делать порядочному, уважающему себя кораблю?
Так вот же она, удача: нашелся корабль непорядочный и не уважающий себя! Пират! Да еще и знакомый капитан, мало того, брат по вере, хоть и грайанец. Бикат Жалящее Копье из Рода Ларлок. Такой же Избранный, как и Сарх. Даже пытался три года назад стать Великим Одержимым, но не удалось.
— Что же случилось с твоей эскадрой? — вежливо поддержал разговор Сарх, догадываясь, что услышит в ответ.
— Есть три поганых слова: Спрут, Акула, Альбатрос! — с чувством вымолвил Бикат. — Морские Кланы, чтоб их Многоликая завязала в три морских узла и утопила в гальюне! Борьбу, понимаешь ли, ведут с пиратством! Как будто сами не пиратствуют — в любом порту даже детишкам это известно!
Сарх сочувственно кивал, но в черных глазах искорками посверкивал холодный расчет.
Вроде все хорошо складывается. Даже слишком хорошо. Брат по вере дал Сарху и его людям сухую одежду, накормил, посулил довести до какого-нибудь порта — ну, куда «Белопенный» сможет зайти без опаски. Даже пообещал, что велит своим морякам изловить мерзкого гурлианского мальчишку, который прячется где-то на острове.
Казалось бы, радоваться надо.
А почему старый приятель угощает их на берегу, у костра? Почему не пригласил Сарха в каюту? Не потому ли, что не хочет связывать себя законами гостеприимства? Обещает взять друга и его людей с собой и наверняка возьмет… но не в трюме ли, на цепи?
Сарх знал таких людей, как этот пират. Он и сам был таким человеком. Вспомнить хотя бы недавнюю встречу с Шершнем. Тоже вроде бы хороший приятель, сколько выгодных сделок вместе провернули… А когда Сарх счел старого дружка затравленным беглецом без медяка в кошельке, сразу стал прикидывать, сколько за друга дадут на невольничьем рынке.
Дружба — понятие великое и святое. Но если один из друзей богат и силен, а другой нищ и слаб, то это уже не дружба, а чистая благотворительность. А благотворительность Сарх презирал всей душой и готов был поспорить на спрятанный в сапоге старинный браслет, что Бикат придерживается тех же взглядов.
Как же быть? Показать пирату браслет и наврать про древний клад, который можно откопать и поделить?
Не выйдет. Не тот человек Бикат. Прикажет пытать брата по вере, вытягивая подробности насчет клада. Во всяком случае, так поступил бы сам Сарх. Делиться — какая глупость!
Подошел верзила-боцман, почтительно обратился к Бикату:
— Парни закончили, капитан. И воду уже доставили на берег.
Бикат обернулся к боцману, и Сарх воспользовался этим: качнулся в сторону сидящего рядом Варраха, что-то шепнул. Смуглое лицо Варраха не дрогнуло, лишь кисть сделала легкое движение, передав что-то Сарху.
Капитан «Белопенного» тем временем произнес:
— Ну, осталось только одно дело, и можно поднимать якорь. Вели ребятам изловить мальчишку, здесь где-то прячется. Пусть поторопятся: ветер хороший, грех не воспользоваться!
Боцман кивнул, свистом подозвал матросов, которые грузили в шлюпку бочонки с водой, и хотел было отдать им приказание, но Сарх властно и резко прервал его:
— Не спеши, есть и другое дело. Будь свидетелем, боцман, и эти парни тоже пусть приглядят, чтобы все было как положено.
Все заинтересованно насторожились. Глаза Биката сверкнули хмурой сталью: он догадался, что сейчас произойдет.
Ждал этого с момента, как увидел старого дружка.
Ловкие смуглые руки Сарха повернули костяную рукоять ножа, и она расцвела лепестками лезвий. Наррабанец легко провел сталью по земле, вернее, по камням, на которых не осталось и следа. И все же каждому, кто следил за движением ножа, показалось, что за клинком прочертилась узкая огненная линия.
