дютертра) развелась. В сердце Бенжамена вспыхнула надежда.
– Я женюсь на ней, – решил он. – Жермене, поставленной перед фактом, придется отказаться от посягательств на меня! Мужчина имеет право на семейную жизнь.
Это означало совсем не знать госпожу де Сталь! Однако Бенжамен, стремясь добиться своего, вначале стал любовником Шарлотты. Кстати, он все больше влюблялся в нее и даже воспылал такой страстью, что, готовый на все ради предмета своей любви, он в прекраснодушном порыве искренности рассказал обо всем Жермене и потребовал предоставить ему свободу.
Бедный Бенжамен! Весь день и всю ночь озерное эхо вторило воплям оскорбленной любовницы, доносившимся из замка Коппе. Должно быть, их слышали даже в Женеве!
– Ты не понимаешь на какие крайности меня может толкнуть твой уход! – рычала раненая тигрица. – Без тебя я не смогу жить, не смогу дышать, я умру! Надеюсь, ты не желаешь моей смерти? Неужели ты способен на такое бессердечие? Ведь я – мать твоей дочери! Я – твоя Эгерия!
И так далее, и тому подобное! До тех пор, пока несчастный Бенжамен, полностью одуревший и абсолютно измотанный, в конце концов на рассвете поклялся, что никогда не женится на Шарлотте. После чего со всех ног бежал от Жермены.
Ноги принесли Констана прямо к его возлюбленной. Шарлотта, у которой было благородное сердце, утешала Бенжамена, как могла, но не скрыла, что все-таки считает его слабодушным.
– В конце концов, эта женщина вам не жена и не мать! – сказала Шарлотта.
– Но она считает себя и той, и другой! Что же касается моей слабости... Я очень хотел бы видеть вас на моем месте!
Чтобы добиться от своей мучительницы согласия на женитьбу, Констан отважно вернулся в Коппе – тем более всякий раз летом он должен был занять свое место в салоне, как того требовали традиции семейства де Сталь. Отсутствие Бенжамена лишь ухудшило бы положение. Однако он был вынужден вытерпеть такое множество сцен ревности, криков, драм и бессонных ночей, что, поскольку силы человеческие не безграничны, принял наконец твердое решение – открыто с Жерменой не рвать, а тайно жениться на Шарлотте! Дошло до того, что, едва заслышав голос Жермены, он впадал в истерику.
Зима, которую Констану удалось провести вместе с молодой супругой, показалась ему верхом блаженства. Увы, снова наступила весна, а с нею бедолаге предстояло опять оказаться в Коппе. Видя, как супруг съеживается прямо на глазах при одной этой мысли, Шарлотта решила взять дело в свои руки.
– Надо с этим покончить! – объявила она Бенжамену. – Позволь мне хоть раз действовать самостоятельно, и я сумею вернуть тебе свободу!
Тогда как ее супруг, находившийся на волосок от нервного срыва, не заезжал дальше бывшего вольтеровского поместья Фернэ, Шарлотта поселилась в деревенской гостинице в Сешероне, близ Женевы. И оттуда она, взяв перо и бумагу, написала грозной Жермене записочку, невозмутимо подписав ее «Шарлотта Констан» и отправив с верховым курьером.
Потом она, ожидая ответа только завтра, удалилась к себе в комнату и занялась ночным туалетом, собираясь лечь спать...
Она с наслаждением парила ноги в ванне с настоем ромашки, когда дверь в ее комнату буквально слетела с петель под ударом разъяренной руки.
И на пороге предстала Жермена. Красная от злости, с горящими глазами, в перекошенном тюрбане и растрепанной одежде, она встала перед молодой женщиной и, словно богиня Мщения, пронзительно закричала:
– Значит, вы своего добились! Отняли его у меня! Он предал меня ради вас!
Попробуйте-ка ответить на столь трагическое восклицание, держа ноги в ванне с настоем ромашки! Шарлотта вышла из ванны, вытерла ноги и почувствовала себя более уверенно. И тут завязалось сражение...
Говорят, оно продолжалось шесть долгих часов. Вполне заурядное достижение для Жермены де Сталь, которое делало большую честь выдержке ее соперницы. К сожалению, схватка закончилась безрезультатно, ибо к концу словесного поединка обе женщины по-прежнему так же стойко держались на исходных позициях.
Потерпев подобное фиаско, Бенжамен вспомнил о том, что он мужчина, и на следующий день один отправился в Коппе.
Там Констан, естественно, попал под град ругательств, ливень оскорблений и упреков, поскольку те шесть часов, что Жермена «ораторствовала» перед Шарлоттой, ничуть не ослабили сил баронессы. И Бенжамен вновь оказался побежден!
Одуревший, подавленный, полностью утративший власть над собой, он вышел от госпожи де Сталь лишь после того, как подписал самый странный договор на свете: его брак должен остаться в тайне, а сам он, как обычно, переедет жить в Коппе. Что касается жены Констана, то великодушная Жермена согласилась, чтобы Шарлотта по-прежнему оставалась в Сешероне, в деревенской гостинице.
– Там ей будет очень удобно, – объявила Жермена. – Там можно принимать чудесные ножные ванны! Ну а ты пойми, что без тебя в Коппе обойтись не смогут. Я жду именитых гостей: Тальма, госпожу Рекамье, принца Августа, прусских аристократов...
Хитрая Жермена прекрасно понимала, что, играя на снобизме и склонности Бенжамена к самолюбованию, она имеет шанс одержать победу: деревенская гостиница и ножные ванны не выдерживали никакого сравнения с блеском светской жизни.
Итак, Бенжамен принял предложение Жермены и отправился уговаривать Шарлотту, которая, тоже утомленная этой возней, сразу на все согласилась.
Но, узнав через несколько дней, что ее муж и баронесса вместе со всей своей веселой компанией перебрались в Лион, Шарлотта, охваченная гневом и ревностью, последовала за ними. И там молодая женщина, оставшись одна в гостиничном номере, в приступе черной тоски пыталась покончить с собой!
На сей раз разыгралась настоящая драма, привлеченная стонами, прибежала гостиничная прислуга. Срочно сообщили об этом мужу, и Констан, охваченный ужасом, в слезах, с искаженным от горя лицом примчался к Шарлотте, но... в сопровождении своего домашнего тирана.
У изголовья больной (и в этом случае доза яда была очень слабая!) произошла полутрогательная, полугротескная сцена, ибо Жермена, открыв для себя сладость великодушия, с наслаждением изливалась в добрых чувствах.
– Я не желаю вашей смерти, дитя мое! – объявила она молодой женщине. – Я скоро вас покину. Но я только прошу вас оставить мне вашего мужа до конца лета, ибо он – одно из блестящих украшений, необходимых для моего салона. Потом, клянусь, я вам его верну.
Закрыв глаза, чтобы погрузиться в целительный сон, Шарлотта, наверное, вздохнула с облегчением. Она все-таки добилась своего! Ее Бенжамен теперь будет принадлежать только ей: ведь госпожа де Сталь была женщиной, которая держит слово. Наконец-то супруг принадлежит ей одной – и навсегда!
Навсегда? Какой самообман! Когда гроза миновала, милый Бенжамен Констан, отныне уверенный в любви своей супруги и в том, что почти избавился от ненасытной Жермены, тотчас поспешил влюбиться в госпожу Рекамье!
Восхитительная эмма, или Божественная леди
