— Да что ты! Мы уж два года только под блокировкой работаем. Железно. Как срыв временной, — хоть на десять в минус двадцатой! — автоматический возврат на исходные.
— Десять в минус двадцатой степени секунды?
— Да! Коридорчик такой. Соблюдается жестко. Ты не волнуйся.
«Шестерка» зампотеха майора Савельева, приседая на разболтанных амортизаторах, вкатилась во двор ДОСа — дома офицерского состава.
— Так. — Михалыч окинул взглядом двор перед домом. — А «опель»-то угнали у меня.
— А… — только и смог выдавить из себя зампотех. — Но может…
— Помолчи! Я прошу тебя, помолчи!!!
Михалыч выскочил из машины и совершенно бессмысленно начал рыскать вдоль палисадника, оглядывая все вокруг — даже балконы своего же дома.
— Ну не улетел же он! — успокаивающе сказал майор, любовно погладив свою задрипанную «шестерку».
— Помолчи, майор! Ох, помолчи!!!
Словно ослепнув, Михалыч крутанул на месте и чуть не сбил с ног идущего мимо Звягинцева, лейтенанта, дежурившего на КПП полигона в тот самый момент, когда Аверьянов приехал на службу на «опеле» комполка.
Успешно отдежурив, Звягинцев сменился и, прибыв в городок на мотоцикле раньше всех, уже успел переодеться в тренировочный костюм и сходить к магазину за разливным пивом, которое ему, единственному офицеру в полку, удавалось брать в магазине в долг по неизвестной для мужа продавщицы причине.
В данный момент Звягинцев шел домой смотреть футбол. Обе руки у него были заняты. В одной руке была пятилитровая пластиковая фляга из-под экологически чистой воды «Святой источник», полная мутного пива, во второй руке Звягинцев нес двести пятьдесят грамм абсолютно прозрачной водки — плоский стеклянный флакончик, так называемый «спутник агитатора». По причине занятости обеих рук, он не смог остановить ослепленного горем, летящего незнамо куда Михалыча и был сбит им на пятую точку, сев на клумбу с тюльпанами.
— Куда вас черт несет, товарищ полковник?! — поднявшись и отряхиваясь, Звягинцев сделал усилие над собой, стремясь остаться в пространстве конституционного поля и в рамках литературной речи. — Я вам не лошадь: тюльпанов задницей не ем…
— «Опель»… — прохрипел Михалыч. — Ты видел?! «Опель» мой!..
— Я не видал, кто приехал на вашем «опеле»! — отбарабанил Звягинцев с утра заученную фразу.
— Приехал?!? — язвительно передразнил Михалыч. — Хотелось б узнать, кто на нем отсюда уехал!
— А разве на нем кто-то уехал? — удивился Звягинцев. — Вы ж с полигона сюда вон на Савельеве прикатили. Так значит, тачка ваша там и стоит, где и стояла. …Вы что, не поняли: вы ж на «шестерке» приехали — с зампотехом?
— Ну, на Савельеве! — согласился Михалыч.
— Что — «ну» то? Не запрягли еще. Я не устану повторять вам: я не лошадь!
— Да хватит тебе права качать: «лошадь — не лошадь»…
— Хочу и качаю: я уже в отпуске, с завтрашнего дня!
— Машина где, спрашиваю?! — разъярился Михалыч. — Не видал?
— Да где ей быть-то?! — возмутился Звягинцев. — Где поставлена, там и стоит, — уверен! — Ему и в голову не могло прийти, что эта дубина ищет здесь, у ДОСа, свою тачку, стоящую на полигоне у КПП, у всех на виду: разуй глаза!
— Она вот тут поставлена была! Вот здесь! Три шага от детских качелей!
— Ну да! — Звягинцев рассмеялся уже почти издевательски. — «Она была поставлена вот здесь»! — передразнил он Михалыча. — А потом: вж-ж-ж-ж-ик! И у-ка-ти-и-и-ила-а-а-а…
— Да ты издеваешься надо мной, что ли? — Михалыч крепко схватил Звягинцева за грудки.
— Да ничего не издеваюсь! Ваш «жопель» у КПП на полигоне стоит!
— Смеешься?! Как он там мог оказаться?!
— Мне тоже так показалось, Михалыч… Как-то мельком, боковым зрением… — осторожно вмешался в разговор зампотех. — Я не стал твое внимание отвлекать, чтобы не огорчать,..
— Не огорчать?!
— Ну да. Я просто подумал, что кто-то еще такой же «опель» взял. Причем и цвет — точь-в-точь. Ты же, поди, расстроился бы!
— Я взял единственный! Второго такого вообще — ни в округе, ни в области! Гарантирую!
— Ну, значит, твой и стоял. Успокойся.
— А попал он туда как? Он на сигнализации. Центральный замок…
— Телепортация… — пожал плечами майор Савельев.
— Я могу идти? — поинтересовался Звягинцев.
— Проваливай! — с досадой махнул Михалыч. — Толку от вас, лейтенантов, один вред.
— Зато нам есть куда расти, к чему стремиться! — отбрил Звягинцев и, приложив к виску «спутник агитатора», ноль двадцать пять водки, — изобразил отдание чести. — Ни пуха, ни пера!
— Пошел к черту! — огрызнулся Михалыч, уже набирая на сотке номер КПП…
— Лейтенант Паршин! — раздалось в трубке.
— Полковник Боков. Слушай, Паршин, глянь там — стоит мой «опель»?
— Стоит, товарищ полковник.
— Номер видишь? Огласи!
— Сто семнадцать — цифры. Букв не вижу. Да ваш, товарищ полковник. Можете не сомневаться.
— Ну, вот что, Паршин… — облегченно вздохнул Михалыч. — Доложи-ка ты старшему этой приехавшей группы специалистов, Медведеву, об этой истории… Он просил сообщать ему абсолютно обо всем необычном…
— А что здесь необычного, товарищ полковник? Он ведь стоит, а не лежит и не подпрыгивает…
— Необычного то, что стоящий на сигнализации запертый автомобиль перенесся из точки «А» в точку «Б». И никто не знает как…
— Ну, я бы, пожалуй… — начал было Паршин, но не договорил, осекся. — Хорошо, я доложу.
— Доложи, дружок… — кивнул Михалыч и, отключив связь, убрал сотку.
— Ты точно уверен, что надо по этому случаю Медведева тревожить?
— Обязательно. Я эту историю раздую! Я из этого всего образцово-показательный процесс устрою… Отшибу руки, поймаю! Ох, отшибу!
Выйдя из школы, Алексей Аверьянов зажмурился от яркого солнечного света.
— Во слепит!
— Хорошо! — согласилась Катя.
— Чего хорошего? Клевать не будет. Рыбу собирался пойти ловить.
— Рыба? Какая тут рыба, в нашей речке! Ничего не поймаешь.
— Поймаешь, если знаешь, когда, где и как… Сегодня ловить бессмысленно.
— А чего тебе вдруг рыбу ловить понадобилось?
— На ужин что-то надо, — отец сегодня поздно вернется, а дома жрать нечего.
— Проще всего купить пельменей.
— Конечно. Одно плохо — денег нет, рублей пятьдесят осталось. Отец почти всю прошлую получку в задний мост «Оки» всадил… А все равно: коробка полетела. Старье! Чини не чини… Новый автомобиль надо покупать.
— А приходите с отцом к нам ужинать?