Четко и внятно Сарх произнес слова, с Темных Времен известные каждому пирату, разбойнику, вору от Уртхавена до Жемчужных островов:
— Черта на черте — по земле и по воде. Клинок на клинок — любой силе поперек. Кровь на кровь, грудь на грудь — мой верх отныне будь!
В воцарившемся молчании он глянул в сузившиеся серые глаза Биката и обычным, дружелюбным тоном сказал:
— Ты уж не обижайся. За еду и сухую одежду спасибо, но мне очень нужен твой корабль. И твоя команда.
Бикат расхохотался, ударил себя ладонями по мощным ляжкам:
— Обижаться?! Да ты что? Клянусь Хмурым, да за такое развлечение я… Старина, дружище, ты же так великолепно подставился с этим вызовом!
Он обернулся к боцману и сгрудившимся у костра пиратам:
— Глядеть в оба! Чтоб не было разговоров, мол, капитан обычаи не уважает, на вызов ответить не сумел. Может, позвать тех, кто на борту?
— Они и так видят, — мрачно сказал боцман.
Это было правдой: корабль стоял в бухточке почти у берега. Левый борт был облеплен пиратами, которые уже поняли, что капитану по всем правилам брошен вызов, и не намерены были упустить ничего из редкого зрелища.
— Плохо ты наши порядки знаешь, — наслаждался ситуацией Бикат. — Ты вызвал — я выбираю оружие. Сделаем по старинке — драться как есть. У кого что при себе, тот этим и дерется. Твой ножичек, которым только грязь из-под ногтей выковыривать, против моего Шалуна. — Пират любовно погладил расшитые бисером ножны, в которые, судя по размеру, была вложена оглобля.
Пираты зашушукались за спиной вожака, а на борту и вовсе поднялся галдеж. Одни считали, что атаман поступает подловато, выставляя неравные условия и превращая поединок в заведомое убийство. Другие восхищались хитроумием Биката — мол, что с этим чужаком церемониться! Хватило нахальства лезть в капитаны «Белопенного» — пускай и получает полную загрузку во все трюмы!
Сарх и бровью не повел.
— Принимаю, — хладнокровно сказал он.
— Но ты ж теперь даже камешка поднять не можешь, чтоб засобачить мне в лоб!
— Обещаю не собачить тебе камнями в лоб, — серьезно заверил его противник.
— Ты понимаешь, — понизил голос Бикат, — что со мной не пройдут игры вроде «змеиного танца» или «круга смерти». Сам кхархи-гарр, знаю эти штуки.
Сарх спокойно кивнул.
— Ну, тогда поживи немножко, пока я мускулы разогрею, — по-приятельски сказал морской разбойник.
Светлая сталь поплыла из ножен. Шалун казался оружием, выкованным для исполина. Не верилось, что человеческие руки могут хотя бы взмахнуть этой громадиной. Долго не верилось — несколько мгновений. Пока Бикат не вскинул меч над головой и не пошел вращать им с такой легкостью, с какой подросток забавляется с дедушкиным посохом.
Пираты застонали. Они не впервые видели это зрелище, и каждый раз оно потрясало их.
— Слышь, черномазый, — шепнул боцман Варраху, — на что спорим, что бой будет коротким?
Варрах поднял на моряка темные бесстрастные глаза, в которых колко отражалось пламя костра:
— Не стану спорить. Бой будет очень коротким.
Он знал своего соплеменника. Бой и впрямь не затянулся. Собственно, почти и не начинался.
Сарх уклонился от первого выпада грайанца и легко взмахнул левой рукой.
Бикат выронил рукоять Шалуна. Вскинул руки к лицу.
Сквозь пальцы просочились красные капли. Колени грайанца подогнулись, он рухнул на камни. В правую глазницу глубоко ушел «прыгающий цветок» — стальной кружок с остро заточенными зубчатыми краями. Коварная наррабанская штучка, верная смерть в умелых пальцах.
Ошеломленное молчание — и лавина голосов, недоуменных, испуганных, возмущенных.
Заглушив всех могучим басом, боцман выразил общее мнение:
