— Не по обычаю этак-то!
— Почему? — холодно спросил Сарх.
— Надо было драться тем, что есть… ну, что было, когда вызывал…
Все смолкли: что ответит этот опасный наррабанец?
— В момент вызова у меня были складной нож и «цветок» в рукаве. Варрах, когда ты мне его передал?
— Когда боцман подошел к костру, — охотно сообщил Варрах.
— Обычаи соблюдены, — подвел итог Сарх. — Кто сомневается, может выйти сюда и провести черту. Выбирать оружие буду уже я. Ну, кто? Ты, боцман?
Боцман замотал головой и попятился.
— Тогда ты?.. Ты?.. Ты?.. — указывал пальцем Сарх.
Оказывается, он успел заметить и запомнить самых горластых крикунов.
Одно дело — шуметь и махать руками в толпе. Совсем другое — высказать противнику в лицо свое мнение и отстоять его в бою.
— Вот и хорошо, — сказал новый капитан, немного выждав и оглядев перекошенные рожи моряков. — Как я понял, корабль готов к отплытию. Здесь у нас еще два дела. Первое — сложить достойный костер отважному Бикату из Рода Ларлок. Меч положить рядом с ним. Еловая хвоя есть?
— Куда ж мы без нее, капитан! — с готовностью откликнулся боцман.
— Так, с этим ясно. Второй приказ — изловить мальчишку, который скрывается на острове. Это легко, здесь особо не спрячешься. Поднимаем якорь сразу, как только гаденыш будет пойман, связан и брошен в трюм.
Понизив голос так, чтоб слышали только Пень и Варрах, капитан добавил:
— Я ему покажу земляную пыхтелку!
К вечеру «Белопенный отчалил, унося в трюме пленника. Попутный ветер округлял тугие паруса. Новый капитан с мостика лениво смотрел на спокойное темнеющее море.
В небе стояла бледная луна. Круглая, серебристая, полная…
Наступала первая из трех проклятых ночей, которых каждый месяц со страхом ждал Нургидан.
26
Откуда она взялась на лесной дороге, эта старушонка? Дряхлая, горбатенькая, какая-то невесомая. Лицо — сплошные морщины, из которых торчит нос и поблескивают глаза. Так пронзительно поблескивают, что маленький Денат расхныкался на седле у Аранши, спрятал щекастую мордашку под мамину куртку.
А дорогу отряду старуха заступила, между прочим, по вполне мирному делу: принялась зазывать на постоялый двор, который держит ее семья. Совсем недалеко, она проводит, покажет… Почему не у дороги? А там ручей рядом и место для дома удобнее. Во-он туда, по старой просеке.
Госпожа с сомнением обернулась к Аранше: в такой глухомани постоялый двор?
Прошлую ночь отряд провел на берегу Тагизарны, там, где причалило на стоянку судно. Наутро капитан был удивлен, услышав, что пассажиры с ним расстанутся и двинутся дальше по суше. Не добившись связного объяснения, куда же им все-таки надо, капитан махнул рукой и приказал отчаливать.
Почти весь день отряд вел коней в поводу сквозь чащу — как только бедные животные себе ноги не переломали! Наемники втихомолку поругивали госпожу, которая завела их в силуранские дебри. А идет-то как уверенно — словно карта перед глазами!
Только Аранше госпожа тихонько призналась, что перед глазами у нее действительно карта. Три года назад она побывала в Кровавой крепости, прилетела на драконе. И видела с высоты здешние места. А память у Волчицы такая, что хоть садись да рисуй каждый изгиб лесной тонкой речушки, каждую проплешину от лесного пожара. И старую дорогу, на которую выбрел отряд, госпожа тоже помнила.
Далеко еще до цели…
Дорога оказалась даже не совсем заброшенной. Хоть и редко, а ездят здесь люди. По следам-то Аранша читает ловчее, чем по книге.
И кому только нужна дорога в такой глухомани?
На этот вопрос бойко ответила встреченная старушка. Оказывается, места хоть и глухие, но не безлюдные. Есть вокруг маленькие деревушки, люди там звероловством промышляют. Два раза в год наезжают купцы из Фатимира — пушнину скупать, мясо копченое. Опять-таки разносчики с товаром шастают, бродячие лекари и прочий народец, кому дома не сидится… Разбойники? Какие разбойники? Храни Безликие, давно и не слыхали про таких! В прежние времена пошаливали, а новый король им хвост прищемил, тихо стало.
Госпожа высказала предположение, что в таком мало-людном месте постоялый двор процветать не может. В ответ старуха закивала так яростно, что, казалось, голова вот-вот слетит с морщинистой шейки. Куда уж там процветать! Семья, как все, звероловством промышляет, а коли гость забредет, так это подспорье и подарок богов. Вот она, старая, ходила по грибы, да как увидела отряд, так и кинулась под копыта: стойте, люди хорошие, не проезжайте мимо, сверните к нашему очагу!
— А велика ли у тебя семья? — подозрительно поинтересовалась Аранша.
— Две внучки, Милчи да Рамчи. Хорошие внучки, красивые, работящие, песни поют, — бойко затараторила старуха. — Обе, хвала богам, замужем, да мужей дома нет: рыбачат на Утином озере, денька через два вернутся.
Госпожа и Аранша переглянулись.
— Я — как прикажут, — пожала плечами Аранша.
— Мы спешим, — задумчиво сказала госпожа, — но неплохо бы заночевать под крышей. Или ты думаешь, что это опасно?
— Ну, опасно — это вряд ли! — приосанилась женщина-десятник. — У меня под началом восемь морд, да я сама девятая. Не пропадем, даже если там разбойничье гнездо.
— Это у кого гнездо?! — всполошилась старушка. — Это у меня-то гнездо?! Ты, стриженая, сперва погляди, а потом уж гнездом обзывайся!
Он и впрямь не походил на разбойничью берлогу, этот чистенький, ухоженный дом. Просторный, с камышовыми циновками на полу, с выскобленным до светлой желтизны столом и даже с занавесочками на окнах, чем крестьянские жилища могли похвастать редко. Бревенчатые стены были любовно проложены мхом, чтоб холод не пролез в дом, а с потолочных балок свисали на железных цепочках три светильника. Они не были зажжены — ну и правильно, светло еще. Да и поздно вечером они вряд ли понадобятся — так весело пляшет огонь в очаге.
Возле очага наемники и устроились. Не потому, что им было холодно. Просто очень уж славно было играть на широкой скамье в «радугу», вдыхая аромат поджаривающегося на вертеле молоденького кабанчика. Вертел поворачивала крепкая, бойкая Рамчи, а сама бросала взгляды через плечо ближайшего игрока, хохотала, сыпала шуточками.
Милчи, тоненькая, тихая и нежная, молча исчезала из комнаты и вновь появлялась, ставя на стол то хлеб, то соль, то блюдо с зеленью.
А бабуся куда-то исчезла. Должно быть, спать пошла.
Не только она отправилась на покой. Вон какие рулады выводит носом Ильен! Вытянулся на скамье, дремлет, а рука вниз свесилась. На запястье намотаны завязки дорожной сумы, что лежит под лавкой. Что ж там у него за сокровище, что и на миг без присмотра оставить нельзя?
Уснул, не дожидаясь ужина, и маленький Денат, закутавшись, словно в плащ, в мамину куртку. Перед
