нападения посреди моря, спросонья крепко перетрусили, а паника заразительна. Пираты выли, карабкались на мачты, бросались в темноте с ножами на своих же.
Нургидан честно пытался вновь стать человеком. Но чувство опасности, крики врагов во тьме, исходящий от них острый запах страха — все это будоражило волчью кровь, заставляло прижимать уши к голове и скалить зубы. И был миг, когда волк взял верх над человеком. Забыв про шлюпку, он бросился в гущу охваченных смятением врагов — искать Сарха.
Именно Сарха! Человек, живущий в глубинах звериного разума, говорил, что эти жалкие морячишки для него не добыча. Сарх, и только Сарх окрасит своей кровью волчьи клыки!
Но и это состояние продолжалось недолго — лишь до тех пор, пока оборотень не наткнулся на одного из перепуганных бедняг.
Добыча — и так близко! Вплотную! Запах бьет по ноздрям!
Да, на всю жизнь запомнит молодой моряк улыбку-оскал, медленно обнажающую ужасные зубы.
А мог бы и в Бездну уйти с этим воспоминанием! Так близко было от клыков беззащитное человеческое горло…
Но луна-спасительница поспешила бросить между хищником и добычей свои серебристые волны.
И отпрянул Нургидан, шарахнулся прочь, узнав эти белобрысые волосы, эти округлившиеся светлые глаза, эти белесые ресницы.
Дайру!
Пират не был двойником ученика Охотника. Так, небольшое сходство. Но этого хватило Нургидану, чтобы опомниться.
Что он делает? Сейчас порвет глотку этому парнишке, похожему на Дайру. А в следующее полнолуние загрызет настоящего Дайру. И Нитху. И Шенги… Проклятая луна!
Он ее невольник! И еще смел попрекать Дайру ошейником!
То, что мальчик сделал дальше, было продиктовано отчаянием и оскорбленной гордостью. Гибкий прыжок на планшир, вцепившаяся в канат рука, толчок — и плеск за бортом!
Нет, не самоубийство, Нургидан и слова такого не знал.
Побег! От безнадежности, от неотвратимой страшной участи, от власти ненавистной луны.
Черная громада корабля удалялась. Маленькие волны качали ночного пловца. Скоро у него устанут руки, и пусть тогда ведьма-луна попробует найти его сквозь толщу воды.
У Нургидана вновь было человеческое лицо. Он улыбался.
Сарх не первый год командовал шайками — сухопутными, речными, а теперь и морской для разнообразия. И понимал, что такое команда на грани бунта.
Сарх знал, что надо делать в подобных случаях: немедленно и виртуозно расправиться с парочкой зачинщиков, а попутно без затей прикончить двоих-троих сочувствующих мятежу. Но покойный Бикат, дорогой старый друг, в последней беседе, помнится, говорил, что экипаж «Белопенного» крепко потрепан в недавних схватках. Уцелевших ублюдков едва хватает, чтобы ставить паруса. Наведение порядка резко уменьшит количество упомянутых ублюдков, что сейчас крайне нежелательно.
Поэтому Сарх смирил свой норов и мысленно извинился перед своим мертвым богом за то, что на сей раз оставляет его без кровавой жертвы.
Так, чего хотят от капитана эти олухи?.. Ах, боятся плавать на корабле, оскверненном демонами? Им нужен заход в ближайший порт и жрец с очистительными молитвами? Что ж, скромное требование. Все равно нужно пополнить запасы продовольствия.
Сарх не умел прокладывать курс корабля в открытом море. Но что такое карта, он знал. И когда штурман повел кончиком ножа над пергаментом, показывая путь «Белопенного» в этих водах, капитан без колебаний ткнул пальцем в ближайшее пятнышко:
— Вот. Этот остров обитаем?
— Да, господин мой.
— Жрецы там водятся?
— Не без того.
— Туда и повернем. Кстати, как остров называется?
— Эрниди.
28
— Он погиб за меня… за меня, понимаете?
Руки Хранителя были беспомощно уронены вдоль тела, лоб перечеркнула угрюмая морщина.
— Еще как понимаю, — ровно сказал Шенги. — За меня тоже однажды погиб напарник.
Путники сидели над скалистой кручей и угрюмо жевали плотные, жесткие полосы съедобного мха. Во всяком случае, Охотник заверил их, что это мочало действительно съедобно. И все ему с готовностью поверили, потому что успели уже забыть, когда последний раз ели.
Только Сокол, стискивая пригоршню мха, глядел в пропасть и кусал губы.
Остальные успели пережить острый всплеск горя и смириться с тем, что Айфера больше нет. Даже Нитха уже всласть наревелась по доброму великану. Лишь у Ралиджа в глазах стыла тоска, не нашедшая выхода.
Дайру сочувственно поглядывал на своего кумира и не знал, как подсказать ему, что горе горем, а поесть все-таки надо.
— Я уже видел, как гибнут люди, — мрачно отозвался Сокол на слова Шенги, — но на этот раз умереть должен был именно я. Он взял мою смерть.
— Стало быть, поступил как подобает воину. — Голос Охотника стал строже. — Прикрыл в сражении своего командира.
— В сражении! Эх, если бы это было в сражении!
— Мы и сейчас на поле боя. Подгорный Мир — это драка без передышки.
— Как говорят у нас в Наррабане… — попыталась Нитха влезть в разговор старших.
— У вас в Наррабане могли бы и помолчать! — свирепо перебил ее Дайру.
Сокол глянул на зеленую сухую массу в своей руке, откусил немного, с отвращением прожевал.
— И куда мы теперь?
— Ближайшие Врата от нас в… — Охотник положил ладонь на талисман, вгляделся в лишь ему видимую карту и нахмурился: — Они у нас под ногами.
— Под ногами? — удивился Ралидж и глянул за край обрыва. — Придется лезть на дно ущелья?
— В том-то и дело… Не на дне они.
— Воздушные Врата? — с испугом догадался Дайру.
— Именно, — подтвердил Охотник невесело. — Сокол, вероятно, не знает… Они находятся прямо в воздухе. И через них можно попасть в любую точку любого мира, куда пожелаешь.
— Или к любому человеку, — без удивления кивнул Ралидж. — Жена рассказывала.
— К любому человеку? — вскинулся Шенги. — А я и не знал! Очень, очень интересно!
— Ну да. Три года назад я вляпался в беду, так Арлина меня через складки отыскала.
— С ума сойти! Но это же надо было… Ведь Врата в воздухе! Неужели госпожа рискнула спрыгнуть со скалы?
— Ради меня она откуда угодно спрыгнет. Но в тот раз не понадобилось. Они с Араншей — это наемница из нашей крепости — пролетели через Врата на спине дракона. При этом все трое думали обо мне.
— Трое?
— Ну да, Арлина, Аранша и дракон… ладно, потом как-нибудь расскажу, а то долгая история.
Шенги был матерым Охотником, выслушал в жизни уйму невероятных историй и научился вычленять из них главное.
